Она заколебалась, а потом, когда заговорила, обратилась прямо к Гилу:
Я пришла с неожиданной новостью для вас, Ваше Величество. Я надеюсь, вы поймете, что, хотя я, возможно, и не понимаю всей важности и важности того, что я видела вчера вечером, я сообщаю вам об этом с наилучшей возможной волей.
Озадаченный Гилтас нахмурился. - Пожалуйста, говорите свободно.
Она глубоко вздохнула и выпрямилась, доверяя своему инстинкту больше, чем королю, который спокойно слушал ее. Новости. - Сир, когда я выполняла поручение вашей матушки, я случайно стал свидетелем происшествия в "Зайце и Гончей".-
Сердце Гила вздрогнуло.
- ...Мы с Хью сели ужинать, когда в таверну вошла эльфийка.- Она перевела взгляд с Гилтаса на королеву-мать. - Мадам, слухи, которые до нас дошли, правдивы. Тут что-то есть... - она пожала плечами. Что-то случилось в лесу.
Гил наклонился вперед. - Может ошибаешься? Что ты имеешь в виду?
Ваше Величество, там, в самой глубине леса, словно что-то околдовывает чувства. В дороге все может быть в порядке. Дальше-и без какой-либо закономерности рисунка, чтобы различить-что-то вроде... кажется, что магия захватывает, и все чувства приглушены. В деревнях и городах они бормочут о Кагонести и говорят, что дикари имеют к этому какое-то отношение. Я ничего не знаю о причинах, сир. Я знаю только эффект.- Она сделала паузу. Я хочу поговорить об эльфийской женщине, Кагонести.
В Зайца и Гончей.- Голос Гила дрожал. Если его мать или Найла и заметили это, то никто из них не обратил на это внимания.
Она Кериансерай, Ваше Величество, служанка в доме сенатора Рашаса. Я думаю, что вы знаете ее, и я думаю, что вы не обрадуетесь известию, которое я принесла о ней.
- Скажи мне, - сказал король, пораженный холодностью своего голоса.
Ваше Величество, - сказала Найла, - пока мы были там, пришли три рыцаря с женщиной из Кагонести в качестве пленницы. Она была сильно избита. Предводитель этих рыцарей-сир Эгил Галария, один из тех, кто обязан Лорду Таголу.
- Кстати, о Кериансерай
- Сэр, Ваше Величество, произошла внезапная ссора. Каким-то образом она спасла пленницу и убежала вместе из Зайца и Гончей.
Уголки губ короля дрогнули в улыбке. Его сердце внезапно наполнилось гордостью.
Она убежала, сир, и на обратном пути убила рыцаря. Если повезет, Лорд Тагол еще не знает об этом, но когда он узнает новости
Ей не нужно было заканчивать эту мысль. За садом Лораны, за территорией ее резиденции, пролет Восточного моста сиял в утреннем солнечном свете, туман клубился вокруг его башен, словно призрачные завитки волос вокруг торчащих голов.
- Благодарю тебя, Найла - тихо сказал король после долгого молчания. Я ценю ваши усилия, чтобы сообщить мне эту новость.- Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом. Я также ценю ваше благоразумие, потому что у вас должно быть много мыслей на тему слуги сенатора Рашаса и причин, по которым я был бы заинтересован в ее благополучии.
Найла поклонилась-опять взмах придворной. Когда она встала, ее зеленые глаза были ясными и яркими. У меня вообще нет никаких мыслей на эту тему, милорд король. Я надеюсь, что вы всегда будете доверять мне, как и ваша Леди-Мать. Надеюсь, вы поймете, что во всех делах сердце Хью и мое-одно целое.
И он это знал. Он не знал хранителей леса, этот сияющий легион воинов, которые были защитниками и мечами королевства. Судьба распорядилась так, что он распустил их, разрушив эту доблестную армию-часть сделки, которая должна была быть уплачена за нелегкий мир, который сохраняет его королевство нетронутым, его народ живым. Он увидел в глазах этого посланца такую преданность, о которой мало кто, кроме королей, мог знать.
Гилтас отпустил ее с благодарностью и повернулся к матери.
- Сын мой, - прошептала она, - похоже, твоя Кериан стала врагом твоего врага.
Так оно и есть, - сказал Гил, - и голова у нее теперь не в большей безопасности, чем у брата.
Лорана подняла бровь. Ее губы тронула легкая улыбка, и Гил вспомнил, что то же самое когда-то говорил о ней его отец.
Лорана отпила глоток воды, снова почувствовав вкус остывающего персикового маффина. Давай дадим Найле возможность отдохнуть и поесть, а потом посмотрим, сможем ли мы найти Кериан раньше, чем это сделает Тагол.
Блеск в ее глазах, внезапный и острый, был подобен солнечному свету на опасной стали.
На Туманном плане, где могут бродить Рыцари Черепа, то, что было свежей новостью для королевской семьи Квалинести, было старой новостью для Тагола Сноходца. Он блуждал по опасным дорогам между сознанием и сновидениями, прислушиваясь к звукам смерти-крику, хныканью, стону. Он прислушался, ожидая услышать вздох, горько-сладкое согласие и окончательную тишину. В нем, в его мечте, в его сердце, в его холодной душе звучали звуки мрачной нисходящей симфонии.
Он знал тот самый момент, когда умер сир Барг, рыцарь, который в лучшие времена, в старые времена, не был бы даже конюхом в конюшне самого низкого рыцаря Такхизис. Он знал убийцу, которая была рабом в доме сенатора Рашаса. Именно она часто передавала послания между лордом-рыцарем и сенатором. Ее звали Кериансерай. Кериансерай. Мысленно он ощутил смерть рыцаря, познал всю горечь его смерти, ощутил шок от нее, почувствовал, как нож царапает ребра, скользит в бьющуюся мышцу, которая была его сердцем. Как лед, он почувствовал то, что хлынуло внутрь, когда кровь Барга хлынула наружу.
К тому времени, когда Гилтас начал свою встречу с эльфийкой Найлой, Лорд Тагол оставил свои странствия во сне и завершил свою собственную встречу с сенатором Рашасом. Они лишь коротко переговорили, а затем Лорд-генерал предстал перед собравшимся гарнизоном-воины в темных доспехах, словно ожившие кусочки ночи.
В головах людей была только одна мысль-каждый знал, что он должен стоять прямо перед Рыцарем Черепа, не двигаясь, его дыхание было скрыто под панцирем доспехов, глаза устремлены вперед, руки неподвижны. Они могли бы пожелать, чтобы пот не стекал по ним, а легкое движение соленой бусинки, скользящей по щеке, привлекло бы внимание Лорда-Рыцаря.
Он должен был сообщить своему гарнизону только две вещи, и Лорд Тагол сделал это быстро. Одним из них был приказ вернуть эльфийку Кериансерай в Квалиност для казни. Его мысли перескочили с одного разума на другой. В своем воображении они видели эту женщину, золотую гриву ее волос, татуировки, которые обозначали ее как Кагонести. Они увидели убийцу как будто в вспышке молнии. Они видели убитого рыцаря так, словно его тело лежало у их ног. Одним движением десять рыцарей вышли вперед, чтобы добровольно взяться за эту работу. Тагол хотел иметь больше рыцарей, чем они. Он приказал этим десятерым взять патрули по четыре человека и прочесать дороги эльфийского королевства, останавливаясь в каждом примечательном городе, на каждом перекрестке дорог с таверной.
Кроме того, сэр Эамутт Тагол сказал своим людям, что смена часовых на четырех мостах удвоится, и вскоре никому из рыцарей не придется стоять на посту у дверей его штаб-квартиры, уродливого каменного здания, которое так раздражало Квалинести.
Глава 8
Словно шторм, пришедший не по сезону, рыцари Лорда Тагола пронеслись по дорогам Квалинести. Тяжелые копыта боевых коней рвали землю, топча ее ногами. Они громко смеялись и ругались, потому что эти рыцари слишком долго находились вдали от полей сражений, слишком долго были брошены в глухие воды завоеванных земель зеленого дракона. На дорогах каждый патруль походил на темный сверкающий клинок, они пели боевые песни, рассказывали о подвигах храбрых и ужасных. Жаждущие крови они ехали верхом, каждый патруль выполнял свою миссию, каждый с вождем, который произносил слова воззвания перед дверями таверн, постоялых дворов и гостиниц, на площадях деревень, на улицах городов. Эти слова они получили от самого Тагола, но не из его уст, а от слов, запечатленных в их сознании сверкающими молниями. Ни один из рыцарей-посланников, говоря, не изменил так сильно ритм речи своего господина.
Это приказ! По приказу моего господина сэра Эамутта Тагола, он из Нераки, а в последнее время-из Монастырской Кости
Эльфы стояли совершенно неподвижно, некоторые были пойманы, как кролики в страхе, большинство из них старались скрыть свои истинные чувства от этих рыцарей. Они не были каменными, эти фермеры и лавочники, боги сотворили их из плоти и костей,и у них были истинные сердца, которые трепетали при виде Рыцарей Тьмы. За годы оккупации они усвоили, что эльф может умереть от обиженного взгляда, от осознанного высокомерия. Они молчали, не двигались и слушали, как фыркают и танцуют боевые кони, а рыцари презрительно смеются.