А ты не думаешь, что ведешь себя глупо? Ты думаешь, что мальчик не просто вернулся? Кериан, он влюблен в тебя. Он сделает все, что ты ему скажешь, и не будет думать ни о ком, кроме тебя. Джератт покачал головой, а потом сплюнул. - Это когда-нибудь кого-нибудь убьет.
- Становишься прозорливым, как старейшина, да?
- Интересно, почему я говорю, что ты дура?
Она снова вспыхнула, он рассмеялся и похлопал себя по груди.
Я на год или два старше тебя, Кериан. Я не жил в позолоченных дворцах, я жил в суровом мире, где люди умирают от глупости, своей или чужой, это происходит постоянно, и я не провидец, я просто обращаю внимание на то, что вижу.
Падающий огонь лежал между ними, и все же они могли стоять нос к носу.
- Джератт, - холодно проговорила Кериан, - ты всегда можешь высказать свое мнение. Я не знаю, прав ты или нет насчет Андера, и я не могу разрушить сердце мальчика, но я могу использовать его там, где он может сделать лучшую работу. Он сообщит остальным, что мы делаем, чтобы они были готовы к нашему возвращению. И пусть ад на какое-то время отстанет от меня.
Джератт расслабился, выражение его лица смягчилось. Ты сделала все, что могла, я согласен.- Он еще немного постоял в неохотном молчании. - Этот план не так уж глуп. Я тоже это сделаю.
Но ...
Он встретился с ней взглядом. Но тебе уже давно следовало бы послать его.
Судя по ее молчанию, она согласилась.
Между ними слабо дышали тлеющие угольки. Я больше не буду называть тебя "дурой", но я могу сказать, что в один прекрасный день ты будешь думать о чем-то более серьезном.. У тебя хороший, острый ум, Кериан. Острый, как кинжал, и блестящий, ты учишься, и очень быстро.
Но, девочка - продолжал он, и она услышала нежность в этом имени, - ты вышла из дворца своего короля и отправилась в лес, не имея ни малейшей идеи, кроме как найти брата, у которого не было достаточно здравого смысла, чтобы радоваться этому. А теперь ты составляешь план, о котором твой король даже не подозревает, что может мечтать. Тебе нравится хвататься за эту блестящую идею. Может быть, это и хорошо, но в большинстве случаев это не так.
Кериан ударил ногой по земле, разбрызгивая ее мелкими брызгами на тлеющие угли. Джаррет сделал то же самое. Вдвоем они затушили огонь. Полуэльф подмигнул ей.
Ну, даже когда я думаю, что ты ведешь себя не слишком разумно, я все равно с тобой, Кериансерай из Квалинести. Мне нравится блеск твоей стали.
Джератту нравился блеск стали Кериан, и Лорд Эамутт Тагол научился ненавидеть его. В конце лета и в начале поздней осени он обнаружил, что ему приходится увеличивать численность эскорта рыцарей, сопровождавших повозки с данью в Акрис. То, что раньше казалось единичными случаями разбоя, теперь выглядело как нечто большее, чем просто одинокие фургоны, независимо от количества рыцарей, подвергавшиеся набегам с возрастающей частотой и эффективностью, и выжившие сообщали, что на них нападали растущие отряды эльфов, которые сражались без всяких правил, известных любому рыцарю или солдату, которые, казалось, каждый день заново изобретали свою тактику. Вскоре он послал в Квалиност больше драконидов с караванами, которые шли дальше в столицу.
Летом, в жаркие дни и душные ночи, разбойников становилось четверо, потом пятеро, а потом и больше. Байель и Фелан покинули свои фермы и присоединились к ним, так же как и другие жители долин, мужчины и женщины, которые хотели нанести удар. Они никогда не действовали как сплоченная или опознаваемая группа. Иногда их было восемь, девять, десять одновременно. После набега торговец исчезнет, вернувшись к своей мирной жизни граждан истекающего кровью королевства. Они приходили по вызову, уходили, когда работа была закончена, и каждый знал опасность коллаборационистов, невидимого врага. Каждый знал, что он не должен говорить ни с кем, кто не был частью группы.
Они стали известны как ночные люди, потому что чаще всего нападали ночью и исчезали в темноте, прежде чем их можно было опознать. Они шли с почерневшими от копоти лицами, и их яркие глаза казались еще более страшными. Они двигались, как тени, как тьма.
Ночные Люди. Кериан произнесла это имя для своей растущей группы воинов радостно, гордо, как будто это было имя известного боевого ордена.
Они выходят из леса со всех сторон - доложил своему господину один умирающий рыцарь.
Рыцарь Черепа обхватил голову мужчины обеими руками и наклонился так близко, что его глаза были единственным, что видел умирающий. По телу мужчины пробежала сильная дрожь, и из раны в боку хлынула кровь. Мысленно он чувствовал, как Тагол ходит, крадется, что-то ищет.
Ему нужно было имя. Лорд-Рыцарь хотел увидеть лицо, очертания, узнать своего врага. Умирающий человек не мог дать ему этого, и в конце концов агония его смерти не имела такого уж большого отношения к его ранам.
Ночные люди изменили стратегию. Они активизировали свои набеги, убивали как можно больше рыцарей, как можно быстрее, а затем отступали, увлекая за собой разъяренных выживших в ловушку, которая была хорошо поставлена-стена ожидающих эльфов, которые пропустили своих соотечественников и сомкнулись вокруг рыцарей, издавая ужасные боевые кличи, леденящие кровь криками. Они убивали быстро и не оставляли после себя ничего живого-ни рыцарей, ни лошадей, ни драконидов. Они снимали с убитых оружие и все необходимое снаряжение, а затем уничтожали остальное, оставив Лорду Таголу только трупы.
Некоторые из Ночных Жителей тоже умирали, но их тела всегда похищали, прятали и хоронили, так что оккупанты больше не знали, кому можно доверять в долине.
Сидя в таверне в Акрисе, Лорд Тагол рылся в головах своих умирающих людей. Он послал весть в каждый город и деревушку в лесу, в каждую усадьбу в каждой долине, что эльф, который даст ему то, что ему нужно было знать, который принесет ему голову разбойников, будет щедро вознагражден-но даже тогда он не смог узнать лицо своего врага.
Однако в конце концов ему удалось узнать об одном ударе еще до того, как он был нанесен.
Глава 14
Фелан стоял перед Лордом-Рыцарем, его рука слегка дрожала, так что пергамент, который он протягивал, шелестел, шепча о его плохо подавляемом страхе. По его щеке сбегала струйка пота.
М-милорд - сказал он.
Лорд Тагол даже не поднял головы. Перед ним лежала развернутая карта местности, широкая и свежая. На карте Фелан отметил Квалиностскую дорогу, артерию, соединяющую эту сельскую часть королевства со столицей и местами за ее пределами. Сегодня в укромном месте под охраной драконидов и рыцарей ждала повозка с толстыми мешками, набитыми зерном. Другие присоединятся к нему завтра и послезавтра, пока не наберется достаточно людей, чтобы сопровождать их в столицу. Одна будет заполнена оружием и военными припасами, другая, возможно, наполнена данью, которую любил дракон-древним сокровищем. На юге леса, где располагались богатые поместья, лорды и леди начали платить Драконий налог фамильными драгоценностями.
Фелан отметил на карте ряд маленьких красных отметок, словно галочки, отмечающие список мест недавних столкновений между силами Лорда-Рыцаря и Ночным Народом. Ни в одном из них люди Лорда Тагола не преуспели, и в последнем, сражении у небольшого ручья, известного как Брайтфлоу, погибли четырнадцать рыцарей. Двое из разбойников тоже погибли, один был убит мечом, а другой с воплями умер в луже кислоты-месть убитого им капака драконида.
Фелан сглотнул, желая, чтобы его рука не дрожала, желая сделать глоток белого вина, подобного тому, что было в чаше рыцаря, или просто выпить воды. На бедре у него висела фляжка с водой, но он не смел даже пошевелиться, чтобы дотянуться до нее. Драконид, стоявший у двери, лишил его всякого оружия. Он терпел сухое, холодное прикосновение когтистых рук существа, его зловонное дыхание на щеке, когда оно выхватило нож из-за пояса, лук и колчан за спиной, даже маленький нож для еды, который все в этой части страны носили как нечто само собой разумеющееся. Он чувствовал это отвратительное прикосновение даже сейчас, стоя перед столом рыцаря, и чувствовал, что рептилоидные глаза драконида все еще смотрят на него. Он не сомневался, что протянуть руку за фляжкой было бы ошибкой.