Элиос коротко усмехнулся:
Понимаю И теперь с помощью Наставничества вы надеетесь отомстить за этого ребенка. Но сами себе не мстят, Агон.
О, да! Мне плевать на все красивые слова, что вы здесь произносите, я отказываюсь становиться тем, кем меня хотел видеть отец.
Пусть будет так Тогда вы должны бежать, покинуть эту школу, прежде чем ваше проклятое упрямство не привело к трагедии.
Я застыл, не способный оторвать взгляда от губ психолунника. А что, если он не подвластен чарам магов?
Так, значит, вы мне поможете Я мог бы уехать морем. Пардьем ничего не узнает.
Восстать против воли Магической криптограммы?! Не испытываю никакого желания. Но я намерен поговорить о вас с Дьюрном.
Спасибо.
Нет, не благодарите меня. Я проявляю слабость, а должен быть жестоким ради вашего же блага. Но сейчас на кону стоит благополучие школы, а по сравнению с ним ваша судьба ничтожна. Идите, он устало взмахнул рукой, идите к Урланку и продолжайте притворяться, живите с вашими страхами и угрызениями совести Вы слышали меня, уходите!
Он повернулся ко мне спиной.
Мне нечего было добавить. Под взглядами психолунников, склонившихся к своим аналоям, я покинул Мыслеторий, чтобы вернуться в павильон Урланка.
Мастер оружия ждал меня у дверей и, увидев мою мрачную физиономию, кажется, пожелал испариться.
Ну что? спросил он, увлекая меня по направлению к первой галерее.
Облокотившись на перила, я попытался расслабиться, снять напряжение последних часов. Речи Элиоса коснулись самых потаенных струн моей души. Уже очень давно никто не мог заставить меня говорить о матери. Вопрос Урланка показался мне отвратительным скрипом, словно кто-то провел гвоздем по железу.
Давайте рисовать, грубо буркнул я.
Он вздохнул и облокотился на перила рядом со мной. Его вытянутое лицо со впалыми щеками выражало внимание, соответствующее случаю.
Вы выглядите очень расстроенным. Они выдвинули обвинение?
Нет. Но они доложат о моем случае Дьюрну.
A-а, тем лучше, выдохнул он. А то я боялся, что
Что? Чего вы боитесь? Я уставился на него.
Я боюсь, боюсь за вас! воскликнул он, защищаясь. Я бы хотел, чтобы ваше пребывание здесь ничем не осложнилось
Что вами движет? Элиос обвинил меня в том, что я трус. А в чем меня обвиняете вы?
Урланк вздрогнул, но затем накрыл мою руку своей.
Я ни в чем вас не обвиняю. Ради всего святого, успокойтесь. Гнев ослепляет вас.
Напротив, заупрямился я, он помогает мне мыслить здраво. Но вы не ответили на мой вопрос. Почему в первый день моего пребывания в Школе Ловцов Света Арлекин сказал, что вы ищете встречи со мной? Вы ждали меня, хотели, чтобы я стал вашим учеником.
Я уже говорил, ваш отец встретился с каждым преподавателем. Я выслушал рассказ о вашей жизни. Барон ничего не скрывал и дал нам шесть дней на то, чтобы мы обратили вас в нашу «веру». Наша неудача стала бы победой воззрений Наставничества.
Отец опять он.
Я провел в его обществе целый вечер. История его сына Агона, сколь бы короткой она ни была, глубоко взволновала меня. В тот вечер я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы отвратить вас от Наставничества. Почему бы нам не закрыть эту тему? Давайте продолжим работу и перестаньте задаваться вопросами, касающимися школы.
Для того чтобы соответствовать выбранной роли, чтобы поддерживать совершенную иллюзию, мне необходимо обзавестись еще одним учителем на другой стороне улицы.
Вернемся к этому чуть позже. Мои наброски говорят сами за себя, о них уже узнали и, ручаюсь головой, никто не упрекнет вас за то, что вы посвятили день рождению железной души
Хорошо. В любом случае мы лишь завтра узнаем, заинтересовался ли Дьюрн моей скромной особой.
Совершенно верно. А пока не будем терять времени.
Мы принялись работать с последним наброском мастера. К моему изумлению, как и прошлым вечером, мы опять увлеклись беседой, которая снова затянулась и превратила нас если не в единомышленников, то в сообщников.
Удивительное дело, которым мы занимались, помогло нам лучше понять друг друга; стоило мне озвучить некую идею, как Урланк тут же подхватывал ее, доводил до совершенства. Я вновь и вновь поражался той страсти, с которой он отдавался своему искусству. Мастер внимательно слушал меня, улавливал малейший намек и тут же воплощал его на бумаге. Наши умы работали, словно один, и когда окончательно стемнело, Урланк поднял голову, потирая затекшую шею, а я поймал себя на мысли, что готов увидеть в учителе друга, если, конечно, забыть о Школе Ловцов Света и интригах, связанных с моей персоной.
Отличная работа, счел нужным отметить мастер.
Волшебство творения рассеялось. Неистовство, охватившее нас, выплеснулось на бумагу. И вот Урланк держал в руках последний набросок, пристально разглядывая его.
Кажется, еще надо потрудиться над головкой эфеса. Я нахожу ее слишком массивной и излишне округлой. Мы рискуем сделать нашу даму чересчур томной. Да, эфес еще не совершенен, добавил он, прежде чем протянуть мне лист.
«А ловушка-то захлопнулась», подумал я, любуясь изгибами рапиры. Я уже любил ее, любил прихотливые изгибы гарды и это лезвие, такое длинное и грациозное. В этом рисунке уже жила железная душа. Если верить Урланку, то достаточно обратиться к Амертине, произнести одно слово, и ее чуткие руки помогут родиться сознанию, живому оружию, предназначенному лишь для меня Одно-единственное слово, и я обрету спутницу, которая будет скрашивать мое одиночество в долгих странствиях по дорогам королевства. Одно слово и у меня появится подруга, которая будет слушать меня и утешать Возможно, с такой рапирой у меня даже появится шанс навсегда забыть о ненавистном прошлом.
Как вы ее назовете? спросил Урланк.
Не знаю. Я думал над именем, которое бы отразило саму суть оружия, напоминало о месте ее рождения
Не бойтесь, произнесите его.
Тень.
На лице Урланка появилась восторженная улыбка.
Отлично, Агон, просто превосходно. «Тень», прекрасное имя для этой рапиры.
Озвучьте его Амертине.
Прямо сейчас? Но мы еще не готовы. Возможно, завтра.
Договорились, завтра. Только завтра обязательно скажите ей его, настаивал я.
Ладно-ладно, усмехнулся учитель, сдаваясь. Но берегитесь, юноша, так я смогу выиграть нашу маленькую войну.
Я не сказал, что стану серым кардиналом. Я просто покину школу вместе с ней.
Разумеется
Доброй ночи, Урланк.
Доброй ночи, мой мальчик, доброй ночи.
Раздираемый самыми противоречивыми чувствами, я покинул павильон. Я запутался и уже не мог понять, где добро, а где зло. Кто из людей, живущих в школе, пытается всеми силами удержать меня здесь, а кто отказался от подобной мысли? Вот, например, Урланк, он бы хотел, чтобы я остался? Если именно таково его желание, то он ведет себя более чем странно. Рапира не удержит меня. Напротив, она может стать добрым другом Странника. А Элиос? Психолунник казался искренним, и он был так раздосадован. Ему не удалось обратить меня в свою веру, он не сумел убедить меня примириться с прошлым и стать серым кардиналом.
В конце концов, все складывалось не так уж и плохо. Оставались лишь ожесточившиеся ученики и их странная угроза убить меня. Но я надеялся, что Дьюрн поможет мне урегулировать эту проблему.
VII
День третий
Первое, что я увидел, проснувшись, была маска Арлекина. Присев на край кровати, он ждал, пока я встану. После чего, ни слова не говоря, трактирщик протянул мне зеркало.
Смотрите Ваше лицо, выдохнул он.
Заинтригованный, я поднес зеркало к лицу.
О, нет
Отдельные пряди моих волос стали серыми, а некоторые совершенно белыми. После приезда в Школу я ни разу не заглядывал в зеркало, и потому чуть не рухнул от неожиданности.
Резонанс, самым серьезным тоном заявил Арлекин. Пресловутый резонанс.
Это ничего не значит!
О, нет! Ваше сознание настроилось на сознание деревьев, а их на ваше.
Это невозможно, прошептал я. Невозможно.
Моему потрясению не было предела. Печать сумрака свидетельствовала о том, что Ловцы Света взломали мой разум, стремясь к гармонии, которой я нисколечко не хотел.