А Теодор, со своей стороны, должно быть воображал, что может допустить в обращении с телеграфистом некоторую вольность, – он продал ему такое огромное количество своего скверного вина и знал его жалкое положение. Но тут молодой Теодор ошибся, – оказалось, что ему следует быть поосторожнее.
– Вы не можете сбегать домой за своей виолончелью, Борсен? – сказал Теодор напрямик.
– Отчего же? Когда вы уйдете, – ответил Борсен.
– Вот как! – сказал Теодор и засмеялся. Но, немного спустя, понял грубость и сказал: – Вы и завтра тоже будете таким важным?
– Да, кстати, ведь здесь есть гостиница, – поспешно говорит Дидрексон.– Гостиница и рассыльный – какой-то старик, Мануэльсен, Ларсен или что-то в этом роде. Он – отец известного пастора Лассена.
– Совершенно верно.
– К сожалению, я не мог дать ему никакого поручения, – улыбаясь, сказал господин Дидрексон.– Я обещал, что остановлюсь в его гостинице в следующий раз.
Хмель начинал все больше разбирать господина Дидрексона, он боролся против него, обдумывая свои слова и действовал молодцом. Он был эластичен и молод, ему хотелось оказать телеграфисту побольше почета именно потому, что он видел его запойный нос и жилетку без пуговицы.
– У нас в Сегельфоссе много интересного и кроме Ларса Мануэльсена, – заявил начальник станции.– У нас есть король, господин Хольменгро, он вдовец, у него есть принцесса.
Молодой Теодор потупился.
– У нас есть заброшенный замок, – продолжал телеграфист, – в нем жил некий дворянин Виллац Хольмсен, он умер. Сын его, молодой Виллац, за границей, нынче весной он приедет домой.
– Разве он приедет весной домой? – спросил Теодор.
– Да. Но это не значит, что вы должны потерять всякую надежду.
– Всякую надежду – как так?
– Мне показалось, что у вас такой вид.
– Да, так здесь много интересного, – поспешил вмешаться господин Дидрексон.
– Наверное то, что мы видим на горе, это – замок?
– Да, это замок…
– Надо сказать – великолепный, я видел его сегодня с палубы. Если б иметь такой замок, то можно бы заполучить и принцессу.
– Вы слышали? – сказал Борсен и взглянул в лицо молодому Теодору.– Во всяком случае, надо иметь замок.
– Да, – отозвался Теодор, он покраснел, но не потерял головы.– Это меня не касается, у меня есть лавка. Не понимаю, на что вы намекаете весь вечер, – прибавил он.
Борсен продолжал:
– Потом у нас есть старый кирпичный завод, возле устья реки. На нем не выделывается уже ни одного кирпича, он мертв, теперь в нем две новых горницы. Но если бы самый старый столб его мог поделиться своими воспоминаниями!
Хозяин сказал:
– Да, Сегельфосс – старинное и большое место, о нем написано в «Истории землевладения» Стенвинкеля. И, по-видимому, оно не умалилось с течением времени, – во всяком случае, я заключил здесь сделку, какой мне не удалось заключить в южных городах. Господин Иенсен, разрешите с вами чокнуться!
– Присоединяюсь, – сказал телеграфист.– За многие хорошие качества юности!
– Вы чокаетесь со мной? – спросил Теодор.
– Да, с вами. Это наводит вас на подозрения?
– Да.
Телеграфист усмехнулся про себя и сказал:
– За ваши многие хорошие качества!
– Я не стану пить, – сказал Теодор и поставил стакан. Хозяин опять вмешался и предложил:
– Не хотите ли прогуляться на палубу? Мой придворный повар, наверное, желает накрыть стол. Вы пришли без пальто, господин Борсен, будьте добры, накиньте мой ульстер.
Они оделись и вышли наверх. На палубе стояли машинист со знакомым и разговаривали, оба держали по стакану горячего грога и курили сигары после длинной прогулки на берегу.
Вечер был светлый и тихий, но еще прохладный, от реки шел мягкий, нескончаемый шелест.