Пашли в тронный зал, там пасвободнее. Там я тэбя и заррррэжу.
Последнее слово он буквально прорычал, а в его глазах мелькнул недобрый огонёк. Серафимы молчали. Только Абинейл легонько ухмыльнулся, соглашаясь с ним. Делать нечего, мы развернулись и направились обратно. Возражать и нарываться на драку в узком коридоребессмысленно, а вот обширный тронный зал может предоставить достаточное пространство для манёвра.
Двое крайних серафимов открыли перед нами двери. Из-за их идеальных движений и осанки создавалось впечатление, будто перед нами огромные роботы, а не живые существа.
Как только мы ступили внутрь, наши сопровождающие засветились так, что разом смогли осветить весь зал. Суккуб отошла в угол, а пятеро серафимов закрыли своими телами выход, отрезав тем самым возможный путь к бегству.
Ну, прррриступим.
И вот тут я понял, почему доспех был великпрорычав последнее слово, герой начал преображаться: его лицо, удлинилось, став волчьей мордой, руки покрылись чёрной шерстью, а на пальцах выросли когти, из-под доспеха вырос волчий хвост, ноги тоже изменились, став звериными. Он выхватил меч и, издав пронзительный вой, бросился на меня. Мне хватило доли секунды, чтобы извлечь «Осколок» и отразить удар.
Это уже не бой с повелителем демонов, где целью было только избить противника. Нет, здесь целью была именно смерть оппонента, поэтому я тут же разогнал по телу тьму, в то время как мой противник использовал свет. Широкий клинок двуручного меча с гулом рассекал воздух, оставляя мне только один выходуклоняться. При чём, я совершенно не видел окна, когда можно было бы нанести ответный удар.
Разорвав дистанцию, я извлёк свой револьвер, стволом которого тут же и блокировал очередной удар.
«А вот и окно.»
Левой рукой наношу рубящий удар. Противник успевает отпрыгнуть, но остриё узкого клинка прорезает доспех и рассекает кожу. Не глубоко, но больно. Он в долгу не осталсяудар плашмя опрокидывает меня на пол, открывая ему новую возможность.
Я еле успеваю откатиться до того, как моя голова будет отделена от тела. Двуручник вонзается в пол, разрезав камень. А я понимаю, что это пиздец.
Снова выпад. Клинки со звоном ударяются. Раздаётся жуткий скрежет, с которым сталь проезжает по стали. Удар стволом по лохматой руке ничего не дал. А вот мой противник вцепился зубами мне в руку. Клыки легко прошили кожу насквозь, впившись в плоть. Я еле сумел сдержать крик и нанёс удар коленом ему в нос. От такой подлости, оборотень взвизгнул и отскочил подальше, схватившись за ушибленную морду. Такую возможность я точно не упущу: рывок вперёд с занесённым клинком. Разумеется, он, выставив свой меч, блокировал, но не от этого он защищаться должен: подныриваю под его руку и, выпрямившись, бью стволом револьвера ему по затылку. По тронному залу разносится скулёж, а он резко разворачивается. Я еле успел отойти от широкого клинка, а мой противник уже с рыком несётся на меня, выставив руку с мечом. Разворачиваюсь и не успеваю: остриё прорезает костюм, впивается в кожу и, скользнув по громко хрустнувшим рёбрам, выходит сбоку. Резкая боль бьёт в мозг, грозя затушить сознание, но, стиснув зубы, я выставил дуло револьвера так, что зверь сам налетел на него открытой пастью.
«Ну вот и всё.»
Спуск. Волчья голова взрывается кровавыми брызгами и кусочками мозга и костей черепа. Тело безвольно обвисло, после чего упало на каменный пол. Сплюнув кровью, я зажал в зубах обмотанную кожей рукоять «Осколка», после чего резко выдернул двуручник из своего тела. На мгновение в глазах потемнело. Меч со звоном упал на пол.
Ссссука.
Только и смог прошипеть я, как только «Осколок» вернулся в руку. Повернувшись к выходу, я увидел, что на лице Абигейла играет весёлая улыбка. В руках он держит лук, заряженный огромной белой стрелой, а остальные четверо серафимов уже встали в стойку, подняв копья.
Когда стрела уже летела, в меня что-то врезалось, резко сбив с ног. Повалившись на пол, я услышал женский вскрик и звук ещё одного упавшего тела. Скосив глаза, я увидел лежавшую Катрину. Стрела пробила её насквозь, сломав рёбра и прошив лёгкое, из-за чего девушка теперь кашляла кровью. Рана была огромной.
Господин, б-бегите.
Она вновь зашлась кашлем. Передо мной встал выбор: свалить, оставив её умирать или же убить серафимов и уйти вместе.
Да пошло оно всё на хуй!
Сплюнув кровью, я с трудом поднялся. Абигейл тем временем зарядил новую стрелу. Воздух сгустился. Стал вязким. Движения серафима замедлились, а в глазах появилось удивление.
Пиздец тебе, дылда крылатая!
Я рванул вперёд. Легко обогнув летящую стрелу, подбежал ближе и рубанул мечом. Клинок с лёгкостью разрубил нагрудник на две части, а следом и плоть, обнажив белую грудину, которую тут же залила кровь. В следующее мгновение мне пришлось отходить от четырёх, направленных в меня копий. Отпрыгнув вправо, я оказался рядом с крайним серафимом. Он уже вновь замахивался копьём, но на его беду, сейчас я был быстрее: одним ударом я отсёк ему кисти рук. Он даже закричать не успел, как дуло револьвера уставилось ему в подбородок. Выстрел, и покорёженный шлем отлетает в стену, доверху заполненный кашей, в которую превратилась его голова.
«Надо их всех перебить!»
Не успело безголовое тело упасть, как я уже переключился на следующего: поднырнув под взмах копьём, я оказался у него за спиной. Заметив, что мне закрывают обзор его крылья, я в два взмаха отрубил их. Обрубки перьев взмыли в воздух, а очередная пуля прошла через его шею, разворотив ту до основания. Голова в шлеме с лязгом покатилась по полу.
«Зачем я это делаю? Вроде была какая-то первоначальная цель»
Мою ногу прострелила острая боль. Опустив взгляд, я увидел, торчащее из бедра копьё. Обрубаю древко, после чего сразу же бью стволом револьвера по шлему. Пока крылатый наклонился, вонзаю ему в горло меч. Перехватив его обратным хватом, резко проворачиваю и веду по диагонали, разрезая тело. Левая рука осталась держаться только на остатках шеи, а сам серафим упал лицом вниз.
«Да похер! Вон как я их красиво, а?»
Последнего я подстрелил на подлёте и, когда он запнулся, одним взмахом обезглавил его. Кровь фонтаном ударила вверх, окропив меня с ног до головы. Постояв с секунду, тело завалилось навзничь.
«Кровь! Мясо! Убивать!»
Левое плечо прострелило болью, из-за чего я выронил меч. Войдя со спины, из него торчала огромная белая стрела. Переложив револьвер и пропустив руку под мышкой, когтями обрезал древко и, схватившись спереди, выдернул из своей плоти остатки. Было очень больно, но я этого не заметил. Передо мной был последний противник. Мешало мне о него добраться только остриё копья в ноге. Выдернув, отбросил его в сторону.
Абигейл уже тянулся за следующей стрелой, но я больше не дам ему возможности выстрелить: Вскидываю револьвер. Выстрел. Лук падает на пол. Серафим недоумевающе смотрит на свою разорванную в клочья руку. Выстрел. Пуля пробивает колено, дробя кости и разрывая плоть. Он падает в лужу крови, как подкошенный. Пытается развернуться и уползти, но куда там. Убрав револьвер в кобуру, одним прыжком настигаю его и забираюсь на спину. Он пытается ползти, используя оставшиеся руку и ногу. Барахтается в крови, залившей весь пол.
«Убить суку!»
Схватившись за бьющиеся, словно в припадке, крылья у основания, упираюсь ему в спину чуть пониже шеи и резко распрямляюсь. По залу разносится болезненный вопль, а под руками отчётливо хрустят суставы. Когти впиваются в плоть, укрытую перьями. Второй рывок. Звук разрываемой плоти тонет в ещё одном крике, а у меня в руках остаются оторванные крылья. Отбросив их в стороны, я хватаю его за длинные волосы и задираю голову к потолку. Он уже не вопит, он тихо стонет. С коротким замахом хватаю его голову так, что указательный и средний пальцы попадают в глаза. Чувствую, как легко они пробивают глазницы и погружаются во что-то скользкое и мягкое. Снова крик, но более тихий, преходящий в простой выход воздуха из лёгких. Рывком одёргиваю руку, извлекая испачканные кровью и мозгами пальцы. По лбу расходятся два, сочащихся кровью, пореза от когтей. Обмякший корпус с хлюпаньем и лязгом упал на пол.
«Эй, ты ещё с нами?!»
Тяжело дыша, я выдавил ответ:
Да, Лисичка. Я ещё с вами.