- И потом вы вернулись в Маунт Киско?
- Да.
- Могли вы предположить, что этой ночью мистер Файф скончается?
- Конечно, нет.
- Значит, известие о его смерти должно было удивить вас?
- Конечно, это меня удивило. - Буль оперся ладонями о подлокотники кресла. - Послушайте, мистер Вулф, я пришел к вам исключительно по просьбе Дэвида Файфа. Вы задаете глупые вопросы. Мне исполнилось шестьдесят, и больше половины своей жизни я практикую. Не менее половины моих пациентов приводили меня в изумление: они теряли либо слишком много, либо слишком мало крови; после аспирина у них появлялась сыпь на лице; при ярко выраженной лихорадке их пульс нисколько не учащался; они оставались в живых, когда им следовало умереть, и умирали, когда их жизни ничто не угрожало. О таких случаях вам может рассказать любой опытный врач. Конечно, кончина Бертрама Файфа удивила меня, но не более, чем достаточное число других странных явлений в моей практике. Через несколько часов после смерти я тщательно осмотрел тело и не нашел ничего, что могло заставить меня хоть на долю секунды усомниться в правильности диагноза. И тогда я выдал свидетельство о смерти.
- Скажите, а почему вы так тщательно обследовали труп? - Вулф все еще мямлил.
- Потому что сиделка преждевременно оставила пациента, то есть вынуждена была оставить, а я не сумел вовремя предоставить замену. Новая сиделка должна была появиться только в семь утра. Учитывая эти обстоятельства, я счел необходимым провести тщательное обследование и зафиксировать его результаты.
- Вы абсолютно уверены, что причиной смерти было воспаление легких, без воздействия каких-либо дополнительных факторов?
- Вовсе нет. Абсолютная уверенность в нашей профессии, извините, мистер Вулф, вещь редчайшая. Я убежден, что причина, указанная в свидетельстве о смерти, совершенно обоснованна и корректна, скажем так. Мы имеем классический случай смерти от, говоря непрофессиональным языком, воспаления легких, и никаких иных признаков на теле покойного не было. Это не означает, что я хочу выкрутиться из щекотливой ситуации. Некогда один мой пациент также скончался от воспаления легких.
Дело было зимой, и кто-то открыл морозной ночью окно, впустив в комнату ледяной воздух. Вот это, естественно, можно считать, выражаясь вашим языком, дополнительным фактором. Но здесь все произошло теплой летней ночью, а окна были закрыты. Кроме того, в номере поддерживалась постоянная температура; сиделка установила кондиционер на двадцать семь градусов, поскольку больным с воспалением легких требуется тепло. Следовательно, никаких дополнительных факторов не было.
Вулф одобрительно кивнул головой:
- Ваши разъяснения просто идеальны, доктор, но они наводят на новые мысли. Кондиционер. А что если кто-то после ухода сиделки поставил регулятор на минимальную температуру? Ведь в таком случае температура в комнате могла так понизиться, что оказала непосредственное воздействие на здоровье пациента, и он скончался. Вы ведь не сомневались в том, что ему не угрожает смерть?
- Да, я задумывался над такой возможностью. Таттлы заверили меня, что не касались регулятора кондиционера, температура в комнате оставалась неизменной. Кроме того, я лично убедился, что в такую теплую ночь кондиционер этой модели не в состоянии понизить температуру в помещении настолько, чтобы она вызвала преждевременную смерть больного. Я уже говорил, что сиделка была вынуждена покинуть пациента раньше времени, именно поэтому я решил выяснить все детали и попросил администрацию отеля опробовать кондиционер в комнате Берта. После шести часов работы на полную мощность температура в помещении упала до двадцати с половиной градусов. Для человека с воспалением легких, как бы тщательно он ни был укрыт, это довольно низкая температура, но она ни в коем случае не может стать причиной смерти, как бы тяжело ни протекала болезнь.
- Понимаю, - кивнул Вулф. - То есть вы не решились положиться на заявление супругов Таттл?
Буль улыбнулся:
- Вопрос сформулирован некорректно. Я положился на их слова в той же степени, что и вы на мои показания. Я все тщательно проверил. Скажем, просто я действовал основательно.
- Отличная привычка, я страдаю точно такой же. Не возникло ли у вас - беспричинного либо на основании каких-то, скажем, незначительных деталей - подозрения, что кто-нибудь мог воспользоваться болезнью вашего пациента с целью его физического устранения?
- Нет, я все как следует проверил.
Вулф опять кивнул головой.
- Хорошо.
Он глубоко вздохнул, чтобы приготовиться к физической нагрузке, и повернул голову к мисс Гоэн.
Все это время она сидела, гордо выпрямившись, подняв голову и положив руки на колени, и все это время я любовался ее профилем. Вряд ли на этом свете много подбородочков, которыми можно любоваться и в фас, и в профиль.
Наконец Вулф выговорил:
- Всего один вопрос, мисс Гоэн, от силы два. Вы согласны со всем, что рассказал доктор Буль? Это не противоречит тому, что известно вам?
- Да, я согласна. - Голос у нее был с хрипотцой.
- Я так понял, что, когда все ушли в театр, Пол Файф стал приставать к вам со своими знаками внимания, но вы их отвергли. Так?
- Да.
- Это повлияло как-то на выполнение ваших обязанностей? Помешало вам надлежащим образом заботиться о пациенте?
- Нет. Пациент получил снотворное и находился в состоянии глубокого покоя.
- Можете ли вы предоставить какую-нибудь дополнительную информацию или прокомментировать то, что было здесь сказано? Дэвид Файф просил меня установить, требует ли смерть его брата и обстоятельства, связанные с нею, специального полицейского расследования. Можете ли вы сообщить мне что-нибудь способствующее решению этой задачи?
Она стрельнула глазками в сторону Буля, потом ее взгляд опять вернулся к Вулфу.
- Нет, - промолвила она и встала. Естественно, сиделка должна уметь встать со стула и не разбудить при этом полдома, но Энн Гоэн не встала, а прямо-таки вознеслась. - Это все?
Вулф промолчал, и она направилась к выходу. Буль поднялся с кресла. Когда она уже была в дверях, Вулф дал о себе знать, голос его утратил послеобеденную вялость:
- Мисс Гоэн, минуточку! - Она обернулась. - Прошу вас, присядьте.
Секунду она колебалась, нерешительно посмотрела на Буля, потом все-таки вернулась:
- Еще что-то?
Вулф искоса глянул на нее и повернулся к Булю:
- Мне еще раньше следовало спросить вас, почему вы, собственно, привели сюда мисс Гоэн. На первый взгляд, это совершенно излишне: вы прекрасно знаете все обстоятельства дела, вы располагаете всеми полномочиями и готовы к беседе со мной. Кроме того, вы тем самым втягиваете девушку в весьма щекотливое дело, что с вашей стороны не совсем красиво. Так что логично предположить, что вы ожидали от меня такого вопроса, на который сможет ответить только она. Совершенно очевидно, что я такого вопроса не задал, но тем не менее немножко выбил мисс Гоэн из колеи. Когда я спросил, не может ли она сообщить мне что-нибудь новенькое, она первым делом посмотрела на вас; из этого следует, что она что-то скрывает, причем вам известно, что именно. Мне нечего предложить вам, нечем пригрозить, но вы пробудили мое любопытство, и я просто обязан удовлетворить его. Может, для всех нас будет лучше, если вы сами сделаете это, а?
Буль сел, оперся на подлокотники и ухватил себя за нос большим и указательным пальцами правой руки. Потом он оставил нос в покое.
- Что же, признаю, вы не просто ткнули пальцем в небо, - сказал он. - В принципе, вы совершенно правы. Я ждал, что вы станете говорить о чем-то таком, что потребует присутствия мисс Гоэн, и просто не понимаю, почему вы не спросили ее об этом. Сначала я сам хотел обдумать как следует это дело, но теперь с чистой совестью могу поделиться с вами. Впрочем, вам, кажется, так и не сказали об этих грелках?
- Нет, сэр. Впервые слышу о них.
- Это значит, что Пол Нет, не хочу гадать. Расскажите ему, Энн.
- Ему и так все известно, - презрительно заявила она. - Он ведь у кого-то из них на жалованье.
Манера Вулфа общаться с нежным полом существенно отличается от моей.
- Расскажите мне об этом, - предложил он равнодушно. - Просто чтобы я мог сравнить.
- Ради Бога! - Изумительный подбородочек решительно вздернулся вверх. - Я обкладывала пациента грелками с теплой водой, две грелки на грудную клетку.