Гарнизон же был исключительно дамским. Состоял он из шести женщин. Сидевших за столом и увлеченных полуденной трапезой. Все дамы жадно хлебали из глиняных мисок нечто, что плавало в реденьком перцовом соусе.
Самая высокая из стражниц, видать, комендант, отодвинула от себя миску, встала. Геральт, который всегда полагал, что некрасивых женщин не бывает, внезапно почувствовал настоятельную необходимость пересмотреть свои убеждения.
Оружие на лавку!
Как и все присутствующие, стражница была острижена наголо. Волосы успели чуток отрасти, покрыв лысую голову неопрятной щетиной. Из-под расстегнутого камзола и расхлюстанной рубахи виднелись мышцы пресса, при виде которых сам собою вспоминался большой перетянутый рулет. Бицепсы стражницы, дабы остаться в рамках гастрономической образности, были размером со свиные окорока.
Сказала жеоружие на лавку! повторила она. Оглох?
Одна из ее подчиненных, все еще склоненная над миской, чуток приподнялась и перднула, истово и протяжно. Ее подруги заржали. Геральт обмахнулся перчаткой. Стражница глядела на его мечи.
Эй, девочки! Давайте-ка сюда!
«Девочки» встали, без охоты, потягиваясь. Все, как приметил Геральт, одевались в стиле скорее свободном и легком, а главное, позволявшем прихвастнуть мускулатурой. На одной были короткие кожаные штаны с распоротыми по шву штанинами, чтобы втиснуть голени. А вверх от талии одёжкой ей служили в основном перекрещивавшиеся ремни.
Ведьмак, сказала она. Два меча. Стальной и серебряный.
Вторая, как и всевысокая и широкая в плечах, приблизилась, бесцеремонным движением распахнула рубаху Геральта, ухватилась за серебряную цепочку, выудила медальон.
И знак есть, подтвердила. На знаке волк, с зубами ощеренными. Выходит, и взаправду ведьмак. Пропускаем?
Устав не запрещает. Мечи он сдал
Именно, спокойно включился в беседу Геральт. Сдал. И полагаю, они пребудут пока в охраняемом депозите? И я получу их назад по расписке? Каковую мне сейчас выдадут?
Стражницы, щеря зубы, окружили его. Одна толкнула, словно бы невзначай. Вторая громко перднула.
Вот тебе расписка, фыркнула она.
Ведьмак! Наемный убийца чудовищ! А мечи отдал! Сразу! Покорный, как пацанчик!
Хреняшку свою тоже бы сдал, если бы приказали.
Так прикажем, а? Что, девки? Пусть вынет из штанов!
Подивимся, какие там у ведьмаков хреняшки!
Хватит, рявкнула комендант. Разыгрались, дырки. Гонсхорек, ну-ка сюда! Гонсхорек!
Из соседнего помещения появился лысоватый и немолодой милсдарь в бурой епанче и шерстяном берете. Едва войдяраскашлялся, снял берет и принялся им обмахиваться. Без слова принял обернутые ремнями мечи, сделал Геральту знак, чтобы шагал следом. Ведьмак не заставил себя упрашивать. В наполнявшей кордегардию смеси газов, газы кишечные уже начинали преобладать.
Помещение, в которое они вошли, разделяла толстая железная решетка. Милсдарь в епанче заскрежетал в замке большим ключом. Повесил мечи на крючок подле прочих мечей, сабель, кордов и ножей. Раскрыл потрепанную амбарную книгу, карябал там медленно, неторопливо, непрестанно кашляя и с трудом переводя дыхание. Наконец он вручил Геральту расписку.
Я так понимаю, мои мечи здесьв безопасности? Под ключом и охраной?
Бурый милсдарь, тяжело дыша и похрипывая, затворил решетку и показал ему ключ. Геральта это не убедило. С любой решеткой можно совладать, а звуковые эффекты от флатуленции дам-стражей по-любому заглушат попытки взлома. Однако выхода не было. Надлежало завершить в Кераке то, ради чего он прибыл. И покинуть город как можно скорее.
* * *
Кабак или жекак гласила вывескаавстерия «Natura Rerum» располагалась в не слишком большом, но довольно изящном строении кедрового дерева, с остроугольной крышей и высоко торчащей трубой. Фасад дома украшало крыльцо, уставленное раскидистыми алоэ в деревянных кадках. Из помещения доносились кухонные запахи, главным образом печеного на решетках мяса. Запахи были столь соблазнительны, что ведьмаку «Natura Rerum» сразу же показалась Эдемом, садом наслаждений, островом счастья. Местом успокоения благословенных, млеком и медом истекающим.
Оказалось, однако, что Эдем оныйкак и всякий Эдемохраняем. Был у него свой цербер, страж с мечом огненным. Геральту выпала оказия увидать его в действии. Цербер, мужик невысокий, но кряжистый, на его глазах изгнал из садов наслаждений худого юнца. Юнец протестовалпокрикивал и жестикулировал, что, похоже, цербера нервировало.
Тебе запрещено входить, Муус. И ты хорошо об этом знаешь. Так чтоступай себе. Я повторять не стану.
Юнец торопливо отшагнул от ступеней, чтобы избежать толчка. Был он, как заметил Геральт, преждевременно лысеющим, реденькие и длинненькие белесые волосы начинали расти в районе темени, что, в общем-то, производило впечатление куда как мерзкое.
Драл я вас и ваш запрет! распалялся юнец с безопасного расстояния. Нет в вас милосердия! Да вы и не одни, к конкурентам пойду! Индюки надутые! Парвеню! Вывеска золоченая, а на сапогахдерьмо все то же! И значите для меня ровно столько же, как дерьмо это! А говноговном и останется!
Геральт слегка обеспокоился. Лысеющий юноша, хоть и мерзкий экстерьером, выглядел вполне себе по-господски, может, и не по-богатому, но в любом случае куда изысканней его самого. А потому, если именно изысканность являлась решающим критерием
А ты куда, спрошу-ка, холодный голос цербера прервал течение его мыслей. И подтвердил опасения.
Это эксклюзивное заведение, продолжил цербер, загораживая собой лестницу. Понимаешь значение слова? Это типа исключительное. Для немногих.
Отчего не для меня?
Не платье красит человека, стоявший двумя ступеньками выше цербер мог смотреть на ведьмака сверху вниз. И ты, чужеземец, ходячая иллюстрация этой народной мудрости. Твое платье ничуть тебя не красит. Может, и украшают тебя иныескрытыевещи, вникать не стану. Повторю: это эксклюзивное заведение. Мы не рады здесь людям, одетым как бандиты. Равно как и людям вооруженным.
Я не вооружен.
Но выглядишь совсем даже наоборот. Оттогобудь добр, направь стопы куда-нибудь в другое место.
Погоди-ка, Тарп.
В дверях заведения появился смуглый мужчина в бархатном кафтане. Бровикустистые, взглядпронзительный, а носорлиный. И крупный.
Похоже, поучал цербера орлиный нос, ты не в курсе, с кем имеешь дело. Не знаешь, кто к нам заглянул.
Затянувшееся молчание цербера свидетельствовало, что тот и вправду не знает.
Геральт из Ривии. Ведьмак. Известный тем, что защищает людей и спасает их жизни. Как неделю тому здесь, в наших краях, в Ансегисе: спас мать с ребенком. А несколькими месяцами ранее, в Цизмаре, и о том много говорили, убил он левкроту-людоедку, сам при этом получив ранения. Посмел бы я кому-то, кто занят таким вот честным ремеслом, запретить вход в мое заведение? Вовсе нет: я рад такому гостю. И почту за честь, что он решил меня посетить. Господин Геральт, австерия «Natura Rerum» приветствует вас в своих стенах. Я Феб Равенга, владелец этой скромной ресторации.
Стол, за который усадил его мэтр, был накрыт скатертью. Все столы в «Natura Rerum»в большинстве своем занятыенакрыты были скатертями. Геральт не помнил, когда он в последний раз видывал скатерти в кабаке.
Хоть и заинтригованный, он не глазел по сторонам, не желая сойти за провинциала и простеца. Мимолетный взгляд, однако, выявил обстановку скромную, хоть утонченную и изысканную. Изысканнойпусть не всегда утонченнойбыла и клиентура: по его прикидкам, в основном купцы и ремесленники. Встречались капитаны кораблей, загорелые и бородатые. Хватало и пестро одетых господ дворян. Пахло здесь тоже славно и изысканно: жареным мясом, чесноком, тмином и большими деньгами.
Он почувствовал на себе взгляд. Когда за ним наблюдали, его ведьмачьи инстинкты сигнализировали об этом тотчас. Он зыркнул, уголком глаза.
Наблюдавшейи тоже весьма скрытно, незаметно для обычного смертногобыла молодая женщина с по-лисьи рыжими волосами. Изображала она предельную увлеченность блюдомчем-то аппетитным на вид и даже издали искушающе пахнувшим. Внешний вид, как и язык тела не оставляли места для сомнения. Только не для ведьмака. Он готов был биться об заклад, что эточародейка.