На Колю Владику было плевать. Может быть когда-то, до конца света, поступок Цента и мог бы его шокировать, но с той поры многое произошло. Владик успел повидать немало страшных вещей, а кое-что из того, что наблюдали его очи, вообще не укладывалось в голове. Поэтому он вполне спокойно отнесся к тому, что Цент решил принести Колю в жертву темным силам. Для Цента это было вполне типично, к тому же, Владика радовало уже то обстоятельство, что на роль жертвенного агнца избрали не его.
Вот что действительно терзало программиста, так это клятва, которую злобный князь вырвал из его уст. Инга была праваони действительно хорошо общались. И во Владике даже стала теплиться надежда, что это общение, со временем, перерастет в нечто большее. Но тут появился изверг из девяностых и все испортил. Владик не понимал, какие причины побуждают Цента лишать его даже тени надежды на личную жизнь, но вот кое-что другое он знал навернякастоит нарушить данную клятву, и не будет у него ни личной, ни публичной, ни какой-либо еще жизни.
Понимаю, мне тоже от этого не по себе, призналась Инга, присев рядом с Владиком на корточки. Даже если Коля и наврал про Цитадель, поступать с ним подобным образом неправильно. Я вот думаю, не отпустить ли его, пока твой друг на вышке.
Что? выпалил Владик. Что ты хочешь сделать?
Освободить Колю. Ключи от наручников Цент бросил в машине, я это видела. Можно освободить его, и пусть уходит. Туман еще не сгустился, возможно, у него есть шанс.
Нет! с жаром произнес Владик. Слышишь меня? Нет! Не вздумай этого делать!
Но Коля ведь человек.
Речь не о Коле. Ты просто не знаешь Цента.
Я знаю.
Нет, не знаешь. Поверь мнеты не знаешь. Никто из вас не знает.
Он пытался спасти нашу группу, рисковал собой. Плохой человек не поступил бы так. Может, он излишне свиреп и жесток, но подумай, в какие времена мы живем. Сейчас просто нельзя быть мямлей и рохлей. Прежде все мы были другими. Конец света изменил каждого.
Его он не изменил, сквозь зубы проворчал Владик. Он всегда был таким.
Тут Владик подумал, что и он сам не подвергся особым изменениям. Наверное, в этом и заключалась причина всех его жизненных неудач. Инга была праваникто после конца света не остался прежним. Никто, кроме Цента, но тот изначально был рожден для жизни в условиях хаоса и анархии, так что зомби-апокалипсис оказался для него родной средой обитания. А вот он сам так и не изменился. Не сумел адаптироваться к новым условиям, не сумел принять их и стать частью нового мира. Конечно, этот новый мир был ужасен, и не было дня, чтобы Владик с теплотой и нежностью не вспоминал жизнь до конца света, но он, в то же время, понимал, что нынешнее положение дел надолго, если не навсегда. И жить ему предстоит в этом мире, в таком, какой он есть. Вот только понимать-то понимал, но ничего не предпринимал.
Я думала, что мы это сделаем вместе, призналась Инга.
Что сделаем? испугался Владик.
Освободим Колю.
Боже! Нет! Мы не будем этого делать.
Неужели тебе его не жалко?
Мне жалко себя и тебя. Цент, он. Пойми, ты не знаешь этого человека. А я его знаю. Уже два года. Ему лучше не перечить.
Но что он нам сделает? легкомысленно спросила Инга.
Владик горько всхлипнул. Он мог бы часами рассказывать о том, что Цент способен сделать с теми, кто ему не нравится. Недаром ведь в девяностые его прозвали золотым паяльником России.
Он способен на такое, чего ты даже представить не можешь, заверил девушку Владик. Я бы тебе рассказал.
Владик действительно собрался поведать Инге парочку историй о зверствах князя, но тут снаружи зазвучал звук свистка.
Что это? испугался программист.
Сигнал, ответила Инга. Туман сгущается. Идем. Ночью надо держаться вместе.
Владика не пришлось просить дважды.
Когда они покинули курятник, то выяснили, что туман вовсе не сгущается. Он уже сгустился. Потрясенный Владик замер на месте, с ужасом глядя на белую стену, вставшую вокруг колонии. Туман не просто окутал крепость, он накрыл ее настоящим куполом, скрыв даже звезды. Казалось, что этот кошмарный туман поглотил весь мир.
Боже мой! вырвалось у программиста, которого охватил леденящий ужас. Теперь ему стало очевидно, что они имеют дело отнюдь не с безобидным природным явлением.
Во чертовщина, а! прозвучал неподалеку радостный крик. Автором его был Цент, который не слишком уверенно спускал себя с дозорной вышки. Судя по всему, князь, сидя в смотровом гнезде, успел основательно пройтись по пиву, отчего вместо страха был охвачен беспричинной веселостью.
Заметив своего многострадального слугу, Цент обрадовался еще больше.
Очкарик, где тебя носит? спросил он. Смотри, какое диво деется! Видел когда-нибудь такое?
Владик отрицательно мотнул головой, а про себя подумал, что век бы и не видеть.
Я, признаться, не верил вашим россказням, сообщил Цент Инге. Думал, или врете, или преувеличиваете. А нет, правда.
Все обитатели колонии собрались вокруг трех вагончиков, поставленных буквой «П». На их крышах располагались самые мощные прожекторы.
Вот так ночи и проводим, сказал Семен, когда Цент, Владик и Инга присоединились к коллективу. Делимся пополам, одни спят, а другие дежурят. Потом меняемся.
Люди сбились в кучу, напуганные и жалкие. Владику и самому хотелось к ним присоединиться. Он смотрел на стену тумана, встающую прямо за забором, и мурашки неслись по его коже неудержимым галопом. Лучи прожекторов скользили по этой молочно-белой завесе, но не пробивали ее вглубь ни на метрдо того она была густая и плотная.
А бочки зажигать не будете? спросил Цент.
Металлические бочки, наполненные хворостом, были расставлены вдоль всей внешней стены.
Пока обождем, ответил Семен. Зажжем, если станет хуже.
А что, может быть хуже? быстро спросил побледневший Владик.
Иногда туман пытается втечь через стену. Такое было несколько раз. Но свет отгоняет его.
После этих слов у Владика затряслись коленки и застучали зубы.
Интересно, как там, снаружи, поживает болтливый Коля? вслух подумал Цент, однако пойти и проверить это лично не захотел.
Постепенно люди успокоилисьдля местных туман был уже чем-то привычным. Даже Владик, и тот перестал трястись. Кто-то пошел в вагончики спать, кто-то остался дежурить. Несколько человек сели играть в карты, и к ним тут же присоединился Цент. Владик устроился на скамье, прислоненной к стене вагончика. Инга присела рядом с ним и ободряюще потрепала по плечу.
Не бойся, сказала она. Здесь, на свету, мы в безопасности. Туман до нас не доберется. А завтра уедем в Цитадель. Там действительно так хорошо, как рассказывал Цент?
По-разному, уклончиво ответил программист. И, в сущности, сказал правду. Ему, землекопу, в Цитадели жилось несладко, но были и те, кто неплохо там устроился. Возможно, Инге тоже улыбнется удача: пробьется в поисковую группу или найдет себе хорошую пару в виде гвардейца или торгаша. Впрочем, глядя на этот кошмарный туман, и видя, как коротают ночь обитатели колонии, Владик решил, что даже ему в Цитадели живется неплохо. Хотя бы потому, что другим людям в других местах живется куда как хуже.
Там точно лучше, чем здесь, сказал он Инге.
А шестерки тебе на погоны! вдруг радостно крикнул Цент, бросая карты на стол. Эх, пошла игра. Владик, будь другом, принеси пивка из тачки.
Партия в карты увлекла людей, как участников, так и зрителей. Цент то ли нарочно пытался всех развлечь и заставить забыть о зловещем тумане, то ли просто вел себя естественным образом, но, так или иначе, у него все получилось. О жуткой мгле, окутавшей колонию, все вскоре позабыли, благо князь, дабы добавить в игру остроты, предложил рубиться на раздевание. Через два часа одетым остался один Цент, а все его соперники вынуждены были оперировать картами одной рукой, поскольку вторую употребляли на прикрытие срамных участков тела, оголившихся стараниями виртуозного игрока. Князь же только-только вошел во вкус, и не уставал добрым словом вспоминать своего сокамерника, старого шулера, обучившего его всевозможным тонкостям своей профессии.
Так, голые, освобождайте место, приказал князь. Заводите следующую партию.