Он обмякает, какое то время лежит на ней, тяжело сопя, а потом сползает вниз на деревянный пол.
Сучка, что же ты делаешь! причитает он, то ли всхлипывая, то ли смеясь. Ну как же так-то? Как же так?
Сейчас он мысленно упрекает себя в том, что произошло. Он был не должен этого делать. Он даже вообразить не мог, что такое может случиться с ним. С ним, хладнокровным прагматиком, который всегда мог поставить чёткий барьер между работой и блядством, который знал, что бабы, слюни и дешёвые романы погубили кучу настоящих мужиков. Он всё это знал, но попался как муха в паутину. Раньше он считал себя в этом плане гораздо сильнее и устойчивее Лёхи и Тимура, оказывается, что нет. Он попался третьим, последним из всех. Он попался!
Ну и дурак же я! Какой дурак! Ещё и без резинки! Он сжимает ладонями лицо, словно скульптор, который сминает не удавшийся образ, чтобы вылепить новый.
Не бойся, котик! Если сам чистый, тогда ничего тебе не грозит! Её свесившаяся с дивана рука гладит его жёсткие, начинающие седеть волосы.
Ага! А забеременеть не боишься? продолжает хныкать Глеб.
Нет! Я уже никогда не забеременею.
Она резко встаёт с дивана, словно разбуженная своими же словами.
Ну что так и будешь здесь валяться, или в дом пойдём?
***
Она лежит на распластанной волчьей шкуре и, опёршись на локоть, смотрит на язычки жёлтого пламени, пляшущие за толстым каминным стеклом.
Он сидит в кресле, курит уже третью подряд сигарету и не может оторвать глаз от её обнажённой спины и идеального овала бёдер, на которых маленькими зайчиками резвятся отблески пламени. Он уже не отводит жадного взгляда и не пытается включить силу воли. Чего уж там? Всё что могло пойти не так, уже пошло
Так и будешь молчать?
Я сказала тебе всё, что хотела. Теперь твоя очередь! Тихо произносит она, продолжая смотреть на огонь в камине.
Ева, а ты ничего не перепутала? По-моему ты у меня на работе. Он говорит мягко, тоном любящего папаши, который читает нотации дочке.
Послушай, Глеб, если ты действительно хочешь получить результат, которого добиваешься, давай прекратим играть в хозяина и рабыню. Мне это не нравится.
Знаю, ты предпочитаешь играть в повелительницу. Жаль хлыста здесь нет.
Я серьёзно, Глеб. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, то сейчас твоя очередь отвечать на вопросы.
Слушай, а какой у тебя интерес мне помогать? Только не говори, что влюбилась.
Какой интерес? Ставки будут выше. Гораздо выше. Всё будет зависеть от того куска, который тебе удастся отхватить. Давай будем говорить о десяти процентах от этого куска, вне зависимости от его размеров, если вдруг это даже будет целая туша.
Это беспредметный разговор, Ева. Но если речь идёт прям таки о кусках и ты действительно в силах мне помочь, то почему бы и нет?
Будем считать, что договорились. Ты готов отвечать на мои вопросы?
Огонь в камине разгорелся и теперь отблески пламени ползают по её бархатной спине.
Всё зависит от характера вопросов. Ну, хорошо, давай попробуем.
Первый вопрос: Как ты думаешь, это может быть делом рук Алексея?
12
Он много раз в своих мыслях сопоставлял два противоположных образа и не мог поверить, что это один и тот же человек. Нынешний Лёхауважаемый человек, директор, трудяга, делец, любимчик и любитель баб. В него словно встроили вечный двигатель и с каждым годом он не стареет, а становится моложе, как Бенджамин Баттон.
Тот Лёха, которого он в первый раз увидел в аудитории Омского индустриального института, в простонародье называемого «Индусом» был щуплым забитым очкариком. Он ничем не выделялся среди одногрупников, разве что своей дрищавостью, замкнутостью и нерешительностью. Как бы сложилась его и Лёхина жизнь, если бы на первом занятии их куратор Шнуров Пётр Сергеевич, известный в миру, как Шнурок, не посадил их вместе. Шнурок, обладавший большим педагогическим стажем, быстро оценил, кто есть кто в новой, доставшейся ему группе, большинство студентов в которой составляли особи мужского пола. Он поменял принцип гласящий «Каждой твари по паре» на противоположный. Шнурок, пытаясь облегчить работу педагогов и повысить управляемость группы, установил чёткий порядок, согласно которому студенты должны были рассаживаться за парты. Ему нужно было понаблюдать за группой всего один урок. Он сказал, что первое занятие свободное и новобранцы студенты могут делать всё что им заблагорассудится, пока он занимается более важными делами. Делая вид, что что-то записывает в журнале, Шнурок поверх очков наблюдал за поведением студентов. Он быстро определил, какие есть коалиции, кто с кем сдружился, где есть хулиганы и где ботаники. Теперь всю эту свору оставалось растасовать так, чтобы самые отъявленные находились в разных концах класса, а хулиганов разбавить ботаниками.
Так они и очутились за одной партой. Дерзкий, спортивный красавчик Глеб Семёнов и очкастый заморыш Лёша Самойлов. Новый сосед Глебу не понравился. Мало того, что с ним нельзя было поговорить, и они были разные, как кошка с собакой от очкарика ещё разило потом, словно он мылся раз в год. Несмотря на то, что Лёша принадлежал к касте ботаников, у него и списать было нельзя. Соображал он хуже Глеба, постоянно жаловался на головную боль вызванную гайморитом. Одним словом не сосед, а зловонный букет с неприятностями. Глеб несколько раз просил куратора, чтобы тот наделил его другим соседом, но Шнурок был непреклонен. Как говорится: стерпитсяслюбится.
Соседи по парте не то чтобы слюбились, но со временем стали хотя бы терпеть друг друга. Постепенно, Лёша становился принадлежностью Глеба, его второй половинкой. Половинкой в худшем смысле этого слова, маленькой и не самой лучшей. Он выполнял мелкие поручения своего соседа, как то сгонять за сигаретами, или занять очередь в столовке, за что тот не давал его в обиду.
Глеб безоговорочно пресекал попытки других однокурсников запарить Лёху.
Это мой личный бандерлог, найди себе другого! Было его стандартным ответом зарвавшемуся одногрупнику, который пытался посягнуть на его собственность.
Со временем появилась ещё одна взаимная выгода, которая сблизила соседей по парте.
В конце каждого месяца студенты, не завалившие зачётов, получали стипендию космических масштабов аж тридцать рублей. В этот день к «Индусу» стекались толпы местной гопоты, которая пыталась отжать стипендию у ботаников. Свою первую стипендию Лёше пришлось отдать бритоголовому щербатому пареньку, одетому в белую фуфайку. Ему хватило минуты, чтобы понять, что от него хотят, и он даже не пытался возражать, спорить, или занижать размеры имеющейся на руках суммы. Здоровье то оно дороже.
Со второй стипендией Лёшу встречали уже несколько парней в белых фуфайках, среди которых был старый друг. На беду встречающей компании, Лёша шёл в паре с каким-то здоровяком. Бритоголовый попытался отозвать старого знакомого в сторону, но получил от его спутника мощный удар, сломавший ему носовую переборку. Братья по фуфайкам сочли ненужным вмешиваться в «разговор правильных пацанов» и угодливо расступились перед агрессивным фраером, который как на поводке тащил за собой дохлого очкарика.
В этот самый день соседи по парте заключили устное соглашение, согласно которому одна сторона отстёгивает другой десять рублей от стипендии. Вторая сторона, в свою очередь обязуется обеспечить безопасность первой стороны в день получения стипендии и тем самым сохранить ей двадцать рублей.
Шли семестры, пролетали сессии и курсовые, соседи по парте взрослели и менялись. Постепенно менялись их отношения, которые со временем из формата начальник-подчинённый переродились в дружеские. Очкарик, благодаря влиянию нового друга быстро набирал обороты. От него больше не воняло, и он даже стал пользоваться туалетной водой. Гайморит прошёл, что положительным образом повлияло на его сообразительность. Он стал гораздо лучше успевать, а главное ему теперь было о чём поговорить с Глебом. Глеб заметил, что Лёха не такой уж сухарь, а по сути такой же пацан, как и он, только заключенный в хилую оболочку. Лёха обладал хорошим чувством юмора, а так же был хитрым и изворотливым. В его голове всегда роилось множество идей и хитроумных планов, которые не могли быть реализованы только из-за непрактичности хозяина той самой головы. Но в тот момент, когда рядом с Лёхой появилось накачанное плечо нового друга, у некоторых планов появилась возможность осуществиться. Первой совместной работой друзей стало изготовление небольшого тиража календарей. Вся уникальность календарей формата «А4» была в том, что фоном к ним служили порнографические картинки. Лёхин отец был инженером и часто мотался за границу. Кроме прочего барахла, он привозил множество разной порнографической литературы, картинок и журналов. Лёха обнаружил дома тайник, в котором отец хранил запрещённую литературу и при помощи фотоаппарата ФЭД снимал копии с наиболее горячих картинок. Картинки увеличивались и распечатывались на большом формате фотобумаги. Получивший начальные навыки дизайнера в школьном кружке юного фотографа, Лёха примастыривал внизу фотографий небольшой календарь. Шапку самопального календаря с изображением откровенных, заставляющих исходить слюной бедных студентов сцен, венчали крупные цифры «1991». Это был год их знакомства. С этого года и началась их совместная трудовая деятельность, которая не прекращается и по сей день.