Души, запертые в этом мерзком кусе металла, толпой устремились наружу. Души, захваченные за долгие века смертоносной, злой работы, наконец свободно устремились в мультивселенную, поднимаясь и разлетаясь навстречу солнечного света и быстро растворяясь в вечности.
- Да! - взревел Тибблдорф Пвент, без дальнейших размышлений последовал за кинжалом и прыгнул сквозь паутину.
Сверкнула ещё одна вспышка этого тёмно-фиолетового света, дварф споткнулся и кувырком выкатился на луговую траву. Он попытался вскочить на ноги, но не сумелрухнул на четвереньки и стал отчаянно блевать чёрной слизью.
Джарлакс оббежал слева дуб, вокруг которого был закреплён один край паутины.
Артемис Энтрери выбрал более прямой маршрут и даже не замедлил шаг, несмотря на отчаянный вопль Джарлакса: «Нет!».
Он прошёл прямо через сеть.
Но вспышки не было, Энтрери не швырнуло на землю и даже не замедлило. Он добрался до Пвента первым и положил ладонь на спину дварфа.
- Свободен, - сумел выговорить Пвент, прежде чем очередной комок чёрной жидкости выпал у него изо рта.
Энтрери держал его, пока длились конвульсии и рвота, и когда все кончилось, Пвент рассмеялсяс такой радостью! С такой... свободой.
- Свободен, - снова сказал он, рухнул на бок и перевернулся на спину. - Оно забрало проклятие, - сказал он склонившимся над собой Энтрери и Джарлаксу. - Да, точно забрало, только убило меня насмерть.
- Пвент, - сказал Джарлакс.
- Скажите моему королю, - выдохнул Пвент, выкашливая очередной пузырь мерзкой слизи. - Скажите ему, что Пвент умер счастливым... Что он умер свободным...
Его голос затих.
- Нет! - объявил Артемис Энтрери и просунул одну руку дварфу под спину, вторуюпод колени, поднял его на руки и понёс тяжёлого, облачённого в доспехи дварфа, как ребёнка.
- Нет! - снова объявил Артемис Энтрери и направился к Гонтлгриму.
- Весь мир сошёл с ума, - сказал Джарлакс, оставшись один на поле и снова уперев руки в бока. Он заметил в стороне блеск, рассмеялся, затем подошёл и подобрал торчащий в земле кинжал с самоцветами.
- Это может быть интересно, - сказал наёмник, следуя за Энтрери. - И выгодно.
Джарлакс снова окинул взглядом Энтрери, который нёс тяжёлого Пвента, едва не спотыкаясь, но решительно шагая дальше. У Джарлакса было несколько волшебных предметов, способных облегчить эту ношу или просто довезти Тибблдорфа до нужного места. Однако он покачал головой, когда вспомнил об этом.
Артемис Энтрери должен был сделать это сам.
Огромная армия возродившихся эльфов-дроу, ведомая Мал'а'воселл Амвас Тол, поскольку большинство из них долгие годы провели в Бездне,драуков, вернувшихся из могилы и многих драуков, которых привела на поверхность служба различным домамцеликом маршировала под знамёнами дома Бэнр. Пока что никто не принёс клятву верности, но это решение всем казалось очевиднымони знали правду о Ллос, потому что видели, как чудовищен её гнев. Невыразимые мучения выжгли в них безнадёжность, за которой только сейчас можно было разглядеть проблеск надежды.
Этот проблеск сиял в женщине, которую они должны были ненавидеть, но на самом деле именно верховная мать Бэнр дала им надежду и пообещала совсем другое будущее.
Солдаты Бэнров и ближайшие союзники Мал'а'воселл прочёсывали длинные ряды, определяя новых рекрутов и организуя их в боевые отряды на тот случай, если в этом долгом путешествии они встретят другой дом дроу.
Один бывший драук с трепетом следил за приближением трёх солдат.
- Добро пожаловать, - поприветствовал его один из них. - Ты вернулся из Бездны или пришёл из другого дома?
- Или из дома Бэнр? - спросил второй.
Мужчина пожал плечами.
- Я был мёртв, очень долго.
- Как тебя зовут?
- Дайни... - начал он и быстро добавил, - нет.
- Дайни Нэт?
- Дайнинэ, - поправился он, пытаясь скрыть свою нервозность, поскольку слышал достаточно о событиях, предшествовавших этому непостижимому случаю, чтобы понимать, что его настоящее имя, Дайнин До'Урден, может причинить ему немало бед.
- Из какого дома?
- Без дома, - солгал он. - Я жил на Улицах Вони.
Солдаты записали его имя и пошли дальше. Дайнин не знал, что думать и что ему делать.
Их души разделили свои знания. Послание Кэтти-бри было передано.
Узел волшебных огней снова заплясал во дворе крепости, на сей раз сгустился, и обнажённый мужчина подхватил рясу и надел её, затем воспользовался общими воспоминаниями, чтобы войти в крепость и найти трещину в стене.
Его пальцы нащупали цепочку.
Он сжал её в руке, глядя на свисток, вызывающий единорога, много лет носившего Дзирта До'Урдена.
ЭПИЛОГ
Они все собрались здесь, поскольку Кэтти-бри пообещала назвать имя ребёнка: Бренор и его королевы Таннабритчес и Маллабритчес, Реджис и Доннола, Вульфгар, Пенелопа Гарпелл, Атрогейт, Джарлакс, Закнафейн и Артемис Энтрери. Здесь была даже ГвенвиварЭнтрери решил, что ради такого события необходимо вызвать пантеру.
И Тибблдорф Пвент, быстро поправляющийся после своего испытания и снова живой, жадный до баранины и пива, готовый служить своему возлюбленному королю Бренору. Он продолжал бросать взгляды на Энтрери, награждая того кивками и поднимая кружку. Энтрери пронёс дварфа на руках всю дорогу до этой самой комнаты, где жрецы Гонтлгрима нашли в себе достаточно оставшейся магии, чтобы провести его истерзанное тело через трудности расставания с вампирским проклятием.
Столько всего очистилось и исцелилось. Столько всего сумели сдержать! Магия Главной башни наконец-то прибыла, предтеча снова был заперт, и они даже сумели открыть порталы в Лускан и Длинное Седло, а теперьещё и в Серебряные Кордоны и другие дварфийские крепости.
Так что рядом с Бренором сидела Дагнабет, королева Мифрил-Халла. Её войско находилось в огромном входном зале, заканчивая зачистку бок о бок со свирепыми дварфами клана Боевой Молот и решительными полуросликами Кровоточащих Лоз. Войска цитадели Адбар и цитадели Фелбарр ожидали вызова, если в них возникнет необходимость, но в это никто не верил. Не сейчас. Дроу ушли, а демоны погибли или рассеялись.
Наконец, дверь в личные покои отворилась и вошла Кэтти-бри с дочерью на руках, а вместе с нейжрица Копетта, не покидавшая мать и новорождённую все три минувших после родов дня. Глаза ребёнка теперь открылись пошире, и как и сказала Пенни, у девочки они были отцовскиев какой-то степени.
Они были фиолетовыми, да, но не светло-лиловыми, как у Дзирта. Они были фиолетовыми, густыми и глубокими, как синие глаза Кэтти-бри, такими выделяющимися на фоне кожи, обладавшей оттенком розовой розы в сумерках, а над ними росла немного пугающая прядь рыжеватых волос, похожих на густую каштановую гриву матери.
- Когда я узнала, что ношу ребёнка, мы долго обсуждали это с Дзиртом, - сказала им Кэтти-бри слегка неуверенным, но крепким голосом. - Мы с самого начала знали, что это дитя принадлежит не только двум родителям, что оно... онаребёнок, рождённый с любовью многих, кто поможет нам сделать её жизнь как можно лучше.
- Я сделаю ей крепкую башку! - пообещал Пвент, и все рассмеялись.
- Она была зачата в любви, в духе принятия и доверия, - продолжала Кэтти-бри. - Этого могло не случитьсявсего этого могло бы не случиться, если бы её дед за цветом кожи не смог разглядеть того мужчины, каким был мой возлюбленный Дзирт.
Она повернулась в Вульфгару.
- И ты тоже здесь лишь благодаря этому духу щедрости и веры в доброту каждого.
- Сам Бренор никогда этого не признает, - согласился Вульфгар.
Все взгляды устремились на дварфийского короля. Тот отчаянно покраснел, и у него в глазах сверкнули слёзы.
- И вот, с благословившим нас духом и в надежде на будущее мы выбрали четыре имени. Два для мальчика и два для девочки. Сначала я назову вам моё собственное имя. Меня не всегда звали Кэтти-бри.
- Тебе дали другое имя в саду Миликки, - заметил Вульфгар.
Кэтти-бри покачала головой.
- Верно, но я говорю о моём первом имени, моём детском имени до того, как я стала дочерью Бренора Боевого Молота.
Это вызвало любопытные взгляды, в первую очередьот Вульфгара, но Реджис понимающе усмехнулся, а Бренор мог только кивнуть.