Пока собиралась, гадала, к чему был сон. О том, как важно будет найти правильные слова? Но слов у Лайэнэ уже не осталось А вот тревога проступала все явственней.
То, что ее пригласили учтиво, некоторую надежду внушало, но это могла быть всего лишь формальная вежливость. Не потащат же ее из дома за подол. Но, даже знай наверняка, что беда ее ждет, пошла бы. Рады бы уклониться, но судьба уже подхватила и понесла. Раньше Лайэнэ слышала о попавших в руки судьбы, и гадала, как себя ощущает человек-щепка в бурном ручье. Теперь знала.
Когда ступила на эту дорогу? В тот ли день, когда маленькую девочку навсегда увезли из дома, и она, еле дыша от страха, перешагнула порог, глядя на высокую женщину в красном? Или когда посмела влюбиться в наследника знатного Дома? Или, может быть, когда после зимней встречи с Энори не сбежала из города под защиту храмовых стен?
Снаружи снег лежал плотно, темный внизу, розовато-золотой на скатах крыш. Последний день зимнего месяца, и дуновение весны уже чудится, несмотря на морозец.
Как скоро вас ждать? спросила служанка, провожая молодую женщину до носилок.
Знать бы
И снова Лайэнэ направилась в этот домдумала, никогда больше. Красиво здесь все-таки, даже сейчас тянет полюбоваться ажурной резьбой на воротах и стенах, нарядными ставнями. Причудливая морская ракушка, невесть как попавшая на земли севера.
В кабинет ее провели как гостью, хозяин ждал тамнет, не ждал, что-то писал за столом. Серая безрукавка из мягкой шерсти, бледно-голубое полотно блузы, только нитка бирюзовой вышивки делает ярче домашний наряд. Куда проще облик, чем на людях; почему-то думала, он не умеет проще.
В доме тепло из-за горячей трубы, проходящей под полом. Но он не ценит такую роскошьприоткрыто окно, и не для того, чтобы впустить свет, уже смеркается.
Все пытаюсь понять, приближается ли весна, сказал, проследив ее взгляд. По всем приметам обещают долгие холода.
Мне сегодня почудилось что-то новое в воздухе ответила гостья.
А мне не удалось. Из-за этого, может быть, кивком указал на стол, заваленный бумагами. Обычно, когда ее приглашали, убирали все, что могло бы отвлечь от отдыха.
Сядь. У меня есть к тебе дело.
Сам поднялся, зажег свечи в светильникеодинаковыми движениями, тратя на каждый фитилек равный отрезок времени. Замолчалверно, подбирая слова. Четкое, строгое лицо человека, не умеющего отдыхать: тени то подчеркивали каждую складку и линию, то уходили, и лицо становилось моложе.
Лайэнэ сидела, сложив на коленях руки, ждала. Теперь ей было спокойнейо чем бы ни пошла речь, хоть о провинности, это будет не худший разговор в ее жизни.
Мне нужна твоя помощь. Твоя, и, вероятно, тех женщин, которых ты выберешь. Шпионы еще могут сравниться с Веселым кварталом в умении добывать сведения, но вот их распространять
Что вы хотите, чтобы я распространила? спросила она с удивлением.
Если б я знал. Верну тебе твои же словас этим делом ты управишься лучше. Мне нужно нечто, во что люди поверят. Пускай не сразу, но должны быть увереныНебо к ним благосклонно, победа их предначертана, несмотря на все жертвы.
Он подробнее пояснил, чего хочет, все больше удивляя Лайэнэ.
Почему же вы обратились к женщине?
Ум женщины более изощрен. А та, которая обучена угадывать мечты и желания любого, вероятно, способна дать хороший совет.
Но почему на языке вертелось, и она решилась спросить:Почему именно мне вы доверились? Ведь я была осеклась.
Потому что тылучшая? Каждый в городе знает это и назовет имя Лайэнэ, напевный, медовый голос. А лучшей в твоем деле не стать, если обладать одной только красотой, но не сообразительностью. Разве не так? он улыбнулся и сказал совсем другим тоном:Понятия не имею, насколько твоя слава заслужена. Иногда везение значит больше личных достоинств. Но ты проявила такой интерес к нашему семейству полагаю, ты, по крайней мере, заинтересована в успехе.
Лайэнэ ощутила, как волна жара заливает лицо. Доселеза многие годытолько один человек мог заставить ее покраснеть. Хотя, если человек, то ни одного
А онКэраивсе знает про ее поездку в Лощину. Не говорит, но глаза почти смеются. И это непривычно. Может быть только из-за этого блеска в глазах она решилась спросить:
Тогда мне надо знать кое-что. Насколько все плохо?
За час до твоего прихода голубь принес письмо. Войска Мэнго двинулись к Трем Дочерям, сейчас, вероятно, уже перешли границу. Никто не ждал этого так рано, это выглядит полным безумием Лайэнэ привстала было, но взгляд Кэраи вернул ее на место, будто что тяжелое бросили на плечи. Теперь смеха в его глазах не было, а слова звучали скучно и буднично:
А вот это тебе для понимания, но не для сплетен.
Даже безразличная к собственной жизни, я не стала бы сеять панику в городе, ответила молодая женщина. Кажется, он поверил, а она уже сожалела о том, что спросила. Смотрела в пол. Да, об этом знать надо, но как же страшно. И не из-за возможности наказания за неверный шагно понимать, что захватчики в самом деле уже на твоей земле, что война началась
Десятки лет им не удавалось, не получится и сейчас, раздалось совсем близко. Как раньше поразило выражение глаз, так сейчас непривычно было слышать сочувствие в этом голосе. Сочувствиеей? От него? Но война вряд ли тронет Лайэнэ, она, если что, сможет просто уехать
Согласна помочь?
Всем, чем смогу, сказала она от души.
**
Палочка безнадежно мазнула по стенкам и дну коробочкивсе, в этой не набрать краски даже на раз. Осталась только одна, маленькая, драгоценная: помада в ней не карминная, как обычно, а из смешанного с воском порошка красных водорослей. Морских, и оттого весьма недешевых. Но оттенок у них восхитителен, и пылинки перламутра придают губам особую красоту. Таким, как у Сэйэ, уж точно.
Но сейчас в крепости Трех Дочерей, похоже, негде взять и кармина. Остановилась торговля, враг на подходе. Провизии пока много, а вот заморские диковинки по северным тропам давно не везут.
Тонким ухоженным пальцем Сэйэ погладила серебристую крышечку. Последнее. Потом придется использовать неприятную взгляду краску на ягодном соке. А эта коробочкапамять о былом достатке, о глупых надеждах.
Расправив складчатую шерстяную юбку, надев шерстяную, не подбитую ватой кофтудаже в холода Сэйэ одевалась не ущерб своей красотедевушка вышла из дома, отведенного труппе. Пошла вдоль улочки. Большой была крепость, настоящий город. Похоже на Осорэи, только дома другие, проще, много-много военных да с высоких мест, там, где крыши не заслоняют, горы виднеются.
То тут, то там попадались неказистые фигуры крестьян, грязные головные повязки резали взор; звучал говор, к которому так и не привыклаболее отрывистый, грубый. В этих землях еще остались уроженцы старых лесных кланов, в них иная кровь, ближе к рухэй Шла, гордо приподняв подбородок. Пусть видят: перед ними не какая-то девка. Хорошо шла, некоторые даже кланялись
Испугавшись подступающих войск рухэй, крестьяне побросали свои поля и домики и потянулись сюда, под защиту крепостных стен. Не все: многие беженцы с севера стремились миновать твердыню, уйти в более спокойные земли. Их не задерживали: чем меньше едоков будет, тем лучше. Провизию собирали, откуда могли. Крепость Трех Дочерей строили в расчете на долгую осаду.
И все-таки было тревожно: все больше крестьянских рож, а провизии, шепчутся, не так много, и урожая не будет, если до начала лета не погонят отсюда захватчиков. Хотя это обязательно произойдет: сейчас, по морозу и снегу, им в горах не закрепиться.
Сэйэ в последние дни напряженно прислушивалась ко всем разговорам военных, и понималадо крепости рухэй дойдут. А что захватчики делают с людьми, лучше не думать. Взять крепость трудно. Но уж если она падет Очень хотелось сбежать с теми, кто направлялся на юг, но остальные актрисы решили остаться под защитой стен, тем паче что и разбойников стало больше, и Сэйэ не отваживалась. Беззащитная красивая девушка даже если найдет попутчиков, будет ли среди них в безопасности?
Чем выше поднималась по улочке, тем становилось свободней. Беженцы все больше толклись внизу, в эту часть города-крепости крестьян не пускали без важного дела. Ветер наконец перестал доносить запахи воловьего и конского навоза, теперь потянуло подгорелым хлебом. Чьи-то голоса вели вразнобой: