Коричневый пиджак Эберхардта выглядел так, словно его наспех выстирали вручную, причем самым дешевым хозяйственным мылом, после чего забыли выгладить. Галстук инспектора был измят и съехал набок, а на рубашке не хватало верхней пуговицы. В довершение всего левый глаз знаменитой грозы и преступников и полицейских украшал здоровенный синяк.
Если можно, в двух словах. Окэй? предупредил он.
Что у вас с глазом?
Врезался в дверную ручку.
Понятно.
Ага, сказал он. Вам, я вижу, угодно поболтать и приятно провести время. А я ни разу не присел за последние тридцать восемь часов. Так что, знаете ли, шутить я не настроен. Чего вам нужно?
Я пришел просить вас об огромной услуге, Эб.
Вот как, ухмыльнулся Эберхардт. А я так с радостью попросил бы себе преогромный отпускскажем, недельки на три
Мне до смерти нужно глянуть одним глазом в один маленький полицейский рапорт.
А еще чего? прорычал Эберхардт. Сдается мне, вы позабыли, где тут дверь. Могу напомнить!
Вчера вечером погиб человек, сказал я. Егозастрелил полицейский патруль, когда он пытался бежать с места преступления. Речь идет о Глен-Парке. Может, слышали?
Ну?
Мы с ним были друзьями.
Эберхардт наконец удостоил меня взглядом.
О ком мы толкуем?
О Колли Бэбкоке.
Я знал его?
Вряд ли. Он дважды сидел в Сент-Квентине за кражи со взломом. Один раз я сам приложил к этому руку, в бытность свою полисменом.
Глен-Парк, повторил Эберхардт. Ах, да, точно, теперь вспомнил. Эта серия тонко исполненных краж
Да, сказал я. Судя по газетам, их все до единой приписали Колли.
Но вы как будто другого мнения?
Жена Колли другого мнения, ответил я. И я, кажется, тоже.
Самой собой, никаких рапортов я вам не дам, сказал Эберхардт. Да если и хотел бы это сделать, то не мог. Кражи, тем более со взломом, не по моей части.
Не поверю, чтобы у вас не было туда никакого доступа.
Как не быть, сказал он. Но с какой стати? У меня своих забот полон рот.
Тогда я встал.
Что ж, спасибо и на этом, Эб.
Я уже взялся за дверную ручку, когда он вдруг назвал меня по имени. Я оглянулся.
Если я вовремя управлюсь с делами, сказал Эберхардт, опять не глядя на меня, то мое дежурство заканчивается через два часа. Я мог бы наведаться в отдел ограблений и навести справки.
Спасибо вам, Эб, сказал я. Поверьте, я понимаю, чего это стоит.
Ответной вежливости не последовало. В руке у инспектора уже плясала телефонная трубка, но держу пари, что он меня отлично слышал.
За длинным нескончаемым прилавком тянулись такие же длинные полки с сантехникой, а за ними ряды складских бункеров. Человек пять грузчиков стояли у прилавка, еще двоеза ним. Все они были до того поглощены работой, что даже не заметили меня. Сквозь открытое окно дока был виден грузовой двор.Там стояло несколько грузовиков, ожидая товара. Справа я увидел что-то вроде офисаво всяком случае, там виднелись письменные столы. Правда, за ними никто не сидел. Да и вся комната была до того пыльная и захламленная, что, казалось, ею лет сто никто не пользовался.
Заглянув туда, я увидел, что это не совсем так.
У маленького прилавка стоял старик, согнувшись над какими-то бумагами. На нем были мешковатые коричневые шаровары, такая же потертая жилетка и бесформенная шляпапо всей видимости, ровесница своего хозяина. Во рту старика переминалась дешевая вонючая сигара.
Мистер Хэрлин?
Угадали.
Я представился ему и вежливо осведомился, не согласится ли он побеседовать со мной минутку-другую.
Что ж, давайте, он уронил карандаш на стол. Говорите, я вас слушаю.
Если не возражаете, я хотел бы с глазу на глаз. Тут вокруг слишком много ушей.
Он снова глянул на меня с опаской.
Да хоть скажите мне, о чем мы станем говорить. Я ведь вас впервые вижу.
Не о чем, а о ком. О Колли Бэбкоке.
Он еще что-то проворчал, поворошил немного свои накладные, после чего сделал мне знак идти в глубь склада, а сам поплелся за мной по пятам. Мы прошли мимо белобрысого паренька в зеленом комбинезоне, грузившего с поддона в трейлер красиво упакованные металлические раковины. Я оглянулся на своего провожатого, но он не останавливался, пока мы не вошли через широкую двухстворчатую дверь в следующий отсек склада. Там старик остановился и окликнул меня.
Здесь можно поговорить спокойно.
Колли работал под вашим началом, не правда ли?
Правда. Как и все на этом складе.
Расскажите о нем.
Если вы ждете каких-то разоблачений или дополнительных улик, вы не туда пришли.
Я вовсе этого не жду.
Он обмозговал мой ответ, потом пожал плечами.
Право, не знаю, что и сказать. Разве что одно: Колли был хорошим работником. Делал все, что требовалось, без лишней суеты. Спокойный, выдержанный. Только, пожалуй, чересчур замкнутый. Но это, в конце концов, личное дело каждого.
Вы знали о его темном прошлом?
Знал. И все тут знали. И никто ему этого не поминал, ни разу. Да и хотел бы я посмотреть на того, кому бы вздумалось попрекнуть его. Я б такому первый голову открутил.
Работа была ему по душе?
Вполне, сказал Хэрлин. Ни разу от него не слыхал, чтобы он жаловался или брюзжал. Если, конечно, вы это имеете в виду.
Никаких трений с другими рабочими?
Абсолютно. Он отлично со всеми ладил. Хотя тут есть парни, которым палец в рот не клади, и за словом они в карман не полезут.
Из недр склада раздался пронзительный гудок. Откуда-то выехал ярко-желтый автопогрузчик с громадной гроздью унитазов. Мы отступили, давая ему дорогу.
Я спросил Хэрлина:
Что вы думаете о происшедшем?
До сих пор не могу в это поверить, ответил он. И любой здесь скажет вам то же. Просто нелепость какая-то!
Я машинально кивнул.
Послушайте, вдруг сказал он, и глаза его оживились. Есть ли, интересно, хоть какой-нибудь хилый шанс, ну, хоть полшанса, что Бэбкок не делал всего этого, в чем его хотят обвинить?.. О, только не надо повторять мне, что там писали эти паршивые газеты. Нужно ведь совершенно выжить из ума, чтобы верить нм хотя бы на грош.
И все-таки пока еще нельзя сказать, что это немогло случиться, мистер Хэрлин, ответил я ему.
Что ж, рад был помочь, сказал старик. Заходите еще, если надо.
Я провел с полчаса в Публичной библиотеке, перелистывая недавние подшивки «Кроникл» и «Икзэминер». Ограбления в Глен-Парке начались полтора месяца назад. До сих пор я интересовался ими не более чем другими событиями подобного рода, а их в городе вроде нашего хоть отбавляй.
После этого я вернулся к себе в офис и позвонил Люсиль Бэбкок.
Полиция только что ушла, сообщила она. У них был ордер на обыск.
Они что-нибудь нашли?
Нечего было находить.
Что они сказали?
Они задали море вопросов. Интересовались банковским счетом. Сбережениями. В общем, всякими богатствами, припрятанными в чулке. Были крайне разочарованы.
Ты полностью удовлетворила их любознательность?
Разумеется.
Вот и отлично, сказал я и отчитался перед ней за все, что делал с утра.
Вот видишь, сказала она. Не только я. Никто!
Кроме полиции. Такая, знаешь ли, мелочь, сказал я как можно мягче.
Кроме полиции, повторила она, но в голосе ее не было ненависти.
Я долго еще сидел с телефонной трубкой в руке. Я молчал, и Люсиль, умница, тоже молчала. Потом я сказал ей, что буду звонить еще, и повесил трубку. Моя ладонь была вся мокрая от пота.
Я вытащил из пачки сигарету, но как назло куда-то запропастились спички. Я принялся искать их по всем ящикам своего стола, и в конце концов бросил сигарету, так и не закурив.
Я протянул руку к телефону, и вдруг он зазвонил. Я поднял трубку. Звонил Эберхардт.
Как раз собирался звонить вам, сказал я.
А я безуспешно дозваниваюсь до вас уже битых два часа, прогудел он.
У вас для меня что-то новое?
Будто вы не знаете.
Окэй, сказал я. Где вы сейчас?
Дома.
Можно вас навестить?
Если только в ближайшие полчаса, ответил он крайне сурово. Потом я ложусь дрыхнуть, и пусть все летит к чертовой матери. На ночь моя старуха имеет обыкновение задраивать все двери и окна наглухо и отключает телефон.