Ухмылка Кряги стала шире, еще больше показывая неровные, гнилые зубы. - Может, сам Худ сделал тебя Глашатаем, - предположил он. - Не думал? Знаешь, такое случается. Немногие гадатели рискнут открыть Колоду в наши дни, так что сказать нельзя. Владыка Смерти подбирает своих и ничего нельзя сделать, вот черт.
- Да уж, Кряга может быть прав, - сказал Тускляк. - Как ушел твой первый хозяин? Я слышал, утонул в постели. В легких полно воды, на губах след ладони. Дыханье Худа, что за способ...
Эмансипор вздохнул, не отрывая глаз от кружки. - Сержант Гульд отыскал истину, Кряга. Это было убийство. Люксор не в ту игру вошел и не с теми игроками. Гульд довольно быстро отыскал убийцу, негодяй несколько дней дергался на крючке, прежде чем леска на шее не затянулась. - Он глубоко хлебнул, поминая проклятое имя Люксора.
Тускляк нагнулся, блестя налитыми глазами. - А как насчет следующего, Манси? Лекарь сказал, у него лопнуло сердце. Вообрази. А парень годился тебе в сыновья.
- И был таким жирным, что наклонял карету, если сидел не в центре, - зарычал Эмансипор. - Кому как не мне знать, я его и заталкивал и выпихивал. Жизнь такова, какой ты ее делаешь - так я всегда говорил. - Он допил эль в память бедняги Септриля.
- Теперь купец Бальтро, - сказал Кряга. - Слышно, кто-то у него забрал кишки и язык, так что даже душу допросить не удалось. Ходит слух, что сам королевский магус был там, наступал Гульду на пятки.
Сердце забилось. Эмансипор глянул на Крягу. - Королевский? Точно?
- Тебя уже трясет, а? - поднял брови Тускляк.
- Бальтро был благородной крови. - Кряга вздрогнул. - Что у него осталось между ног...
- Молчи, - бросил Эмансипор. - Он был ничего себе человек. Не плюй в море, когда ветер в лицо, понял?
- Еще по одной? - предложил Тускляк путь примирения.
Эмансипор скривился. - И откуда у вас столько монеты, кстати?
Тускляк ухмыльнулся и тронул языком зуб. - Распоряжаемся телами, - пояснил он и прервался, чтобы рыгнуть. - Душ нет, верно? Даже следов нет, куда души делись. Как будто их и не было. Так что это простое мясо, сказали жрецы. Ни обрядов, ни почитания, пусть семьи все оплатили заранее. Жрецы не коснутся таких тел. Просто и ясно.
- Наша работа, - пояснил Кряга, - унести их на берег. - Он лязгнул зубами. - Чтобы крабы были пожирнее и повкуснее.
Эмансипор выпучил глаза. - Вы же крабов ловите! Продаете!
- А почему нет? Вкус не меняется, правда? Три эмолля за фунт - мы всё делаем честно.
- Это же... ужас.
- Это честное дело, - заявил Тускляк. - А ты, Манси, пьешь на наши денежки.
- Как сейчас, - добавил Кряга.
Эмансипор потер онемевшее лицо - Да, я... э, скорблю.
- Эге! - выпрямился вдруг Тускляк. - Я видел листок на площади. Кто-то ищет лакея. Если можешь ходить прямо, окажешься прямиком там.
- Погоди... - озабоченно заговорил было Кряга, но Тускляк ткнул приятеля локтем в бок.
- Вот тебе идея, - не унимался Тускляк. - Твоя женушка не любит безработных, верно? Я не сплетник, не подумай. Только помочь хочу.
- На главном шесте?
- Ага.
"Дыханье Худа", подумал он. "Стал предметом жалости для двух торговцев крабами" . - Лакей, да? - Он наморщил лоб. Управлять каретой - хорошая работа. Лошади ему нравятся побольше многих людей. А лакей, это же значит кланяться и суетиться целыми днями. Хотя... - Налейте мне еще в память Бальтро, потом пойду погляжу.
Тускляк расплылся в улыбке: - Душа воспряла? Гмм... - Лицо покраснело. - Не подумай, это не намек на Бальтро.
Путь к Рыбному Кругу показал, что эля выпито слишком много. Он видел прямые линии, но следовал им с трудом. У Круга мир совсем закружился; если закрыть глаза, казалось, он падает в бездонный тоннель. А где-то в глубинах поджидала Сабли - всегда говорила, что пройдет следом даже во врата Худа, если он оставит ее с долгами. Эмансипор почти слышал ее шаги за спиной, слышал, как она отвешивает затрещины демонам. Тихо выругавшись, он поклялся не закрывать глаз. - Не могу помереть. Да это же просто выпивка. Не смерть, не падение... еще нет... мужчине нужна работа, нужна монета, он человек ответственный...
Солнце почти село, опустошая Круг - сидельцы и починщики сетей запирали лавки, голуби и чайки невозбранно прыгали по кучам дневного мусора. Даже Эмансипор, схватившийся за стену у входа на площадку, смог ощутить нервозную суету рыботорговцев - темнота в Скорбном Молле стала новым воплощением ужаса и никто не желал оказаться в ползущих тенях. Он удивился отсутствию страха в себе самом. Смелость эля, наверно; да, и еще непонятное убеждение, что тропа Худа уже прошла слишком близко от пути его жизни и теперь ничего плохого не случится. - Конечно, - пробормотал он, - найдя новую работу, я всё обнулю. Да, и еще не закрывать глаза.
Стражник заметил, как Эмансипор шатается и качается, подбираясь к столбу объявлений в середине круга, подле источника Бёрн, где похожая на бороду струйка солоноватой воды вяло шлепала по усыпанной перьями поверхности прудика. Эмансипор пренебрежительно махнул рукой на каменнолицего блюстителя. - Я в безопасности! - заорал он. - Глашатай Худа! Это я, хе-хе! - И нахмурился, видя, что тот торопливо делает охраняющий от зла жест и пятится. - Шутка! - крикнул Эмансипор. - С Худом худо... то есть я присягнул Сестрам! Здравие и Болезнь вершат мою пучесть... то есть участь... назад, приятель! Шутка!
Эмансипор перешел на бормотание. Потом огляделся. Он был в одиночестве. Ни души вокруг - все сбежали на редкость быстро. Старик пожал плечами и повернулся к пропитанному дегтем шесту.
Объявление на хорошей льняной бумаге, единственное, прибитое на высоте груди. Эмансипор хмыкнул. - Роскошная бумажка. Дивлюсь, что так долго протянула. - И тут он заметил знак чар, нанесенный блеклыми чернилами в правом уголке. Не малое заклинание - чирьи на всю семью того, кто по глупости украдет объявление; ни даже что-то более зловредное, импотенция или облысение - нет, в кружке чар был искусно нарисованный череп. - Борода Бёрн, - прошептал Эмансипор. - Смерть. Такая бумажка шест переживет.
Он неровно подошел ближе, читая слова. Все здесь выдавало нанятого писца, причем хорошего. Трезвый, он постарался бы обдумать детали. Пьяный - быстро понял, что думать слишком трудно. Он понимал, что стал неосмотрительным, но перспектива предстать перед Сабли без мантии новой работы... нет, лучше испытать любой шанс.
Опершись о шест одной рукой, он склонился, прищурился. К счастью, объявление было коротким.
Требуется лакей. Полная занятость. Путешествия.
Жалованье будет определено в соответствии с умениями. Обращаться в Отель Печальника.
- Печальника... всего квартал отсюда, - прошептал он в ночь. - И "путешествия"... клянусь капюшоном Худа, это может значить... ну, это значит то что значит, а значит... - Он ощутил, как широкая улыбка растягивает сморщенное лицо, кожу заломило от искреннего восторга. - Деньги жене, а я буду далеко. Школа для бритых крысенышей, а я уеду далеко. Хе. Хе.
Рука соскользнула с шеста; в следующий миг прояснения он обнаружил себя лежащим на мостовой и смотрящим в безоблачное ночное небо. Нос болел, хотя как-то отдаленно. Он сел и огляделся, чувствуя желание чихнуть. Площадка была пуста, если не считать полудюжину беспризорников, что глядели на него с улицы - с явным разочарованием.
- Именно так, - сказал Эмансипор, вставая на ноги. - Я получаю новую работу, прямо сейчас. - Он пошатнулся, но устоял, ощупывая куртку и бриджи извозчика - но было слишком темно, чтобы понять, в каком они состоянии. Мокрые, разумеется, как и следовало ожидать, учитывая толстую шерсть одеяния, узкого в плечах и с длинными неудобными рукавами. - Надеюсь, у них будет ливрея, - буркнул он. - Может, особой портняжной работы.
Не сразу, после безуспешного затуманенного вглядывания во все возможные проходы, он нашел путь к "Отелю Печальника". Путешествие показалось вечным, но всё же он узрел изображение плачущего человека над входом в узкую четырехэтажную гостиницу. Желтый свет качавшегося над вывеской фонаря озарял резную дверь и привратника. Солидный тесак висел на кожаном поясе; при виде приближающегося Эмансипора рука охранника опустилась на оружие.
- Проваливай, старина, - прогудел он.
Эмансипор встал в круге света, чуть покачнувшись. - Иду на встречу, - сказал он, выпрямив спину и задирая подбородок.
- Да, но не сюда.