В этот момент смартфон Данилова завибрировал, и на экране появилось улыбающееся лицо юной прелестницы.
Да, солнышко, я уже здесь! Можешь выходить! воркующим голосом проговорил Александр и вновь повернулся к Тимофею Савельевичу. Я Вам уже говорил, сейчас у меня важная встреча!
Ваша новая девушка? поинтересовался Тимофей Савельевич.
Да, с неохотой подтвердил Александр. Надеюсь, наша беседа окончена?
Вполне, ответил Тимофей Савельевич. Спасибо за уделённое время!
Пожалуйста, ответил Александр. Полагаю, наш разговор был конфиденциальным? Парамонов уверил меня, что всё сказанное мной будет сохранено в рамках адвокатской тайны!
Так и есть! уверенно проговорил Тимофей Савельевич. Он попрощался с Александром и пошёл докладывать Сергею Эдуардовичу о результатах выполненной работы.
Наш герой не хотел пересказывать адвокату проведённую беседу по телефону, поэтому направился к нему в контору, где в мельчайших подробностях поведал о том, что узнал от Данилова.
Конечно, это на многое проливает свет, согласился с Тимофеем Савельевичем Парамонов. Но всё равно не является ни прямым, ни косвенным доказательством причастности Натальи Струбчевской к совершённому преступлению. На основании этих сведений в рамках первоначального расследования её ещё можно было бы пригласить для официальной беседы, но сейчас это крайне проблематично. Но хуже этого то, что даже если все Ваши предположения окажутся верными, мы никогда не докажем, что совершённое преступление является делом рук Натальи. Она не из тех, кого можно заставить признаться, взывая к её совести. Она очень умна! И если я каким-то чудом сумею убедить суд вызвать её на апелляционное слушание, это ничего не даст! Во-первых, её отец тут же подключит все связи, чтобы Наталью оставили в покое, а во-вторых, мы с Вами просто опозоримся в суде, когда будем высасывать из пальца теорию о несчастной брошенной возлюбленной, которая где-то достала пистолет, совершила двойное убийство, а затем так умело замела следы, что даже по прошествии года ни у кого не возникло мысли связать её с совершённым преступлением. Кроме, конечно же, двух отчаявшихся представителей защиты Вячеслава Ратникова, которые готовы нести в суде любую околесицу, лишь бы попытаться добиться оправдания своего подзащитного!
Да, найти бы пистолет! сокрушённо произнёс Тимофей Савельевич. Тогда можно было бы связать Струбчевскую с совершённым убийством!
Если бы у следствия было орудие преступления, то мы бы с Вами сейчас не ломали головы о том, как вытащить невиновного человека из тюрьмы, отправив туда настоящего убийцу! согласился с ним адвокат. Кстати, как там наш неуловимый свидетель? Не объявился?
Нет! покачал головой Тимофей Савельевич. Исчез со всех радаров и, боюсь, даже сменил номер телефона!
Ещё не легче! расстроено вздохнул Сергей Эдуардович.
Теоретически я могу отыскать его через своего свояка, который направил этого парня ко мне, проговорил Тимофей Савельевич. Но в этом случае, думаю, он точно откажется сотрудничать.
Но давайте попробуем! продолжал хвататься за соломинку адвокат. Достаньте мне данные этого свидетеля, и я организую ему повестку в суд. А там мы устроим ему допрос с пристрастием. Пригрозим тюремным сроком за препятствие правосудию и сокрытие улик, а также за дачу заведомо ложных показаний! Глядишь, и сработает!
А если нет? не соглашался с адвокатом наш герой. Ведь кроме его слов, от которых он с лёгкостью откажется, у нас нет ни одного реального доказательства его причастности к этому делу! И мы не просто опозоримся в суде, это заставит судей недоверчиво относиться и к остальным нашим заявлениям! Нет, так рисковать не стоит! продолжал рассуждать Тимофей Савельевич. Да, времени осталось совсем мало, но оно ещё есть! Давайте попробуем раскрутить ту ниточку, которая у нас ещё имеется! Вы говорите, что Наталья ни в жизнь не признается в том, что совершила. Хорошо! мыслил вслух наш герой. Тогда в этом направлении действовать бесполезно. Значит, выберем другое направление. А именно, будем искать орудие убийства! И если взять за рабочую гипотезу то, что убийство было совершено Натальей Струбчевской, то значит, она имела доступ к оружию. Официально она его не покупала, но легко могла взять у отца. Так давайте обратимся к её отцу и прямо спросим его, не имеется ли у него в арсенале какого-нибудь незарегистрированного пистолета Макарова, который мог бы оказаться орудием убийства! вывел заключение Тимофей Савельевич.
Просто прекрасно! в сердцах воскликнул адвокат. Прямо так и заявимся к Владимиру Константиновичу и спросим его, не прячет ли он у себя в закромах один очень нужный пистолет, который весь Пименовск вот уже целый год днём с огнём ищет? Так он и сознается и чистосердечно расскажет нам о том, что в его сейфе лежит незарегистрированный пистолет, который он однажды присвоил себе в обход всех полицейских инструкций! едко заметил адвокат, после чего добавил, ещё больше повысив голос. Да он будет молчать как рыба!
Именно поэтому нам нужно продумать стратегию нашей беседы! настаивал на своём Тимофей Савельевич. Я бы и один мог с ним пообщаться, но, боюсь, с Вами будет как-то надежнее! Всё же Вас он знает, а меня увидит в первый раз, и вряд ли станет откровенничать с незнакомцем, даже если и узнает, что я тоже раньше работал в правоохранительных органах.
Это должна быть очень деликатная беседа, не видя иного выхода, начал соглашаться адвокат с нашим героем. Никаких напрасных обвинений ни в его адрес, ни в адрес его дочери! Иначе мы вообще ничего не добьёмся!
Разумеется! кивнул в ответ Тимофей Савельевич. Договоритесь о встрече с Владимиром Константиновичем, и в нужное время я присоединюсь к Вам!
Ох, не нравится мне эта затея! недовольным тоном проговорил адвокат.
На его лице было такое выражение, словно его только что заставили целиком съесть кислющий лимон и запретили даже запивать водой.
Отчаянные времена требуют отчаянных мер! заключил Тимофей Савельевич, веря в свою правоту.
Отвергнув предложение Парамонова переночевать у него, наш герой уехал к себе домой, чтобы там ожидать известий от адвоката. Видимо, Сергею Эдуардовичу нужно было как следует собраться с духом либо Владимиру Струбчевскому было нелегко выкроить в своём графике время для встречи с двумя представителями защиты Вячеслава Ратникова, но Тимофею Савельевичу пришлось ждать целых четыре дня, пока Парамонов не позвонил ему.
Завтра Владимир Константинович готов с нами побеседовать, сообщил адвокат нашему герою.
Отлично! ответил тот. Куда и во сколько мне нужно подъехать?
Владимир Константинович сейчас у себя на даче, поэтому мы поедем туда на моей машине. Я встречу Вас на автостанции, и вместе мы отправимся к нему. Постарайтесь приехать в первой половине дня, потому что Владимир Константинович не любит поздних визитов!
Как скажите! согласился наш герой. Могу приехать в Пименовск к девяти утра!
Давайте лучше к десяти! Слишком ранние визитытоже не очень хорошо!
Договорились! ответил Тимофей Савельевич, обрадовавшись, что дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки и завтрашний день может дать им ответы на многие вопросы.
Глава 11Праведный гнев отца
На следующий день в десять часов утра Тимофей Савельевич удобно устроился на переднем сиденье белого «Мерседеса», принадлежащего адвокату, и мужчины двинулись в путь. А ехать им предстояло в ближайшее СНТ, где и находилась дача бывшего начальника ОВД города Пименовска Владимира Константиновича Струбчевского.
Разговор у наших героев не клеился, потому что каждый был занят своими мыслями. Адвокат нервничал и старался мысленно проиграть всевозможные варианты предстоящей беседы, чтобы заранее подготовить для себя и своего напарника пути отступления, если разговор не заладится и придётся спешно ретироваться. А Тимофей Савельевич вспоминал все свои следственные приёмы, которые ему приходилось использовать в допросах с подозреваемыми и свидетелями, чтобы заставить их признаться в том, в чём они признаваться не хотели. Тем более что предстояло не только добиться откровенности у бывшего полковника полиции, но и заручиться его поддержкой и доверием, если вдруг выяснится, что его единственная дочь всё-таки имеет отношение к убийству. Ох, и нелёгкая задача предстояла нашим героям! И как бы не хотел каждый из них пойти на попятную, обратного пути не было. Ведь на кону стояла жизнь человека, который до конца своих дней мог остаться в тюрьме за преступление, которого не совершал.