Я уже не боялся наемника. Убивать он меня не собирался, сам был здорово искалечен и потрепан. Да и какой ему прок в моей смерти, только схлопочет от стражи еще пару десятков соленых плетей.
Ты ошибался насчет капитана. Этому человеку ничего не стоило сломать шею любому. Ты бы не стал исключением. Видать, судьба у тебя такая, вор
Коль так, расскажи мне тогда, что вам сдался этот проклятый корабль?
Рассказать! Да, пожалуй, теперь это не имеет значения. Тем более сам я немного знаю. В горах Смартии стоит огромная крепость Касс. За ее стенами укрылись королева Аталла, овдовевшая мать наследника трона. Ее брат, Фарас, требует признать собственное право на трон. Фарас пообещал северные земли Смартии и часть Полхии князю Мехру, вождю горных козлопасов, за помощь в осаде крепости. Также к непризнанному правителю присоединились еще западные смартыгорстка опальных князей, отличные воины вместе со своей флотилией из десяти тяжелых кораблей. Не таких огромных и сильных, как «Огненный ветер», но тоже весьма солидных. Булгальцы в битву пока не вступают, ждут. «Огненный ветер», фрегат капитана Тауса, мог создать значительный перевес в пользу выродка Фараса. Покойный капитан был падок до золота, а Аталла оставила казну в родовом замке, так что заплатить нам она не смогла. И переманить Тауса с его буйной командой тоже не в силах.
Так прежде, чем убивать меня, может быть, все же спросили, на чьей я выступлю стороне.
А какое это имеет значение? Да и кто ты такой? сказал Орадан, силясь удержать ухмылку на изувеченном лице. Флотилия смартов сомнет тебя как бык овцу! Какой в тебе толк. Гораздо проще уничтожить сам корабль и тебя заодно.
Есть старинная харидская притча о том, как жадный купец навьючил лошадь тяжелым скарбом, сам сел верхом и поехал по дороге. В то время над дорогой пролетала стая гусей, и одна из птиц обронила перо. Купец увидел упавшее перо и решил его взять, но стоило ему только подхватить перо, как ноги лошади подломились и она упала, охромев.
К чему эта история, вор?
К тому, что даже маленькое перышко порой может решить исход большого дела. Пусть, по-твоему, мои шансы в битве будут не велики, но подумай сам. Стала бы королева отдавать тебе последнее свое сокровище только за то, чтобы ты уничтожил капитана вместе с кораблем. Не все ли равно, каким будет численное превосходство, если исход битвы уже предрешен? Или есть кто-то, на чью помощь стоит рассчитывать? Королева со своим немногочисленным ополчением, загнанная в крепость, ждет подмоги, на что-то надеется?
Вместе с нами был отправлен еще один отряд пустынных волков, который должен был уничтожить самого Фараса. Но сдается мне, что их, как и нас, постигла неудача. Брат королевы жесток и коварен, он был готов к приходу наемников.
Смотрю я, ты совсем не жалеешь, что твои сородичи погибли, выполняя работу.
Такая у нас судьба, заметил Орадан многозначительно. Ничего с этим не поделаешь.
Не знаю, как ты, но я не привык жить по указке и бездумно выполнять все, что мне говорят. Всегда стараюсь разобраться в мелочах, понять первопричину проблемы, тогда проще ее решать.
Как скажешь, проныра, но посмотрю, как ты запоешь, когда ближе к вечеру сюда явится инквизитор, который считает факт твоего рождения уже смертным грехом, за что тебя полагается вздернуть на виселице, после того как снимут с кола.
Это напоминание изувеченного наемника меня чуть-чуть осадило. Я знал, как скоры на расправу инквизиторы, и на чудо не надеялся.
Наверное, только сейчас до меня начало доходить, в какую нелепую историю я влип. Занялся не своим делом, позарился на золото, которого, право, был не очень-то и достоин.
Оставив в покое израненного наемника, я отошел к еще освещенной стене колодца и сел, устремив взгляд на пятно голубого неба, в котором изредка проплывали рваные клочья пушистых облаков.
То ли сон накатил, то ли дремота, я не помнил, как уснул или провалился в беспамятство. И ведь чувствовал же, что все, что со мной происходит, это не на самом деле, это сон, видение, но ничего сделать не мог.
Сижу все возле той же холодной стены, но вокруг никого. Во всем теле какая-то необычная легкость, уверенность, умиротворение. Чувствую чуть пыльный запах сырого подземелья, тело в заточении, но душа свободна словно ветер. Ветер! Для него почти не существует преград, для него не может быть стен и запоров.
Вижу себя словно бы со стороны. Одежда вся в пыли, хоть и выглядит по-прежнему дорогой. Немного необычно смотрятся слишком мягкие сапоги на тонкой подошве, знатные люди, привычные сидеть в седле, такой обуви не носят. Кожаный камзол скроен длинней обычного, украшен красивым тисненым рисунком и вышивкой. Ворот оторочен коротким мехом, штаны в некоторых местах прошиты в два, а то и в три слоя, на коленях и бедрах кожаные вставки. Рубаха белая, чистая, только утром сменил на свежую льняную исподнююне самое частое событие в моей бродячей жизни. С виду можно сказать, что и не вор вовсе. Действительно похож на состоятельного человека, может, даже и капитана грозного судна.
В этом видении я оглянулся. Пусто. В яме больше никого не было. Взмахнув невидимыми крыльями, я устремился ввысь сквозь решетку колодца, над крепостными стенами, над притихшими башнями дворца. Как легко и свободно! Оседлать ветерэто как усмирить буйного и норовистого коня. Стать таким же быстрым и сильным. Я плыл в потоках над высушенной равниной, скользил по собственной воле в любом направлении, летел как птица.
Корабль стоял на верфях. Трудно было его не заметить. Внизу толпились люди. В какой-то момент я решил, что это гвардейцы, которые по приказу Гурымея намереваются арестовать судно и всех, кто находится на нем. Но нет, на палубе стоял Азар и зычно выкрикивал какие-то команды. Незнакомые люди, пожилые и молодые, по всему видно, что не очень опытные, суетились возле блоков и мачт, распутывали какие-то узлы и крепили стойки. Корабль готовился подняться в небо. Старика Трома я признал не сразу. Что-то изменилось в старом пропойце, словно он помолодел и распрямился, стал уверенней и собранней. Первое, что привлекло мое внимание, так это взгляд старика. Если прежде я знал Трома как подслеповатого, плешивого краснобая, то теперь я видел человека, от взгляда которого не могла ускользнуть ни одна мелочь. На поясе у старика висел короткий кинжал, такой, каким пользовались пустынные волки, наемники, один из которых сейчас сидел со мной в гнойной яме королевской тюрьмы.
Я облетел корабль вокруг, потревожил еще слабо натянутые паруса и приблизился к старику. Коснулся его своим крылом, заглянул в глаза. Морщинки в уголках глаз вытянулись в тонкие ниточки, и Тром спокойно посмотрел в мою сторону, чуть улыбнулся и сказал тихо, даже с каким-то облегчением:
Мы идем к тебе на помощь, Брамир, будь готов!
Я проснулся словно бы от резкого толчка, как от неожиданного удара в живот. Плечо затекло у холодной стены, ноги болели. Сумрак поглотил весь колодец, и даже бледное пятно надо мной не прибавляло света. В моей правой руке был мешочек с костями, в который я вцепился мертвой хваткой. Не помню, как достал его из-за пояса, не помню, как уснул, но впечатления сна ярким образом еще держались в моем сознании.
Орадан! позвал я наемника. Ты еще здесь?
А куда мне деться, по-твоему?
Двигаясь ближе к пустынному волку, я вытянул вперед руку, ощупывая пространство. Сухая ладонь наткнулась на тело, покоящееся прямо на камнях. Наемник был слишком слаб, чтобы обращать внимание на такие неудобства. Я сел возле него на корточки и тихо прошептал:
Мои друзья собираются помочь мне бежать из этой тюрьмы. Если я позову тебя вместе со мной, ты пойдешь?
Еще несколько дней назад моей задачей было убить тебя. И поверь мне, вор, я это сделаю без особых проблем.
Верю, но ты не ответил на вопрос.
Вытащив меня отсюда, ты спасешь мне жизнь, и я стану твоим должником. Пустынные волки умеют быть благодарными, хотя в это никто и не верит.
Я рад это слышать. Судя по тому, что мои друзья готовят корабль ко взлету, они явятся сюда совсем скоро. Нет смысла дожидаться темноты. Им удалось собрать команду, и теперь шансы на спасение очень велики.
Это тебе нашептали те злые духи, которым ты поклоняешься? спросил Орадан чуть иронично. Или вы заранее умыслили такой план?