"Она, безусловно, лучше той", - подумал Дюруа. Он не сомневался в успехе; казалось, стоит только дотронуться, - и она сама, как созревший плод, упадет в руки.
- Я не приходил к вам потому, что так лучше, - решительно проговорил он.
Она не поняла его.
- Как? Почему?
- Почему? Вы не догадываетесь?
- Нет, даю слово.
- Потому что я влюблен в вас... о, немножко, совсем немножко... я не хотел бы влюбиться в вас по-настоящему.
Она, видимо, не была ни поражена, ни оскорблена, ни польщена. По-прежнему улыбаясь своей бесстрастной улыбкой, она спокойно ответила: - Ну, приходить-то ко мне все-таки можно. В меня нельзя влюбиться надолго.
Ее тон удивил его еще больше, чем слова.
- Почему?
- Потому что это бесполезно, и я сразу даю это понять. Если б вы раньше поведали мне свои опасения, я бы вас успокоила и посоветовала, наоборот, приходить почаще.
- Разве мы вольны в своих чувствах! - воскликнул он с пафосом.
Она повернулась к нему лицом.
- Дорогой друг, влюбленный мужчина перестает для меня существовать.
Он глупеет, больше того: он становится опасен. С теми, кто любит меня как женщину или притворяется влюбленным, я порываю всякие отношения, во-первых, потому, что они мне надоедают, а во-вторых, потому, что я их боюсь, как бешеных собак, которые всегда могут наброситься. Я подвергаю их моральному карантину до тех пор, пока они не вылечатся. Запомните это. Я отлично знаю, что для вас любовь - это нечто вроде голода, а для меня это... это нечто вроде духовной связи, в которую не верят мужчины. Вы довольствуетесь формами ее проявления, а мне важен дух. Ну... смотрите мне прямо в глаза...
Она уже не улыбалась. С холодным и спокойным выражением лица она продолжала, отчеканивая каждое слово:
- Я никогда, - слышите? - никогда не буду вашей любовницей. Упорствовать бесполезно и даже вредно для вас. А теперь... после этой операции... мы можем остаться друзьями, добрыми друзьями, но только настоящими, без всякой задней мысли. Хотите?
Поняв, что это приговор окончательный и что все его усилия будут бесплодны, он покорился своей участи и, в восторге от того, что приобретает такую союзницу, не колеблясь, протянул ей обе руки:
- Располагайте мной, как вам будет угодно.
Тон его показался ей искренним, и она дала ему руки.
Он поцеловал их одну за другой и, подняв на нее глаза, чистосердечно признался:
- Клянусь богом, если б я встретил такую женщину, как вы, с какой радостью я бы на ней женился!
На этот раз комплимент Дюруа, очевидно, принадлежавший к числу тех, что доходят до женского сердца, тронул и умилил ее, и она бросила на него один из тех быстрых признательных взглядов, которые любого из нас превращают в раба.
Потом, видя, что он не может подыскать тему для разговора, она дотронулась до его плеча и ласково сказала:
- Приступаю к исполнению моих дружеских обязанностей. Вы недогадливы, друг мой...
Она замялась.
- Могу я с вами говорить откровенно?
- Да.
- Вполне?
- Вполне.
- Так вот. Пойдите с визитом к госпоже Вальтер, - она о вас очень высокого мнения, - и постарайтесь понравиться ей.