И вы придете туда?
Да, часа через три.
Слуга появился на дорожке, а с ним служанка Мирэ, верная, но далеко не такая близкая, как Минору.
Сейчас мне пора, Сайэнн нехотя поднялась. Может быть мы увидимся.
Ничего не сказал, только наклонил голову в знак прощания, а взгляд из-под упавшей челки снова блеснул весельем.
По дороге не выдержала, оглянуласьего уже не было.
То ли слуга, то ли Мирэ, разумеется, рассказали Минору. Женщина хмурилась.
Негоже этовот так заводить знакомство.
Ты думаешь о нем что-то плохое?
Я его не знаю, госпожа. И вы не знаете.
Он спас мне если не жизнь, то здоровье точно.
Любой мужчина помог бы выбраться из реки красивой девушке.
Вряд ли он мог с берега разглядеть, красива ли я. Думаешь, бросил бы меня обратно в ту лужу, окажись я страшна, как демон кошмаров?
Ну, ладно, ладно и все же ведите себя разумно.
Идти, не идти? А если придет, как полная дура, а его там не будет? С другой стороны, не ходитьэто заранее расписаться, что прав был ее покровитель, и зачем глупой женщине составлять свое мнение о чем-то, помимо нарядов?
В комнате было прохладноокно приоткрыто. Сидя в одной нижней рубашке, оставлявшей руки открытыми, Сайэнн на столике выстраивала игральные комбинации из сушеной айвы. Медовое питье осталось нетронутым и остывало, стыли и лепешки.
Да что ж вы творите! вошедшая Минору хлопнула узорным ставнем, нависла над подопечной, несмотря на невысокий рост.
Так уж вам хочется заболеть! набросила ей распашное домашнее платье на плечи, сурово проследила, чтобы руки были вдеты в рукава. Продолжила хмуро:
И что за игры с едой? Что творите-то, госпожа! Их есть надочерез весь округ, через всю провинцию везли, а вы по столу гоняете!
Пфф
Девочка предупреждающе кашлянула за дверью, принесла платье.
Вот, госпожа, какое вы пожелали
Куда это вы? Минору прищурила и без того чуть удлиненные глаза.
Посмотреть представление
Давно ли вас площадные шуты интересуют?
В этой глуши я скоро граблями и прялкой заинтересуюсь, Сайэнн смахнула в миску айву, На, убери, не хочу.
И он там будет?
Мне почем знать
На всякий случай лицо отвернулаи вовремя, к нему прилил жар. И к плечам, и к шее да что ж такое, верно, сейчас вся пунцовая.
Иди пока лучше согрей мне питье. Это совсем остыло.
Платье выбрала темно-синее с поддевом цвета голубиного крыла, неброское. Еще не хватало стать центром этого самого представления. А вот украшения можно и подороже. Хм. Вдруг украдут в толпе? Неважно, ей делать нечего получить новые, даже просить не придется, только вздохнуть горестно.
Вот подойдутбирюзовые подвески и ожерелье. Застывшие цветы небесных фей, которые они роняют с неба под ноги смертным
Госпожа, не делайте этого, Минору подкралась так тихо, что молодая женщина, как та самая фея, уронила подвеску.
Чего «этого»?!
Я же не слепая. И знаю вас.
Тогда ты знаешь и какая жизнь у меня была.
Очень хорошая жизнь, госпожа.
Неужто? С человеком, который годится мне в отцы, на положении почти изгоя?
Как вы можете подобное говорить! рассердилась Минору. С вами носились, как с золотой вазой! Нет бы в благодарность ребенка ему подарить!
Не хочу. Я и так не свободна, а буду связана совсем. И что этот ребенок получит? В семью ему не войти, госпожа костьми ляжет, а не допустит.
Своих-то нет у нее, так что все еще возможно
Невозможно! резко ответила Сайэнн. И отстань от меня. Если кто и ведет себя неразумно, то это он, связавшись с Нэйта. И не хлопай глазами, мы это обе знаем.
Ничего же не решено еще, пробормотала служанка. Пыл ее поутих. И вправдуслучись что, не пожалеют и Сайэнн. Идите, если хотите, но возьмите девушку, хоть Мирэ, и осторожней все-таки, помните, кто вы.
**
Шимара никогда раньше не слышал, чтобы Суро так, простонародно выражаясь, орал. Изливал гнев в воздух, не заботясь, что поблизости не только пара верных людей, но и слуги за стенами его покоев тоже, считай, рядом. Не слышал, и сейчас поддерживал его полностью: просто взять и придушить наследника не получится, хотя, может, все-таки стоит?
Макори не захотел ждать.
Конечно, этот удар ножом Тагари был запланирован. Но, демоны его задери, не сейчас! А когда свершится переворот, когда Отряды Атоги подоспеют и возьмут Срединную, а сам он отправится на север на замену убитому генералу.
Макори решил, что отец преступно тянет, родина в опасности, а его самого задвинули в глухую крепость. Не менее преступно.
Я ему башку сверну, рычал Суро, опираясь о стол и наклонившись вперед.
Шимара грустно поддакивал.
Этот молокосос вправду, что ли, надеялся возглавить войско взамен Тагари? Или что Атога туда резво на крыльях перелетит? Или еще что-нибудь?
Или или произошло то, о чем Суро сейчас не подумал. Кто-то сбил с толку Макори, страдающего без дела, подал ему неверный сигнал. И этот кто-то живет с ними в одном городе и суть будущей интриги неплохо себе представлял.
Так что может не Макори шею свернуть, а послу?
Или досмотреть это представление до конца, не влезая?
**
Жизнь в монастыре Черного дерева, Эн-Хо, легче не становилась, и продуктов оставалось все меньше, но беженцы теперь приходили реже, а весенний, сладковато-свежий, хоть и холодный пока ветер все чаще вызывал улыбки на лицах. И вести долетали обнадеживающиевойска генерала оттеснили чужаков от стен крепости и понемногу отодвигают к горам Эннэ. А там и крепости Ожерелья, хоть сейчас и полупустые, и граница недалеко.
Нээле тоже теперь нередко улыбалась, хотя сны опять начали ее тревожить. После недавнего, странного, каждую ночь стали приходить короткие видениято кровь на камне прямо перед носомказалось, и проснувшись могла дотронуться; то чужие голоса в тумане
Монахи, которым рассказывала, советовали пить больше успокаивающих отваров, а меж собойкак-то Нээле случайно услышала этотолковали, попала к ним просто девушка впечатлительная или сновидица с неразвитым даром, может и вовсе не случайно ее сюда привела судьба. И как бы проверить это, раз пока им никакого знака.
Монахи были всюду, как воробьитакие же невзрачно-коричневые и такие же неинтересные взгляду; он соскальзывал с фигур в широких одеяниях. Вот оно, истинное служениестановиться совсем незаметным для мира, но при этом делать для этого мира все, на что способен
Жаль только для Нээле не могли сделать одногоизбавить ее от тревог.
Но, какими бы ни были ночи, дни проходили довольно радостно. Только не для Мухи, страдавшего, что захватчиков победят без него.
Я бы хоть к обозу войска пристроился, говорил он.
Пока в одиночку доберешься до Трех дочерей, будет лето, и, даст Заступница, уже все закончится, терпеливо отвечала Нээле. Когда беседовали так, обычно чистили какие-нибудь корни, или мыли полы: девушка уже привыкла к маленькому помощнику.
Можно дойти до Сосновой, возражал Муха. Оттуда новобранцы уходят воевать.
Оттуда тебя точно прогонят. К отряду, который спешит, хвостиком не пристроишься.
Для Нээле эти беседы были чем-то вроде ритуала, подтверждающего храбрость мальчика. Для Мухиона не знала.
Сейчас закончили нарезать коренья-приправы для супамонастырским поварам приходилось готовить много. Работали на кухонном дворе, пристроившись у большого стола. Раньше за ним только готовили пищу, а сейчас и кормили беженцев.
Корзина, объемная, оказалась довольно легкойдевушка отослала Муху, решив, что сама донесет.
У порога кухни играли дети, несколько маленьких девочек. Ждали обеда. Одновременно подняли голодные глаза на нееи снова вернулись к игре. Немудреные куклы, из одетых в лоскуты деревянных чурочек. У Нээле в детстве была похожая, но разряженная, как принцессамать постаралась, подбирая ненужные кусочки тканей и расшивая их.
Девочки играли в Небесных красавиц, из тех, что летают на облаках и украшают одежды радугой. Играли, чумазые, в криво залатанных кофтах и юбках не по размеру. Хотя кто их видел, тех красавиц, на самом деле? Поэты? Они могут воспеть любую невзрачную с виду мелочь так, что станет ясен ее истинный смысл и очарование. Может, девочки эти куда ближе к Небесам, чем придворные прелестницы