Волнение, отразившееся на лице леди Рэльс, несравненно порадовало Мирну. У нее не было привычки злорадствовать, но старую-добрую привычку давать сдачу не помешает воскресить. А Кэтрин давно напрашивалась...
И, самое главное, княгине не пришлось ничего выдумывать! Она сказала правду, и цепь сплетен и интриг, которые распустили сами леди Рэльс, мать и дочь, обернулась против них.
Конечно, выставлять Кэтрин в подобном светене самый изящный ход, но графиня первая заговорила о запятнанной репутации, и Мирна уж не в силах была терпеть.
Кэтрин была вынуждена отступить. Она невнятно попрощалась с принцессой и княгиней, и оставила их вдвоем.
Лилиан выглядела крайне довольной.
- Значит, она уступила вам платье? Платье от тайного поклонника? - спросила принцесса, своим тоном давая понять, что чувствует подвох в этой истории. Мирна в ответ кивнула, и Лилиан, усмехнувшись, прибавила, - эту девицу давно должен был кто-то поставить на место. И если сейчас у вас это получилось - я рада. Но она злопамятна, так что будьте осторожны и, в случае чего, сразу обращайтесь ко мне... Или к лорду Энтони. Я попрошу его проследить, чтобы сестрица вас не донимала.
- Вы очень добры... - Мирна засияла. Кажется, она так отвыкла испытывать радость, что сейчас она обжигала, а не согревала ее.
Принцесса кивнула, приподняла юбку платья, намереваясь уйти, но, прежде чем сделать шаг, как бы невзначай бросила:
- И я была серьезна, когда говорила о свадебных традициях севера. Если вы вспомните что-то стоящее - я буду рада возложить на вас организацию этого мероприятия.
Княгине почти прямо сказали, что она может стать веночницей. От удивления у нее глаза округлились, а губы беззвучно зашевелились, и Мирна стала чуточку похожа на выброшенную на берег пучеглазую рыбу.
- Я... Спасибо... Я постараюсь вспомнить что-нибудь особенное, Ваше Высочество, - она несуразно поклонилась, но даже не подумала укорить себя за неловкость.
Такой неожиданный поворот! При всей своей самокритичности, Мирна понимала, что имеет полное право растеряться. Если ее приблизит к себе принцесса, если ее допустят к свадьбе в качестве веночницы - светские дамы и их подпевалы могут хоть захлебнуться в своих интригах и сплетнях. Для княгини все они будут, как с гуся вода. Ведь тогда она будет уже не сиротой князя-самоубийцы, который когда-то был дружен с королем. Она станет молодой леди, вхожей в семью монарха и имеющей с ней крепкую связь.
Не верилось, что судьба ей так улыбнулась! Боги... Мирна не собиралась упускать этот шанс!
Глава 14
Грегор несся на всех порах по просеченной местности. Ярый молодой конь почти что рычал, наездник вцепился в поводья с такой силой, что они чуть ли не раздирали кожу до крови.
Графу Фаулзу хотелось чувствовать эту боль, хотелось, чтобы ревел его черный породистый рысак, чтобы он бежал изо всех сил, на такой безумной скорости, где всего одно неверное движениеуже смертельно. Он готов был скакать до изнурения, готов был взмылить любимого коня до пены, лишь бы оказаться подальше от замка, от двора и Подальше от нее.
Но как бы быстро ни двигался конь, как бы громко ни свистел в ушах ветер и не гудело в висках, слова Мирны: «За кого вы меня принимаете?», - которые снова и снова звучали в его голове, были громче всего на свете.
Грегор вглядывался вперед, стараясь зацепиться за что-нибудь взором. Сконцентрировать внимание на чем угодно. На дереве, дороге, шее Мефиса... Но, как ни силься, перед глазами все равно застыло изумленное и оскорбленное личико княгини.
Зачем он так себя повел? Чего хотел добиться?
Неужели он рассчитывал, что она и вправду просто отдастся ему?!
Но ведь обычно так и поступали женщины, которых он соблазнял. Один намек, одно касание, и они уже готовы на все, обуянные страстью, либо же влекомые его богатством и положением.
Княгиня Девушка с севера Ведь она существо другого толка. Это видно невооруженным взглядом, и именно это заставило Грегора обратить на нее внимание!
Или он настолько не верил в возможность ее существования, что пытался разубедиться в этом? Доказать себе, мол, нет, она такая же, как и остальные женщины. Порочная, алчная и двуличная.
Тогда бы, вероятно, он освободился от этого странного, терзающего его душу чувства. От этого нескончаемого потока мыслей о ней.
И что теперь? Убедился?!
Грегор доказал себе совершенно обратное, пламя в его груди вспыхнуло с большей силой, но княгиня теперь напугана им до смерти, оскорблена и однозначно его ненавидит.
Еще и сестрица подвернулась в самый неудачный момент Теперь она либо затравит бедную чистую Мирну, либо настроит ее против ненавистного сводного брата.
Лилианредкостная стерва, Грегор давно в этом убедился.
И как же теперь выкрутиться?
«Идиот! Идиот! Идиот!», - клял он сам себя, резко разворачивая коня в обратную сторону.
Впервые представшая перед ним проблема казалась такой сложной и неразрешимой. Но ведь находить выход из самых сложных и щепетильных ситуацийего призвание!
Лишь за счет прекрасного владения словом и риторикой, Грегор избавлял короля от многих проблем. Он говорил от лица монарха с его подданными по всему королевству, он бывал послом и дипломатом. Он умел действовать тонко и изощрено, умел проявить силу и жестокость, и всегда добивался поставленной цели.
Почему же сейчас он не мог собраться с мыслями?!
Слабость, которая мгновение назад вызывала в нем отчаяние, сейчас привела к искреннему гневу.
Какого черта он об этом думает? Какого черта его заботит какая-то бедная сиротка?!
Вокруг и без нее можно наблюдать кучу смазливых мордашек. Да и экзотичность ему не в новинку. У него были женщины из разных уголков мира. Он знал любовниц с кожей черной, как ночь, с раскосыми глазами и алыми губами, с татуировками по всему телу Он знал многих, и едва ли простая северная красота могла взбудоражить его воображение.
К тому времени, как Грегор вернулся на территорию замка, и уже подводил уставшего ворчливого коня к конюшне, он осознал, что неистово уговаривает сам себя не вспоминать о Мирне, ищет причины, почему она ему неинтересна и при этом только и делает, что думает о ней.
Все эти праздники и без того раздражали его, а сейчас...
Конюх, перенявший у Грегора коня, превосходно его расседлал, успокоил, напоил и отвел в стойло.
Граф Фаулз даже при том, что хотел бы зацепиться, придраться и хоть как-то выплеснуть свою злость, не сказал конюху ни единого плохого слова. Даже выдавил из себя сухое «благодарю», когда уходил, убедившись, что о его породистом рысаке хорошо позаботятся.
В конце концов, отыгрываться на других за свои невзгодыудел слабых.
Судьба, впрочем, решила не поощрять его, и на выходе из конюшни Грегор столкнулся с человеком, который всегда и при любых обстоятельствах ухудшал его настроение и делал жизнь совершенно невыносимой.
- Вот вы где, милорд - перед ним предстала Виолетта Стивенс, облаченная в строгое по фасону, но усыпанное множеством камней, бусин, бисером, платье цвета шампанского с широким воротом и выразительными рукавами на золотых пуговицах. Ее тонкую белую шею украшало массивное ожерелье, на ушах красовались внушительного размера бриллиантовые серьги.
Она выглядела так, будто решила «выгулять» сегодня все свои драгоценности.
При виде нее граф Фаулз не мог не закатить глаза, а с языка против его воли соскочило:
- Виолетта. Ты всегда чувствуешь, когда у меня плохое настроение.
- У тебя всегда плохое настроение, - она усмехнулась и горделиво выпрямилась.
- Сейчас особенно, - Грегор прибавил торопливо, - говори прямо, у меня нет ни времени, ни желания заниматься с тобой словоблудием.
Она хмыкнула и, шагнув поближе, прошептала приторно-нежным голоском:
- А раньше ты любил словоблудить со мной, - она положила длинную холодную ладонь ему на локоть, - да и просто блудить всегда был охотником
Грегор брезгливо поморщился от нахлынувших воспоминаний, вырвал руку и отрезал:
- Это было давно.
- Хорошо, что ты хотя бы это не отрицаешь, - Виолетта уставилась на него пристально. Она старалась сохранять непринужденность, но напряжение различалось в крошечных черточках ее лица: в морщинках на уголках глаз, что стали сейчас заметнее, в опущенных и натянутых уголках губ, в ставших более впалыми щеках.