Объявили регистрацию, они пошли к стойке, возле которой уже выстроилась очередь. Светлана улыбнулась.
О чем ты? спросил Сергей, думая о продолжении спора.
Нет, я о другом вспомнила. Сейчас-то мы в очереди стоим, уважаемые и приличные люди. А я однажды возвращалась домой в 1991 году. Тут такая давка была! Наверное, час простояла в сторонке, не могла пройти, чтобы билет купить. Обратилась за помощью к незнакомому мужчине, который с билетом из водоворота толпы вышел и даже ни одной пуговицы не потерял. Он вначале подумал, что я москвичка, помог мне. А потом, когда узнал, что я из Ростова, испытал шок. Он не мог понять, как ростовчанка не может войти в людоворот и спокойно из него выйти?
И он сопровождал тебя до самого Ростова?
Ревнуешь? засмеялась Светлана, не надо. Он возвращался домой в Ростов с женой и двумя детьми. Если бы он не помог мне тогда, пришлось бы ехать на поезде. Я не люблю поезд.
Да, самолетом быстрее, удобнее. Пошли, объявили посадку.
Света с облегчением вздохнула, когда они сели в самолет. Скоро будем дома! Она очень любила Ростов. Когда приехала в Ростов из хутора, то ей казалось, что ей никогда не угнаться за слишком быстрым ритмом городской жизни. В хуторе жизнь протекала медленно, даже немножко сонно. В Ростовеочень быстро. А в Москве и вовсе на запредельной скорости. Домой, принять ванну, лечь спать. Они жили у матери Сергея в трехкомнатной квартире. Места всем хватало, между собой ладили. Ее родители поначалу приезжали к ней, потом перестали. Теперь они с Сергеем ездили к ним. Весной помогали копать огород, осеньюсобирать урожай.
Приехали домой. Вкусно пахло пирогом. У свекрови всегда получался очень вкусный пирог с мясом. Умылись, сели за стол.
Ну что, сынок, спросила мать Сергея, как твой аукцион?
Можно было бы и не ездить. Заранее все было известно. Сыграли как по сценарию.
Как это не ездить? возмутилась Света, я великолепную шерсть купила и еще много чего.
Ну и то хорошо, согласилась свекровь, шерсть и впрямь красивая. Будете в свитерах, как два ангела.
Света, конечно, ангел. Она мой ангел-хранитель. Но я? Я на звание ангела не претендую, но от свитера не откажусь, улыбался Сергей.
За окном уже сгустились сумерки, затих шум. Тихая летняя ночь принесла долгожданную прохладу и покой, а они втроем все сидели за столом, говорили о Москве, о Ростове, о хороших людях.
***
Трубников и Саша приехали в Запрудню вечером. Старик Шаховской ждал их. Сразу хотел посадить за стол, накормить, но они отказались. Пока еще не стемнело, хотели посмотреть дом, в котором жил его сын со своей семьей. Он повел их в дом. Их удивило множество цветов во дворе.
Это Томка любит, то есть любила, сказал Шаховской.
Он открыл дверь своим ключом, его руки дрожали. Зашел, включил свет.
Заходите. Я здесь не прибирал, но вроде бы чисто. Проходите в гостиную. Томка здесь в кресле сидела, вязала. Дима на диване любил, а Сережа все время возле компьютера, играть любил. Да, я же забыл вам сказать, завтра к девяти часам меня следователь Валуев вызвал. Так что с утра пораньше уеду в Песчанокопское. Вам ключи оставлю, вы уж сами. Только не здесь, у меня, в моем доме. Пыль. Я скажу соседке, чтоб прибрала. Настясоседка. Она цветы во дворе поливает. Огород тоже. Проходите сюда. Здесь спальня их.
Они зашли в небольшую комнату: кровать, прикроватный столик, в углу туалетный столик, шкаф. На полу ковер. Зашли в детскую. Старик увидел разбросанные игрушки и схватился за сердце. Саша отвел его в гостиную, посадил в кресло, принес воды из кухни. Присел рядом. Трубников сам осмотрел кабинет Дмитрия. Включил компьютер, ознакомился с содержимым: зерно, цены, снова зерно Открыл почтовый ящик, спросив пароль у Шаховского. Все то же зерно. Он общался с фермерами. Чаще всех с Владимиром Болботовым.
Трубников вышел в гостиную, спросил у Шаховского, кто такой Владимир Болботов?
Сгорел он недавно, устало сказал старик, пошли отсюда, уже три часа здесь, больше не могу. Никогда плаксивым не был, а тут комок в горле. Пошли ко мне, там расскажу.
Они вернулись в дом Сергея Андреевича. Он достал бутылку водки: «Помянем?» Тушенка у меня есть наша. У нас в селе производят. Говяжья тушенка. Что-то у меня открывашка из рук выпадает.
Саша забрал у него банку тушенки, открыл ее, переложил в тарелку. Сели за стол. В это время в дверь кто-то постучал.
Десятый час вечера, удивился старик, кто бы это мог быть?
Пошел открывать. Вернулся со старым и невероятно худым мужчиной и мальчиком лет семи. Старик устало присел на стул, мальчик стоял рядом. Шаховской подал старику рюмку водки: «За Диму, за Тому, за Сережу!» Старик выпил махом.
Это два Данилы, сказал Шаховской, обращаясь к Трубникову, Данила Иванович дед и Данила Иванович внук Трифоновы.
Так вы сыщик из Ростова? спросил у Трубникова Данила-дед, не дожидаясь ответа, продолжал, внук мой часто сюда в гости захаживал, дружил с Сережей. Вот он знает.
Верно, дружил, закивал головой Шаховской.
А эти дураки говорят, что мой внук хулиган! Ну, дураки! Разве Сережа стал бы дружить с хулиганом? Мы с Данилкой и дрова сами пиляем, и по хозяйству. А вот сын-то мойИваннастоящий дурак! И жена у него такая же! Вы на них посмотрите! Она в уборщицах, он в дезинсекторах! Работа грязная, ну просто омерзительная! Крыс травить. Плотят гроши! А он за эту работу держится. Знаете, почему так? Потому что они оба боятся! Ванька боится уехать в Ростов на заработки. Танька всегда всех боится. Если на их зарплату надеяться, с голоду умрешь. Только что моя пенсия и огород, да куры. Они оба жизни боятся. Всегда такими были. Помню на всех совхозных собраниях они всегда послушными одобрямсами работали. «Кто за? Кто против? Кто воздержался?»
Да что я вам говорю? Этот молодой, он кивнул в сторону Саши, а вы и сами знаете, как обычно все единодушно голосовали. Все были верноподданными, все были послушными, а за послушание у всех была работа и зарплата, кров и хлеб. Ты посмотри, Данилка на своего отца! Его верноподданническое послушание уже не требуется, а он по-другому жить не умеет. А ты сумей! Уезжай в Ростов, когда школу окончишь, уезжай в Москву! Пробуй, рискуй! Не бойся! Твой отец всю жизнь всего боится и что? Чего он добился? На портки денег не хватает! Не будь таким! Врежь всем как следует! Пусть даже упадешь! Упадешь, поднимешься! Дай судьбе хорошего пинка!
Значит, сказал Трубников, чтобы дать жизни пинка, надо уехать в Ростов или в Москву? А в Запрудне, почему пинаться нельзя?
Потому что его детей убили, ответил Трифонов, показав пальцем на Шаховского.
Уж Димка-то не боялся жизни! Уверенно шел, гордо! Дело знал, землю любил! Пахарь!
Так вы думаете, что Дмитрия и его семью убил кто-то из Запрудни?
Индюк думал, да в суп попал! Нет у нас в Запрудне таких уродов. Не наши это!
Да, отозвался Шаховской, чужие. Ладно, Данилы. Спасибо, что заглянули на огонек, пора и честь знать. Это с собой возьмите.
Он достал из холодильника банку тушенки и отдал ее старику. Проводил их, закрыл за ними дверь. Вернулся в кухню, присел на табуретку:
Так вы спрашивали про Вовку Болботова? На свадьбу поехал к родителям, на Золотую свадьбу и погиб. Все, кто там был, погибли. Пожар. Да вы, наверное, и сами читали в газетах, по телевизору тоже показывали пожар в Шахтах. Недавно совсем. Дима тоже собирался туда поехать, но Сережа руку сломал, поэтому и не поехал. Родители у Володи в Шахтах, а сам он женился в соседнем селе и остался. Фермерством занялся. Отец у него шахтер, а дед где-то на Кубани, тоже пахарь. Он и два его брата фермерами стали, в деда пошли. Ну и правильно. А зачем в шахтеры? Шахты закрываются. Только сгорели все, дети тоже. Они с детьми поехали. Горе у них. Сережа хотел поехать, но не поехал, все равно погиб, словно рок какой-то!
В дверь снова постучали.
Тю, только и сказал Шаховской, кого еще нелегкая?
Пошел открывать. Вернулся в сопровождении большой компании мужчин и женщин.
Присаживайтесь, я сейчас стулья принесу, Шаховской ушел в комнату за стульями.
Трубников представился, представил своего помощника.
Щербакова Татьяна Ильинична, подала ему руку маленькая женщина неопределенного возраста с короткой стрижкой каштановых волос и слегка вздернутым носом. Раньше была главным бухгалтером совхоза, теперь фермер.