Не согласишься ли ты отправиться в путешествие — не скрою, оно может оказаться опасным, но в случае удачи принесет как тебе, так и мне несомненную выгоду. Мне кажется, что там храбрость и воинское мастерство помогут тебе проявить себя там.
Это и впрямь звучало заманчиво. Не успел Гейл спросить, куда именно и с какой целью направляется экспедиция, как Пашар вытянул руку и щелкнул пальцами. Повинуясь его знаку, в комнату вошел босоногий человек в коротком желтом килте и молча застыл, ожидая приказаний.
— Полагаю, мы обсудим мое предложение позднее, во время обеда, но сейчас мне пора к королю. Этот человек покажет тебе покои, отданные в твое распоряжение, если ты согласишься несколько дней побыть моим гостем. Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.
Гейлу хватило здравого смысла не отказываться от столь удачно представившейся возможности.
— Я благодарен тебе за предложение, — сказал он.
— Это я должен тебя благодарить. Ладно, увидимся вечером. — Советник вышел из комнаты, и только тогда Гейл сообразил, что он не спросил у него имени и не сказал своего. Несомненно, обычаи здешней знати были весьма странными.
— Я провожу тебя, — окликнул его раб, и юноша последовал за ним по длинному полутемному коридору.
— Как тебя зовут? — спросил он раба.
Тот в недоумении оглянулся.
— Зовут? Третьим номером из седьмого отряда, главное здание, дневная смена.
— Так что же, у тебя нет имени? — Раб пожал плечами.
— С чего свободному человеку интересоваться этим?
Они прошли в небольшой внутренний дворик, откуда можно было попасть в несколько разных покоев. Комната, куда привел Гейла раб, по сравнению с огромными залами показалась маленькой, и все же она была просторнее, чем хижины шессинов Там стояли стол и несколько стульев, а также предмет, в котором он не сразу распознал кровать, украшенную резьбой и заваленную подушками. На стенах красовался причудливый орнамент.
Раб указал на дворик.
— Если угодно, то вниз по коридору и налево будет уборная, а направо — купальня для гостей. Ты можешь свободно ходить по всему дворцу, за исключением тех мест, куда тебя не пропустит стража у дверей. Ты хочешь есть?
Гейл вдруг осознал, что умирает от голода. После того, как он ранним утром сошел с корабля, произошло немало событий, но вот поесть ему не привелось.
— Да, я немного проголодался. — Прежде чем человек успел уйти, Гейл задал волнующий его вопрос: — Скажи, почему ты стал рабом?
Тот воззрился на него как на безумца.
— Почему? У меня не было выбора. — После этого он удалился.
Ответ этот мало что дал Гейлу. У человека, считал он, всегда существует выбор — в крайнем случае, им может стать смерть. Возможно, все прислужники, которых он видел во дворце, были рождены рабами.
За занавесом он обнаружил дворик, посреди которого журчал фонтан, вокруг росли яркие цветы, а над ними с гудением роились пчелы. Над керамическими плитками поднимался легкий туман — под лучами яркого солнца на глазах испарялись лужи, оставленные прошедшим дождем.
Внезапно внимание Гейла привлекли звуки музыки. Через раскрытую штору такой же, как у него, комнаты, он увидел женщину; устроившись на подушке, брошенной на пол, она играла на арфе. На талии ее красовался жемчужный пояс, шею, предплечья и лодыжки украшали золотые ленты и нити из драгоценных камней, но больше на ней ничего не было, кроме тяжелого медного ожерелья, которое указывало на то, что она — рабыня. Кожа женщины, оттененная волосами цвета воронова крыла, казалась белоснежной. Гейл не мог определить, откуда она родом. Из той комнаты он слышал также тихие голоса, но тех, кто разговаривал, видеть не мог. Гейл отпрянул, не желая, чтобы кто-нибудь решил, будто он подслушивает.