Йиллинг выпятил полноватые губы и звонко присвистнул.
И торгуешь чудесным товаром. Он пропустил ладонь сквозь ее волосы, намотал на пальцы тонкую прядь и слегка потянул, мазнув по щеке кончиком пальца.
Ты обязана выжить. Обязана вести выживших за собой. Она стесала, притупила страх. Притупила ненависть. Через силу сделала безжизненное лицо. Ничего не выражающее лицо невольницы.
Так я выкуплю ее у тебя, купец? задал вопрос Йиллинг. За твою жизньпочему нет?
С удовольствием, господин, вымолвил Синий Дженнер. Скара так и зналамать Кире просто дура, раз поверила этому пройдохе. Она поглубже вдохнула, чтобы выпалить проклятие. Крючковатый палец разбойника впился ей в плечо. Но мне нельзя ее продавать.
По моему обильному и кровавому опытуЯркий Йиллинг поднял багряный меч и прижал плашмя к щеке, как девчушкалюбимую куклу. Алмазное навершие разгоралось красными и желтыми искрами. Один острый клинок рассечет целый моток любых «нельзя».
Cедой кадык Дженнера подскочил от волнения.
Я ей не хозяин, чтоб продавать. Онаподарок. От князя Варослава из Калейва самому Верховному ко- ролю.
Ясно. Йиллинг медленно убрал меч от лица, от прижатого клинка на коже осталось красное пятно. Слыхал я, что Варослав из тех, кого страшится мудрый.
По правде говоря, шутить князь не любит.
Когда власть человека расцветает, его чувство юмора вянет. Йиллинг нахмурился на кровавый след, что сам оставил между колонн. Между трупов. Верховный король тоже такой же. Было б неблагоразумно лямзить у них подарки.
На всем пути от Калейва я повторял те же самые слова, сказал Дженнер.
Яркий Йиллинг щелкнул пальцами, словно треснул кнутом, глаза загорелись мальчишеским задором.
Придумал! Мы подкинем монетку. Орелты забираешь эту милку в Скегенхаус, мыть ноги Верховному королю. Решкая тебя убью и распоряжусь ею с большей пользой. Он шлепнул Дженнера по плечу. Ты что-то сказал, мой новый друг?
Праматери Вексен это небось придется не по нутру, сказал Дженнер.
Да ей не по нутру вообще все. Йиллинг широко улыбнулся, гладкая кожа вокруг глаз собралась в добродушные морщинки. Но я склоняюсь лишь пред одною женщиной. И это вовсе не праматерь Вексен, не Матерь Море, не Матерь Солнце и даже не Матерь Война. Он подбросил монету высоко: золото вспыхнуло под необъятным и тусклым сводом Леса. А только Смерть.
Он выхватил монету из тени.
Короля и крестьянина, господина и слугу, сильного и слабого, мудрого и глупоговсех нас ждет Смерть. И он раскрыл кулак, на ладони сверкнула монета.
Эхе. Синий Дженнер уставился на нее. Сдается, меня она еще чуток обождет.
Они неслись прочь сквозь разоренный Ялетофт. Горячий ветер раскидывал охваченную огнем солому, ночь вскипала криками, мольбами и плачем. Скара не поднимала глаз, как полагалось вышколенной рабыне. Рядом не было никого, кто велел бы не горбитьсяи ее страх понемногу таял, превращаясь в чувство вины.
Они вскочили на борт судна Дженнера и тут же отчалили. Команда бормотала молитвы и благодарила Отче Мира за спасение от резни, весла скрипели, наращивая ритмпока меж ладей захватчиков они скользили в открытое море. Полумертвая Скара плюхнулась возле груза, чувство вины постепенно стекало в лужу скорби: она смотрела, как пламя охватывает прекрасный дворец короля Финна, а вместе с ним и ее прошлую жизнь. Огромный резной щипец чернел на огненном фоне, а потом обрушился в фонтане клубящихся искр.
Пожарище надо всем, что только знала принцесса, умалялось, Ялетофт стал далеким огненным пятном в темноте, паруса трепетали, и Дженнер приказал повернуть на север, в Гетланд. Скара стояла и глядела назад, глядела в прошлое. Слезы высохли на лице, когда ее скорбь смерзлась в холодную, твердую, железную глыбу ярости.
Я еще увижу свободный Тровенланд, прошептала она, сдавливая кулаки. Увижу, как заново отстроят дедушкины палаты, а тушу Йиллинга Яркого расклюют вороны.
Покамест главноеувидеть вас завтра живой, принцесса. Дженнер снял с ее шеи невольничий ворот и укутал плащом ее дрожащие плечи.
Она подняла глаза, осторожно потирая отметину от серебряного шнура.
Я напрасно осуждала тебя, Синий Дженнер.
Ваше суждение было недалече от истины. Я творил куда худшее зло, чем вы себе представляете.
Зачем же тогда рисковал ради меня жизнью?
Он, похоже, на минуту задумался, почесывая подбородок. Потом пожал плечами.
Потому что вчерашний день уже не изменишь. А завтрашнийможно. Он вложил что-то в ее ладонь. Обручье Бейларубин наливался кровью при свете луны. Кажется, это ваше.
2. Мира не будет
Ну, когда же они появятся?
Отец Ярви сидел, прислонив к дереву сутулую спину. На коленях его умостилась древняя книга. Казалось, что он почти заснул: зрачки под отяжелевшими веками перестали скользить по написанному.
Я служитель, а не провидец, Колл.
Колл мрачно оглядел святые подношения богам на поляне. Безголовые птицы, кувшины высохшего эля. Покачивались связки костей на бечевках. Собака, корова и четыре овцы висели на иссеченных рунами ветвях. У перерезанных глоток животных суетилась мошкара.
Не обошлось и без человека. Тело, судя по мозолям на шее, невольникана спине грубо начертали рунный круг. Пальцы касались окровавленной почвы. Грандиозное жертвоприношение Той, Что Взращивает Семя от какой-нибудь мечтающей о ребенке богачки.
Колл не шибко жаловал святые рощи. В них у него возникало чувство, будто за ним подсматривают. Себя-то он считал малым честным, но свои тайны найдутся у каждого. И свои тягостные сомнения тоже.
Что за книга? спросил он.
Трактат об эльфийских древностях, написанный двести лет назад сестрой Слодд из Реерскрофта.
Опять вы взялись за запретные знания?
Знания с тех времен, когда целью Общины Служителей было копить, а не выпалывать мудрость.
Обуздать возможно лишь познанное, пробурчал Колл.
В дурных руках всякое знание, равно как и всякая сила, станет опасным. В каком деле его применятьвот что важно. С этими словами отец Ярви лизнул палец на высохшей кисти и перевернул страницу.
Колл мрачно покосился на безмолвный лес.
Мы что, и впрямь пришли слишком рано?
Обычно бой выигрывает тот, кто первым подошел к месту схватки.
Разве мы собирались не на мирные переговоры?
Мирные переговоры и есть поле битвы служителя.
От тяжкого вздоха Колл пришлепнул губами. Он пристроился на пенек с краю поляны, на почтительном расстоянии от подношений богам. Вынул ножик и ясеневую заготовку, которой начерно уже придал нужную форму. Та, Что Бьет По Наковальне, с высоко занесенным молотом. Подарок для Рин, когда он вернется в Торлбю. Если вернется, а не окончит свои дни, болтаясь на дереве на этой самой поляне. Он снова пошлепал губами.
Боги наделили тебя многочисленными дарами, пробурчал отец Ярви, не отрывая глаз от книги. Умелыми руками и смекалкой. Привлекательными вихрами песочного цвета. Неунывающим остроумиемпорой немного не к месту. Но хочешь ли ты и впрямь стать великим служителем, стоять у плеч королей?
Колл сглотнул.
Хочу, вы же знаете, отец Ярви. Больше всего на свете.
Тогда тебе придется многому научиться, и прежде всеготерпению. Собери свой разум-мотылек в кулак, и однажды ты изменишь мир, как мечтала твоя мама.
Колл мотнул головой и услышал, как под рубашкой цокнули гирьки на ремешке вокруг шеи. Эти гирьки его мать, Сафрит, носила, заведуя кладовыми, почетный знак того, что отмеряла и взвешивала без обмана. Будь храбрым, Колл. И во всем старайся быть первым.
Боженьки, я до сих пор скучаю по ней, пробормотал он.
Я тоже. А сейчас замри и все внимание на меня.
Колл свесил руки.
Мои глаза приросли к вам, отец Ярви.
Закрой их. Служитель захлопнул книгу и встал, отряхивая со спины палые листья. И слушай.
Шаги, из глубины леса. Колл убрал поделку, но нож оставил, сунув лезвием в рукав. Большинство проблем решит правильно выбранное слово. Но по опыту Колла, сталь с правильной заточкой способна отлично уладить оставшиеся.
Из-за деревьев на поляну ступила женщина в черном балахоне служителя. Ее огненно-рыжие волосы с боков были выбриты, а сверху, примазанные, топорщились в виде гребня. На коже возле ушей наколоты руны. Суровым было ее лицои от движений челюстью становилось еще суровее: она жевала кору сонной ветлы. На губахлиловые пятнышки.