Приветствую вас, Бантруо Рейл.
Я вдруг вспомнил! Он прищелкнул пальцами. Большая печатня, огромная, прекрасная печатня была в Университете Больших Наук!
Тот, где сейчас бордель «Утеха»?
Все-то вы уже знаете, господин архканцлер! Неужто успели
Не успел, но прочитал
Бантруо Рейл энергично кивнул.
Да, там замечательный, восхитительный бордель! Университет закрыт, как и все университеты Санкструма, но, может быть, механизмы для печати остались? Они громоздкие, и находились в подвале, и выносить их оттудаэто лишняя морока, да и зачемколи наверху полно чудесных, прекрасных помещений для услад? К чему подвал тревожить, вот скажите? Как вы смотрите на то, господин архканцлер, чтобы поехать в «Утеху» прямо сейчас?
Конечно же, мы туда поехали!
Глава 21-22
Глава двадцать первая
И конечно же, «Утеха» находилась на другом конце Норатора. Пришлось снова порядочно растрясти кости в карете. Рессоры в Санкструме уже изобрели, но все равнопоездка по щербатым, покатым, давно не чиненным мостовым начала отзываться болью в пояснице. Да уж, проще на лошади, видимо, ездить При случае, все же, попрошу Атли обучить меня верховой езде. В Санкструме уметь ездить на лошади примерно то же самое, что у насводить автомобиль. И то и другоеполностью утилитарно, необходимо для комфортной жизни. Авто водить я умел, а вот лошадь Но обучусь не сейчас, а когда прекратится гонка за временем и хватка интриганов на моей шее немного ослабнет.
Мой гаер о чем-то шушукался с дядей Рейлом. Я же уныло разглядывал город через окно. Не радовал меня город. Все в нем вроде было на месте, но слишком много заколоченных лавок, выбитых окон, грязи и мусора, и возбужденно блестящих глаз горожан Скверная атмосфера. И скоро быть взрыву, если я не смогу наладить жизнь и в городе и в стране Звучит смешно и инфантильноналадить жизнь, но все обстоит именно так. Люди ведь терпят лишения до какого-то момента, а потом идут вразнос. Банальнейшая истина, о которой всегда забывают властьпредержащие. У них ведь все хорошополны карманы денег, на столе всегда свежая и вкусная пища, в постелисамые дорогие проститутки. Это там, за окнами их особняковнищета, чума и голодовка
Как бы самому таким не стать.
Я составил для себя Кодекс внутренней независимости, что-то вроде этической декларации-напоминалки, в пару к списку неотложных дел. Простейшей декларации, но такой, которой жестко решил придерживаться. Итак.
Минимум насилия и только тамгде решить проблему без него нереально.
Никаких завоеваний.
Развитие торговли, науки, искусств.
По возможностидоговариваться. Договоры должны быть в пользу Санкструма.
Я не диктатор. Яуправленец. Чиновник с гуманными принципами. Я работаю, чтобы Санкструм жил. Это мое основное желание, моя профессиональная ответственность, идавызов моим профессиональным способностям. На посту я не позволю себе злоупотреблений. В противном случае злоупотребления затянут меня в яму, из которой уже не будет выхода. Слишком много раз в мире Земли я встречал таких людейв конце концов, они просто превратились в живой денежный канал, который пожрал их разум. Алчностьубивает разум. Я не позволю алчности стать моей сутью.
Еще раз. Ячиновник, управленец. Не более. Если я почувствую, что власть ударяет мне в голову, я сам сброшу себя с небес на грешную землю.
При всем при том я знаю, что человек всегда остается человеком, и мелкие слабости буду себе прощать.
Все.
Мы проезжали через большую рыночную площадь. Мне бросилось в глаза, что половина лотковпустует, лавки тоже большей частью заколочены. У булочной, чья принадлежность легко определялась по вывеске с парой скрещенных рогаликов, толпилась очередь: никакой парчи и бархата, сплошь бедняцкие одежды, без дыр, но и не яркие, как хвосты у павлинов. Простые люди стоят за хлебом Черт, знакомая картина. Как и говорил трактирщикподвоз скверный, хлеб плохой, и того мало
Я постучал в стенку кареты:
Останови!
Выбрался вместе с Шутейником. Дядя Рейл остался в карете.
Внутри булочной тоже маялась толпа. У прилавков суетились взмокшие продавцы, выкладывали хлеб с лотков в плетеные корзины. Какая-то женщина закатила визгливый скандал.
Рядом была лавка зеленщика. Народу не в пример меньше, может, потому, что запах в лавке стоял не слишком приличный, а купить толком было нечего. Чувствуя, как на мне скрестились взгляды, я осмотрел стеллажи с почерневшими ящиками, где лежал урожай прошлого годаполусгнившая капуста и такой же лук, мумифицированная морковь, увядшая брюква, и еще какие-то овощи, в общем, все то, чем кормили нас сегодня в «Кружке пива». Бочки с соленьями тоже не слишком озонировали воздух. Старая квашенная капуста воняла аммиаком.
Нет подвоза от селян, молвил зеленщик, не дожидаясь расспросов. Не пускают на кордонах стражники Таленка-бургомистра Запасы-то у селян есть, есть запасы-то, точно знаю Старого урожая запасы И яблочки даже есть, как не быть? Воском протертые, чтобы не гнили, в погребах лежат-полеживают Вы уж озаботьтесь, господин архканцлер Того, этого чтобы запасы подвезли через кордоны Распорядитесь поскорее! Ить вон кактрактирщиков-то вином, сказывают, уже оделили А черный морчто ж, завозить-то можно из деревенек, где мора нет!
Как я и полагал, благая весть об алкоголе уже облетела Норатор. А вместе с неюправдивое, в пику «Громобою», суждение об архканцлере. Зеленщик не боялся меня, смотрел дружелюбно, в глазахнадежда на чудо, словно я добрый волшебник, по мановению руки способный оделить горожан овощами, булками и мясом.
Народ в лавке одобрительно загудел. Ох
Я похлопал зеленщика по грязноватой блузе:
Постараюсь, братец, разберусь денька за три Жди! Подвоз будет! И подумал: а если не решу проблему? Яснее ясного, что подвоз и раньше был скверный, ибо чума, а сейчас, после моего воцарения, его окончательно перекрыли, чтобы настроить горожан против меня. Чуть-чуть еще подождать, вот эти самые три-четыре денечкаи город превратится в пороховой погреб, куда достаточно бросить спичку. Спичка эта будет простой: архканцлер виноват, бей Торнхелла! И, как минимум, в Нораторе я уже не смогу появлятьсяибо будут бить, слова в Санкструме не расходятся с делом. И репутацию свою я уже никогда не отмою
Чертовы кордоны, тормозящие подвоз В ближайшее время придется решить, что с ними делать и как. А кроме тогонужно узнать, какие именно деревни вокруг столицы осуществляют поставки продовольствия и нет ли там черного мора. Проблемы множатся, как снежный ком, катящийся с горы
Я шагал по площади, оглядывался. Шутейник двигался сбоку. Короткий меч на поясе. Карета и кортеж Алых следовали позади. Будь я подушечкой, а взглядыбулавками, я бы уже напоминал ежа, столько взглядов в меня воткнулось.
На пути попался еще один лабаз. Вывеска над ним изображала нечто, похожее на четыре разноцветных батона колбасы.
Торговец, похожий на спичку с обожженной до пепла головой, раздраженно захлопнул двери лавки, привесил замок. Потом прикрыл витрину железными ржавыми ставнями, с трудом продел в них дужку замка и принялся ворочать массивным ключом.
Я воздел руку над головойв приветствии:
Чем торгуешь, любезный?
Он устремил на меня тусклый взгляд:
А ты кто такой, вошка трачена? И тут же издал судорожный всхлип, дернул тонкой сморщенной шеей. Господин архканцлер! Торгую тканями, господин архканцлер. Наилучшие мануфактуры для платьев и одежд всяческих! И для домов богатых, и для домов бедных, и для голодранцев, для всех товар найдется Он передернулся и от души матюгнулся. Были ткани, да сплыли! Закрываю лавку до лучших времен, господин архканцлер, торговать нечем!
Как так?
Морская Гильдия не дает подвоза! Требуют, чтобы торговали только заморскими тканями из Адоры, а они дорогие дюже Купеческую Гильдию поприжали они страшно, не пущают мануфактуры из Санкструма в Норатор! Он понизил голос:А все с попущения императора нашего Растара да бургомистра Таленка, чтоб черт его за ногу дернул да в выгребной яме утопил!
Методы работы торговых организаций-монополистов мало чем отличаются от методов мафии. Покупай нашеили умри. Ну как же мы не даем вам выборавот наши прекрасные ткани берите-берите. А можете и умереть. Выбор за вами, мы ни к чему вас не принуждаем.