Как и планировали, мы добрались до середины моста. Я всматривался в темный провал двора под нами, но так ничего путного там и не заметил. Не было ни факелов, ни светильников, ни даже света в окнах. В наступивших сумерках весь мир словно подернулся какой-то серой пеленой. Стражники наседали. Я почувствовал, как стал раскачиваться мост, когда они на него вступили, и коротко выкрикнул Орадану:
Руби!
Уверен? переспросил он, но уже занес саблю над тугим переплетением веревок.
Я крепко уцепился за поперечные доски деревянного настила и приготовился раскачиваться. Ответа Орадан не ждал. Рассек ударом сплеча несущий канат, резонно полагая, что все прочие порвутся под тяжестью моста и людей, взобравшихся на него.
Так и случилось. Словно тугая струна арфы лопнула в наступившей мгле, и затрещали переломанные доски. Я увидел, как несколько, видимо самых нерасторопных, стражников сорвались вниз и даже не успели закричать. Ветер хлестнул по лицу, мы сорвались. Орадан оказался в воздухе, молниеносным движением он метнул саблю в сторону преследователей, тех самых, что еще остались на крыше, и тут же уцепился за обвисший канат.
Приближаясь к стене, я успел выставить вперед ноги и смягчил удар. Как наемник перенес этот рискованный рывок, осталось не понятным. В тот момент меня больше беспокоила собственная безопасность.
Здесь, в темном дворе, мое зрение словно бы прояснилось. Я четко стал различать очертания стен, провалы окон, ворота и двери. Видел ярко-желтые накидки троих стражников, которые не удержались на мосту и рухнули вниз чуть раньше нас. Один из стражников стонал и пытался ползти.
Своей технике передвижения Орадан не изменял. Лишь только коснулся земли, спрыгнув с веревок, тут же встал на четвереньки и стремительно метнулся в сторону еще живого солдата. На фоне потемневшего, закатного неба суетились другие охранники, топая по крыше. Громко кричали, пытались стрелять из арбалетов. В руках одного из них я заметил тлеющий фитиль и пороховой кувшин. Гвардейцы короля знают свое дело, тем более королевские бомбардиры. Они могли подрезать фитиль так, что он зажигал порох как раз в тот момент, когда это требовалось. Да и метали они свои снаряды довольно метко. Так что попадать под их обстрел было бы нежелательно.
Я не видел, как наемник навсегда успокоил искалеченного стражника, как собрал у них всех оружие и прижался к противоположной стене. Для верности стражники стали бросать вниз факелы. Не способные пока спуститься, они подсвечивали двор для тех, кто шел другой дорогой. Нас окружали. Я заметил, как в коридорах дворца, по пролетам и коридорам дворца помчались торопливые группки по пять-шесть человек. В темных, еще полмеры назад, окнах замелькали огни. Еще штук пять факелов, и мы будем как на ладони. Бомбардиру хватит и пары кувшинов, чтобы навсегда лишить нас возможности быстро бегать и высоко прыгать.
Я лихорадочно искал выход. Вдали, за стенами дворца слышалась негромкая канонада. То ли мои друзья все же сделали еще один разворот и теперь идут снова к стенам на верную смерть, то ли поднялись вверх и пристреляли пару катапульт. Не это сейчас главное. Попасть на корабль в любом случае теперь невозможно.
Колодец! прошипел я в самое ухо притихшему наемнику. Прыгнем в него!
Ты точно тронулся головой, вор! Там нас без сомнений достанут!
Я немного знаю о колодцах. В них должен быть боковой проход, чтобы чистить его и чтобы он не переполнялся, когда тает снег в горах.
Больше Орадан не стал задавать вопросов. Серой теню метнулся к выложенному резным камнем выступу и закрепил в щели обрывок веревки с узлом. Я уже не обращал внимания на падающие с крыши факелы, их было слишком много. Уже загорелись обломки рухнувшего моста; высушенные на солнце, они занялись мгновенно. Лишь краем глаза увидел, как мелькнул вниз стремительный снаряд с раздувающимся фитилем. В один прыжок оказался возле Орадана и повалил его на каменные плиты. От грохота взорвавшегося пороха заложило уши, в голове зазвенело.
Я почувствовал, как в спину что-то больно кольнуло, но, задыхаясь гарью и дымом, не сразу обратил внимание на то, как горячее пятно постепенно стало растекаться под камзолом.
Оглушенный, раненый, я даже не смог понять, как оказался на дне этого глубокого провала. Ледяная вода быстро привела в чувства, тем более что пришлось барахтаться и цепляться за каменную кладку, так как дна я не чувствовал под ногами.
Боковой проход был. Орадан сразу его нашел и проворно взобрался в узкий лаз, извиваясь словно змея. Закрепившись на небольшом выступе, он протянул руку и просто выдернул меня из воды.
Мы ползли словно черви. В полной темноте, стуча зубами от холода, в хлюпающей, мокрой одежде, которая так и норовила сползти с нас в узких изгибах колодца. Я упирался руками, как мог отталкивался ступнями ног. Лаз был такой узкий, что не было возможности даже поджать нот. В одном месте, видимо, развалилась старая кладка и проход почти наполовину был засыпан мокрой глиной. Орадан, который карабкался впереди, ворошил эту тугую массу и отталкивал в мою сторону, я как мог отгребал еще дальше, а в голове все крутились те безумные действия, что мы только что совершили.
Я вспоминал расположение тюремного двора. Он находился на восточной стороне дворца. Мы бежали к казармам, на запад. Поднялись на крышу и по ней вдоль всего здания на север, потом к мосту, опять на запад. На юг, цепляясь за шаткие и скрипучие перила. Упав вниз, прижимались все к той же стене, о которую так звонко шваркнулись. В колодец я прыгал, стоя лицом к загоревшимся доскам на противоположной стене. Закрепленная наемником веревка была у меня за спиной. Значит, и боковой проход, в который мы влезли, находился на северной стороне колодца. Насколько хватало глаз его рассмотреть, это боковое ответвление казалось довольно ровным. А это значило, что мы все еще продолжаем двигаться на север. Я всегда старался точно определить направление. Порой это было не просто, но необходимо. Если мне не удавалось понять, куда я двигаюсь, то заблудиться, даже в знакомой местности, было легко.
Мы наконец расчистили завал и просочились дальше. Жуткая нора тянулась еще колен сто, быть можетсто двадцать. Я уже стал побаиваться, что мы загнали себя в ловушку и что на выходе из этого подземелья нас будут ждать железные цепи и сети, но Орадан, что так ловко полз впереди меня, вдруг остановился и прошептал:
Здесь какой-то зал. Много воды и десяток тоннелей.
В странном зале воды было по колено. Дно рыхлое, илистое, двигаться было очень тяжело. Я чувствовал какую-то слабость. Осколок в спине давал о себе знать неприятным жжением и тупой, ноющей болью. Я все еще продолжал стоять спиной к тому узкому проходу, из которого мы только что вывалились. Чтобы не запутаться и не сбиться с пути, хоть я и не мог себе даже представить, куда следует двигаться дальше.
В такой кромешной мгле нам будет очень трудно найти выход. Надо перевести дух.
Мои конечности похолодели. Я уже с трудом шевелил пальцами рук. В глазах плыли фиолетовые круги, дыхание участилось. Орадан приблизился ко мне вплотную, ощупал шею, руки.
Куда тебя ранило? спросил он и, еще не дождавшись ответа, стал копошиться в складках моей одежды.
В спину, осколком.
Сними камзол.
Зайдя за спину, пустынный волк помог мне стянуть ставшую тугой намокшую одежду, убедился, что я ее взял в руки, и ощупал спину. Я сдержанно завыл, когда его худые пальцы коснулись ноющей раны.
Закуси рукав камзола, осколок не глубоко, я попробую его вытащить, иначе еще больше крови потеряешь.
Я даже не успел сжать зубы, когда Орадан схватил меня за горло одной рукой, а второй сильно сжат кожу на спине и просто вырвал осколок, как будто вместе с моей душой.
Я провалился в беспамятство. Сознание совсем покинуло меня и, если бы не крепкие руки наемника, я бы точно рухнул в зловонный ручей у нас под ногами.
Мне нельзя терять сознание, нельзя валяться тут в холодном подземелье, до той поры пока мы не выберемся наружу. Надо найти выход. Он есть! Он должен быть! Филадеяслишком древний город, его перестраивали и перекапывали много раз, он весь изрыт тоннелями, как норами кротов.
Я очнулся на сухом и теплом камне. Было все так же темно, но я мог различать серые, еле заметные выступы сводов пещеры.