Вскоре Глеб тоже последовал примеру Лёши. Друзья поменялись местами. Теперь свидетели играли роль молодожёнов, а бывшие молодые превратились в свидетелей. Гуляли снова отвязно и снова как в последний раз. Но для Глеба этот раз был далеко не последний. После этого раза будет ещё четыре, но и это похоже ещё не конец.
***
Отношения между Лёхой и Глебом продолжали оставаться дружескими, но имели уже другой формат. Оба молодожёна теперь были подневольными. Оба, как это обычно бывает вначале брака, залезли под каблук своих пассий и в большей мере жили их желаниями и устремлениями. Теперь они трудились простыми инженерами на машиностроительном заводе и занимались устройством своей карьеры. Они ещё не знали, что предприятие вот-вот рухнет и мечтали в недалёком будущем стать в число его генералитета.
Дальше случился внезапный развал, связанный с продажей акций завода москвичам. Тогда Лёше и Глебу пришлось забыть о принципах построения карьеры и заняться тем, что получалось у них лучше всего. Они ещё успели покуражиться на руинах завода. Вступив в сговор с главным механиком, парни сконструировали нехитрую схему (благо учились на конструкторов). Лёша и Глеб искали покупателей на наиболее ходовое оборудование среди местных кооператоров. Они подготовили перечень самых востребованных станков и передали его главному механику. Тот в свою очередь находил требуемые модели станков в полумёртвых цехах и составлял акт об их моральном и физическом износе. На основании этого акта станки списывались и подлежали разборке и сдаче в металлолом. Весь металлолом, включая металлические отходы, скупался у завода металлобазой по установленному тарифу в 30 рублей за килограмм. В какой-то момент появилась фирма, которая готова была купить сто пятьдесят тонн металлолома по двойному тарифу. Стараниями Лёши и Глеба вместо оплаченного металлолома с завода выехал целый парк рабочего оборудования. Станки продались намного ниже рыночной цены, но разница между стоимостью металлолома и отпускной ценой была колоссальной. Это был последний дембельский аккорд друзей на машиностроительном заводе. Они уволились с завода и целый год вели жизнь мелких рантье, тратя заработанные деньги и строя далеко идущие планы. Но деньги имеют свойство заканчиваться, а планы иногда остаются просто планами. В конце девяностых, чтобы ввязаться в какую-нибудь авантюру, нужно было любить деньги больше жизни. Любовь к жизни у друзей пока что брала верх, тем более, что в семьях у обоих появились дети. Темперамент молодых папаш значительно ослаб, и теперь они мечтали о простой стабильной работе по специальности. Такая работа нашлась в небольшом сибирском городке Туманске. Там ещё оставался недобитый обрушившейся на страну приватизацией завод медицинских изделий. Недолго думая, друзья собрали шмотки, жён, детей, и переехали в новый незнакомый город. Спустя несколько лет они оба поймут, насколько правильным оказался их выбор, а пока парни за символическую зарплату перебирали бумажки и конкурировали со старыми инженерами, пытаясь занять насиженные ими тёплые местечки. Уже через полгода они стали начальниками отделов и в их компании появился третий. Ванька влился в их союз так плавно и незаметно, словно они всю жизнь дружили втроём. Треугольник из снабженца, плановика и коммерсанта это фигура, которая может творить великие дела, особенно, когда этому треугольнику оказывают протекцию высшие чины. Жизнь снова пошла в гору, и друзья, в конце концов, оказались на вершине «Олимпа».
***
Всё в жизни получилось, как они того и заслуживали. Они добились того, чего желали и о чём мечтали все годы их дружбы. Вот только была здесь одна червоточинка, которую мог узреть лишь один из компаньонов.
«Почему именно Лёха?»
За все последние годы не было ни одного дня, чтобы Глеба не посетила эта мысль. Почему выбор Шпильмана младшего пал тогда на его друга? Действительно ли всё было так, как в той шутливой истории ставшей притчей, которую часто ведал Лёха за праздничным столом, где они собирались учредителями? Неужели выбор Шпильмана был настолько спонтанным, что он решил отдать фирму человеку, который первый попался ему на глаза? Лёха говорит, что Александр Исаакович, как-то обмолвился ему об этом. Лучше бы он этого не рассказывал. Лучше бы Глеб думал, что выбор Шпильмана был сознательным. Тогда бы не было этой мысли, которая каждый день сверлит его мозг.
«А что бы было, если бы в кабинет тогда вошёл он? Шпильман бы сделал ему точно такое же предложение? Наверняка да, ведь Александр Исаакович относился к нему не хуже, чем к Лёхе? Неужели всё так просто? Тогда почему Лёха? Почему именно ему надо было зайти именно в этот кабинет именно в этот момент? Где в это время был он сам? Почему у него в руках не оказалось необходимой бумажки, которую нужно было срочно подписать у Шпильмана?».
Эта задача, которая давно уже кем-то решена, не даёт Глебу покоя и по сей день. Может быть, его бы и не мучили эти вопросы, которые возникали в голове как зубная боль без его желания, если бы не сам Лёха. Что с ним случилось? Что происходит с ним все эти годы? Его как будто помазали. С каждым годом он становится умнее, сильнее и даже красивее. С каждыми годом он удаляется от того неуверенного очкарика, оставляя его далеко позади, и только Глебу известно теперь, кем он был изначально. С каждым годом он удаляется и от Глеба, от Глеба, который становится рыхлым, который стареет. Они не были на равных изначально. Глеб был намного выше. Потом Лёха стал расти и к всеобщему удивлению догнал своего друга.
Уже давно прошел период полового созревания и взросления. Все нормальные люди, включая Глеба, давно уже перестали расти. Все, кроме Лёхи. Он выше уже не на голову, а на две, или три. Самое обидное, когда это осознаёшь и ничего не можешь с этим сделать. Обиднее всего осознавать своё бессилие, когда ты ничем не можешь ответить на унижение от своего некогда лучшего друга; когда твой лучший друг трахает твою жену, и все вокруг об этом знают, и только ты делаешь вид, что тебе это неизвестно. Ты не можешь посмотреть правде в глаза и сунуть ему в рыло, потому, что боишься. Боишься его силы, с которой ты сам уже не в силах совладать.
13
Тебя интересует моё мнение? Да! Я думаю что он может. Теперь я почти в этом уверен. Было ли то, что произошло убийством, и сделал ли это он, я не знаю. Вопрос в том, может ли он? Я говорю да!
Сам?
Тот вариант, который ты реконструировала, запросто мог исполнить сам. Это же не ножом ударить и не застрелить в конце концов. В принципе, такое мог совершить и младенец. Весь вопрос в жестокости и хладнокровии человека, который мог это сделать. Знаешь, в последнее время я сам поражаюсь, насколько я не знаю Лёшу. Того Лёху, с которым мы учились и начинали работать я знал как облупленного, но я совсем перестал понимать этого Лёху. Он сильно изменился, это два разных человека. Человек, которого я не знаю, может сделать всё, что угодно. Глеб закуривает и выпускает дым в потолок.
У меня одно не укладывается в голове. Почему именно Ванька? Если бы я думал, что кто-то из нас под ударом, на Ваньку бы поставил в последнюю очередь.
А на кого бы поставил в первую очередь? Она перекатилась на спину и потянулась, как довольная кошечка.
На Тимура конечно. Во-первых, логичнее было бы избавиться от того у кого нет наследников; во-вторыхесли это сделал Лёха, то убрать Тимура было бы для него справедливее что ли? Если здесь вообще можно применять такое понятие.
Почему справедливее?
Потому что, если взять всех нас, как учредителей фирмы, то Тимур самое слабое звено. Он не участвовал в создании, а тем более развитии фирмы и попал сюда случайно.
Насколько я теперь знаю, вы все, включая Алексея, случайно стали учредителями этой фирмы.
Она смотрит в потолок и в её глазах горят дьявольские огоньки, отражённые от тлеющих углей камина.
Ну даможет быть Глеб усмехнулся и чуть сполз вниз, вытянув ноги. Если Шпильман видит, во что превратилась, когда-то созданная им помойка, он крутится, как та сосиска на гриле. Ты права, все мы оказались учредителями «Олимпа» случайно. Но если брать самого случайного из всех случайных, то это всё-таки Тимур. Он здесь самое слабое звено.