Да я не за этим
Сиди и помалкивай, раз пришел, прикрикнул и гневно покосился на еще советских времен телефонный коммутатор. Ну, где же это Людка запропастилась?
И тут же из динамика послышался приятный женский голос:
Слушаю, Юрий Данилович.
Округлив глаза, полковник сделал вид, будто закашлялся. Потом наклонился к пульту и заискивающе пролепетал:
Людочка, золотце, принеси нам два кофе. Только «сажу», пожалуйста, не замешивай. Свари нормальныйимпортный. Благодарю за понимание.
Я заметил, что Рудь значительно прибавил в весе с тех пор, как мы не виделись. А некогда ретивые рыжие вихры, вечно торчавшие на крупной голове в разные стороны, стали лилово-белыми. Одутловатое лицо цвета пергамента казалось усталым и болезненным. Как говорится, синдром руководящего лицана лице.
Немного скрашивали портрет бесчисленные регалии на просторной серо-голубой рубашке нового образцаорденские планки, эмблемы и шевроны, которые раньше носили на кителях. По периметру накрахмаленного воротничкарасшитые вензеля с листиками и завитушками, а на форменном галстуке красовалась эмблема с позолоченным тризубом.
Даже захотелось отпустить по этому поводу незлую шутку, но Юра вовремя перехватил мой изучающий взгляд и, опережая резюме, заключил:
Знаю, что постарел и разожрался, как боров. Самому противно. А ты думал, что руководящее кресло медом намазано? Как бы не так! Все нервы с гландами проорал, отсюда и безудержный аппетит. Доктора грозятся списать по здоровью, но побаиваются. Они ведь тоже на машинах ездят.
Врачей и гаишников надо беречьони иногда помогают. А по жиру и ранжиру мы с тобой одинаковые. Хотя по нервам, наверное, разные. И я же не фигуру твою разглядывал, а модный ментовский прикид. Нечего сказатьвпечатляет! А кто дизайнер, не знаешь?
Рудь покосился на свой погон и желчно заметил:
Знал бы этого «додика»лишил бы прав до конца жизни. А фотку его налепил бы на чучело в спортзале, чтобы приемы рукопашного боя на нем отрабатывать. Ты бы еще фуражку виделаэродром, да и только. В советские времена даже генералы не позволяли себе такие сомбреро носить. Я уже не помню, кто сказал, что уровень развития государства обратно пропорционален количеству знаков отличия на форменной одежде высших чинов армии и полиции. Так что осталось навесить аксельбанты на нижнее белье и приколоть к фуражкам павлиньи перья. А ещешпоры прицепить на сандалии. Обзавидуются даже в Зимбабве.
Юра неожиданно замолчал и вскинул руки, указывая на стены кабинета. Потом оттопырил пальцами оба уха, а напоследок прикрыл ладонями рот. После чего уставился на фотографию президента, висевшую в рамке на стене, и, дурачась, выкрикнул мультяшным голосом:
У нас самая красивая форма! Благосостояние народа растет на глазах. Зарплата не помещается в карманах. Слава мудрым руководителям! Ура!
Я же нахохотался до слез. Данилыч и раньше любил покуражиться, но подобной выходки от солидного руководителя я, признаться, не ожидал.
Наверное, нужно сделать отступление и рассказать, почему Юрий Данилович упомянул именно Зимбабве. Ведь мы познакомились и сдружились еще в советские времена, а жители далекой африканской страны сыграли в этом не последнюю роль.
* * *
Еще будучи зеленым лейтенантом, я нежданно-негаданно получил ответственную должность. Неизвестно за какие заслуги был назначен руководителем оперативной группы интуристовского комплекса «Киевская Русь», а старшина Рудь тогда служил в районном отделе ГАИ и был прикомандирован к нашей группе в качестве госавтоинспектора.
Я хоть и был молодым лейтенантом, но должность главного милиционера одной из трех «валютных» гостиниц Киева поднимала мой статус повыше руководящего персонала гостиничного комплекса. Если сказать проще, а лучше честно, то с правоохранителями просто боялись связываться. Посему мы питались исключительно в ресторанах гостиничного комплекса, а кроме того, по первому требованию нам предоставлялся любой свободный номер. Тогда и случилась эта неправдоподобная история.
В состав группы вместе с аттестованными милиционерами входили и внештатные сотрудники. Для несведущих следует пояснить, что внештатный сотрудник милицииэто человек, который спит и видит себя милиционером, но по каким-то причинам не может быть принят в ряды доблестных правоохранителей.
Внештатники оказывали нам ощутимую помощь, чаще всего выступая в роли свидетелей на тот случай, если нужно было подкрепить законность действий работников милиции в спорных ситуациях.
И вот однажды с одним из таких внештатников я дежурил в гостинице. Вечером мы отправились с ним в рейд по злачным местам, чтобы удостовериться в должном соблюдении правопорядка на обслуживаемой территории. Заодно определились и с ужином.
Внештатник Коля Исаченко слыл правоохранителем до мозга костей. Тогда он еще учился в институте, а после окончания военной кафедры и защиты диплома планировал влиться в ряды киевских сыщиков. По тактико-техническим характеристикам Колян подходил для этой работы просто идеально. Ростметр девяносто, атлетическое телосложение, а кроме того, завидная сообразительность, чувство юмора, развитый интеллект и эстетический вкус. При таких данных и разумном рвении его мечта, конечно же, сбылась. И хоть не сразу Исаченко стал сыщиком, зато после окончания института его назначили одним из первых командиров киевского ОМОНа, созданного в конце восьмидесятых годов. Уже потом Коля долгое время работал в оперативных службах и вышел в отставку почти одновременно со мной, дослужившись до полковничьих погон.
Но вернемся к ужину в ресторане. Не успели мы одолеть холодные закуски, как нарисовался старшина Рудь и объявил о своих именинах. А еще доложил, что, несмотря на широкомасштабную и всенародную борьбу с пьянством, обязан «проставиться». В результате ужин затянулся.
Его омрачила потасовка, вспыхнувшая в зале перед закрытием ресторана между советскими гражданами и темнокожими иностранцами. Естественно, мы приостановили трапезу и вмешались. Несмотря на то, что Рудь был одет по форме, а я показал удостоверение и представился, дебоширы на нас никак не отреагировали. А официанты поспешили объяснить, что виноваты в потасовке наши соотечественники, которые якобы нелестно высказывались в адрес иностранцев, упомянув цвет их кожи.
В ответ взбудораженные африканцы повели себя нагло и вызывающе. После нашего вмешательства они обругали представителей власти нашими же матерными словами и продолжили избивать обидчиков, бросаясь в них и в нас стульями и всем, что попадалось под руку.
Тогда еще не было ОМОНа или «Беркута», поэтому пришлось полагаться только на свои силы. В общем, заваруха получилась неслабая!
Пострадали полдюжины столов и стульев, три зеркала, немыслимое количество посуды, трое подвыпивших киевлян, один прыткий официант и сами африканцы. Одному даже сломали руку. Со стороны правоохранителей телесное повреждение получил лишь Колян, которому кто-то из участников драки прокусил большой палец на руке. А еще пострадали мои новые вельветовые слаксы, сшитые на заказ. Ввиду безудержного рвения их хозяина и его непомерных геройских потуг брюки разошлись по шву на самом интересном месте.
С горем пополам, но все же нам удалось утихомирить разбушевавшихся африканцев и оттеснить их к гостиничным номерам. Порядок в гостинице был восстановлен. А на следующий день разгорелся нешуточный скандал. Оказалось, что щуплые на вид забияки с бритыми головами цвета спелых баклажанов входили в состав сборной команды Зимбабве по регби. Горячие парни прилетели в Киев для участия в чемпионате мира среди молодежных команд, а после инцидента добрая половина из них оказалась выведенной из строя. В виду чего дипломатическое представительство Зимбабве готовило ноту протеста. Дипломатов возмутили и шокировали жестокие действия многочисленного и вооруженного до зубов отряда советской милиции.
В результате нас в качестве главных головорезов вызвали для дачи объяснений в кабинет начальника киевского главка. Вернее, начальник нашего управления привел на расправу двух самых кровожадныхменя и старшину Рудя.