Эноривзялся невесть откуда, за околицей же решил подождатьстоял в шаге от воина, держа перепуганную девчонку на согнутой руке, и выглядел разъяренным диким котом. А воин продышался уже, только где-то под ребрами будто ветер через дырочку сквозил.
Да ты чего? спросил старшина, мигом подоспев. Что она тебе? Не первая, не последняя.
Знаю
Опустил руку, будто стряхнув ребенка на землю. Упала удачно, и сразу села, сжавшись в комочек. Что уж там думала, неизвестно, но, когда случайный защитник сделал было шаг в сторону, ухватила его за полу куртки. Вряд ли он казался перепуганной девочке безопасным, но других не было вовсе.
Собралось кольцо любопытныхтемные, в волчьих куртках, на лицах недоумениеэто что за малек тут остановил лодку?
Энори не двигался, будто не знал, как поступить. Никогда раньше не интересовался судьбой жителей деревень и мелких северных городишек, которые тут, в долине, лепились к торговым путям и рекам. Ни ценностями, ни женщинами; все, как и положено колдунам. Трупы уж тем более его не смущали, ни сгоревшие, ни безголовые или располовиненные. Проедет, посмотрит, если уж путь пролеги ничего. Кто его укусил? подумал старшина. Но сказал:
Уходить нам пора, еще нагрянут хорьки эти зеленознаменные.
А ее куда же?
Толку оставлять? В постель рано, а тут все равно сдохнет.
Толку
Огляделся, прислушиваясь, сунул девчонку в руки одному из подоспевших зевак, велел так стоять, а сам исчез за полусгоревшей стеной. Несколько мгновений спустя позвал; замер у открытого подпола. Нагнулся, поднял упавший полог; под ним пряталась полуживая от страха женщина. Волосы распущены, одета в одну рубашку: верно, в кровати была, когда налетели.
Помешанная, сказал кто-то, встретив неподвижный и дикий взгляд. И больная какая-то, может, заразная.
Энори его оборвал, велел вытащить женщину: от привычной мягкости ничего не осталось, и его послушались прежде, чем сообразили, почему это делают. Она не сопротивлялась, и оставалась в скорченной позе, будто не до конца ожила древесная колода.
Не заразила бы, заикнулся тот самый здоровяк, из-за которого все и началось. Огня бы
Проводник его, кажется, не услышал, присел рядом с женщиной, взял ее руки в свои и что-то говорил еле слышно. Она, поначалу неподвижная, шевельнулась, голову подняла. Почти явственно было видно, как страх разжимает погруженные в нее когти, отступает, блекнет. Пепелище вокруг, и сабли сверкают? неважно
Энори поднялся, и женщину за собой поднял.
Знаешь ее? указал на девочку. Женщина закивала; но и без того было яснознакомы, ребенок выскользнул из рук державшего, совсем почти спрятался в складках ее широкой длинной рубашки.
Дай куртку свою, велел здоровяку, набросил на плечи женщине.
Возьми, и уходите в холмы.
Подумал один миг, выхватил метательный нож из валявшегося рядом телане успели еще подобрать, тоже вложил ей в руку. Женщина обвела собравшихся темным взглядом, сжала пальцы на рукояти. Но то ли раздумала, то ли невольно удержала девочка рядомспрятала нож, побрела прочь, за плечо обнимая ребенка, прижимая к себе. По всей ее фигуре было видноеще не верит в спасение, если вообще до конца осознает, что произошло.
Пожалел? спросил крепыш со шрамом на поллица, Их волки в холмах догрызут уже вечером.
Их дело, сказал проводник до того равнодушно, будто и не задели его только что эти две жизни.
Говорятпопал в волчью стаю, своих порядков не ставь, только не все поговорки верны. Чужаку бы подобного вмешательства не простили, но он уже не был чужаком, и о случае рассказывали с уважением. Сами нашли объяснение и поверили в него: будто, убив тех двоих, навлекли бы на себя беду.
А с настоящими волками вышло занятно, хоть об этом в отряде никто не узнал. Спасенные поначалу не думали, куда бредутвдруг в округе и вовсе никаких деревень не осталось? а ближе к ночи неподалеку услышали вой, и все забирали в сторону, забирали Поутру вышли к нетронутому селу. То ли защитила лесная хозяйка, то ли иная силабеглянкам не до того было.
Глава 17
Крепость Трех Дочерей стояла в отрогах гор Юсен, возле реки именем Приемная Дочь. Эта река да часть озера, куда впадала река, еще были свободны, когда подошел большой отряд генерала Таэна. Он сумел оттеснить врага на северо-восток, теперь половина долины стряхнула с себя чужаков.
Те оставили за собой выжженный след, но мелкие поселения Тагари волновали мало. Спасать каждую деревушкувоинов не напасешься. Зазеленеет трава, отстроят новые. А пока успеют люди сбежатьих счастье. Не успеют сейчас иных дел полно.
Было важнее выгнать рухэй из стратегически важных точек, но два их полководца тоже были не дураки, к этим точкам не подпускали, кружили по долине стаей злых шершней, кусали со всех сторон.
Но все-таки удавалось понемногу отодвигать их к границе. Важно было продержаться, пока не придет подмога из Лаи-Кен.
Пересилив свою гордость, обратился в Мелен за помощью, как некогда брат, но ответа пока не получил. Войска соседей стояли возле западных рубежей Хинаи, готовые сражаться за себя, если что, но не за других.
В крепость Тагари и не заглянул, как появился в долине; Ирувата с офицерами сам выезжал к нему в походный шатер.
Я разделался бы с У-Шеном, но Мэнго понимаетэто его последний шанс, сказал генерал на военном совете. Он не отступит, пока жив. Он хочет стать основателем новой династии, сместив этого их старика толонаа такое можно сделать, лишь победив.
Ради победы Мэнго спутался с нечистью, а то и с самими демонамиоб этом ночами шептались солдаты в палатках. А как иначе объяснить то, что происходило? У армии Хинаи была конница, но лошадямцелыми десяткамивременами будто снился кошмарони храпели, дрожали и порывались убежать. Часть из них не могла оправиться вовремя и из сражения выбывала.
Другая напастьисчезали гонцы. И ладно бы враг их захватывал, так нет жепропадали на пути меж своими отрядами. Плохо это сказывалось на войске, поначалу лишь поговаривали, что лазутчики Мэнго повсюду. А затем начали находить разорванные тела Простых солдат тела, не офицеров, но страху это не поубавило. Теперь говорилина стороне захватчиков некая темная сила. Ладно если так, хуже, когда доносили сплетнипоговаривали у некоторых костров, что это от Хинаи отвернулось Небо. Или от самого генерала.
Любители слухов украсили собой деревья, но что делать, если таких становится больше и больше?
После совета Тагари отослал всех, даже своих личных слуг. Там, за плотными холщовыми стенами шатра, стояла весенняя ночь, звездная и безветренная. А ему казалоськаждая звезда это костер чужаков. Впервые в жизни задумался о поражении. И это после удачи в Долине! Скажи подобное кто из его офицеров, даже из высших, был бы сурово наказан.
Но самому себе сложно запретить мысли. Тагари защищает свою землю, родину, имя предков; Мэнго рвется к власти, к новым землям для своего народа. Пожалуй, что Небесам Тагари угоднее. Почему же так уверенно брат говорил о том, что прежние времена миновали? Неужто и вправдуСтолица вложила ему другую душу?
Или он прав, и видит что-то, недоступное самому генералу
Устал, как последняя кляча, но никак не мог опуститься на походное ложе. Сидел, смотрел на доспех, стоящий на подставке напротив.
С нагрудной бляхи скалилась рысь, но она была серебряной и слепой. Свечу приподнялпламя заблестело в зрачках зверя, но отсвет упал так, что почудилосьполморды в крови.
**
В эту же ночь Мэнго было не до звезд, даже в обличье вражеских костров. Он понимал, что, если подойдут еще силы, их оттеснят в горы Эннэ, а там ну, будет удачей, если отвоюют и оставят себе пару отрогов. Не за этим он положил столько своих воиноврухэй нужна была земля, скал у них своих хватало.
Он давно задумал смелый шаг, такой смелый, что изумил даже молодого племянникаа уж тот, казалось бы, не в меру дерзок в желаниях.
Обойти бы эту проклятую крепость, да закрепиться в горах Юсен. Тогда оттуда сама их Заступница не выманит. И можно будет подумать о договоремы вам мир, вы нам часть долины. Плохо одногоры Юсенне Эннэ, там придется идти пусть не вслепуюбыли все же лазутчикино кривым на один глаз.