Алёнушка, я ничего не понимаю, тихо обратился председатель Мао к подруге. Они прибывают и прибывают! Что за балаган?
Ах, я не знаю, раздражённо скривила губки Алёнушка. В таких случаях обычно раздают программки с кратким содержанием балета. Давай подождём. Наверняка это ещё не всё.
Какое не всё?! возмутился Михаил Ёсункунович. Здесь уже дышать нечем!
Чекисты тем временем сосредоточенно и деловито связывали присутствующим руки за спинами и сажали граждан на бетон. Для девушки в анакондовых сапогах сделали исключение. Математик Миронов неожиданно оказал сопротивление.
Я профессор! вопил он, размахивая граблями. Вы с ума сошли!
Гражданин начальник виноваттоварищ полковник, тут какой-то прыщ типа дёргается, отрапортовал один из бравых парней невысокому мужчине лет пятидесяти, одетому в коричневое пальто с мелкими черными крапышками. Говорит, он профессор.
Профессора вязать двойным узлом, приказал полковник, поправив серенькую кепку-«восьмиклинку». Разберёмся.
Он обвёл поле боя печальным взором Наполеона, наблюдающего пожар Москвы.
Так, волки/ тряпошные, обратился Наполеон к поверженной толпе, сильно вы меня рассердили. До глубины нутра. Продолжать в этом направлении не советую. Ну, с басурманами всё ясно, махнул он в сторону притихших ингушей. Они и без того зажились на этом свете. А вот у прочей сволочи шанец ещё есть. Хотя и небольшой, уточнил печальный полковник. Сейчас все по порядку будут подробно отвечать на мои вопросы. Которые не будут, умрут тяжело, но достойно.
Народ безмолвствовал. Народу стало страшно. Вид и речи полковника как-то не вязались в сознании народа с благородным образом офицера могущественной спецслужбы. То есть понятно, что и в спецслужбах немало личностей, не соответствующих высокому званию. Но полковник в серой кепке, казалось, затесался в чекистские ряды вообще из другой оперы. И чекисты у него были какие-то неправильные. Они органично смотрелись бы в зоне предельно строгого режима или на глухом лесоповале республики Коми. И то не в конвойной форме, а в стёганых зэковских ватниках.
Полковник вынул из кармана пальто огромный клетчатый платок и громко высморкался. На тыльной стороне чекистской руки сияло синее восходящее солнце, а под ним корявыми буквами было наколото короткое слово «УХТА».
Григорий Никанорович, с кого начинать будем? почтительно осведомился у руководителя операции кряжистый тип, небритым ликом смахивающий на заспанного Малюту Скуратова.
А давай с нехристей, сделал ленивую отмашку полковник. Их не жалко.
Григорий Никанорович со свитой вальяжно подошёл к скукоженной компании ингушей. Главный кавказский абрек Шамиль, наконец, рассмотрел полковника вблизи и пронзительно завопил:
Это не ФСБ! Ара, не ФСБ это! Это же Тетерев! Это же во/ры!
Получив в морду чьей-то заботливой ногой, Шамиль захлюпал и тоскливо заскулил. А Григорий Никанорович сурово и рассудительно обратился к почтеннейшей публике:
Прости, народ православный. Есть такой грех. И впрямь не чекисты мы. Так уж вышло. Просто пугать вас зря не хотели. До времени.
Он сделал знак своим ушкуйникам. Те подхватили Шамиля с разбитой мордой и представили его пред ясны очи Гриши Тетерева.
Ты, дикарь вислоухий, не орал бы почём зря, а сперьва слова научился правильно выговаривать, наставительно, по-отечески ласково обратился к абреку мнимый полковник. Мы не во/ры, чувырло козлодойное. Мы воры/. Запомни наперёд, свинячье ты рыло. Вот именно что свинячье, с особым удовольствием повторил он, узрев, как Шамиля передёрнуло при упоминании милой домашней скотинки.
В унисон тихому гласу Тетерева на всякий случай звонко щёлкнули лезвия нескольких ножей-«выкидух», и Шамиль счёл разумным «свинячье рыло» молча проглотить.
Фомич, ну-ка лети сюда а/мором! неожиданно гаркнул на весь ангар Тетерев.
Фомич мгновенно предстал перед вором, как лист перед травой. Он оказался щуплым мужичонкой, которого со спины легко спутать со школьником средних классов. Лисья мордочка Фомича изморщинилась до невозможности, маленькие прищуренные глазки среди морщин были бы вовсе не видны, ежели бы их чёрные пуговки не бегали туда-сюда, ни на секунду не останавливаясь.
Ты вот что, Фомич, пошукай, может, выцепишь второго урода, какой у Гусара на хате мясню захороводил, приказал морщинистому жулику Тетерев. Я так мыслю, он нам всю картину прояснит.
Щас позырим, кивнул башкой мужичок и медленно принялся прохаживаться промеж пёстрой толпы, рассевшейся живописными кучкамисловно сквозь цех протопало стадо гигантских бурёнок и оставило после себя там и сям громадные лепёшки.
ЗДЕСЬ НЕОБХОДИМО СДЕЛАТЬ небольшое отступление, чтобы разобраться толком, откуда на сцену птичьего профилактория, словно черти из коробочки, выскочили воровские ребята. Хотя сравнение с чертямине самое удачное. Не любят таких сравнений в благородном преступном мире. Ну, скажем так: свалились, как снег на голову.
Начать следует с того самого злополучного дня 18 апреля, когда в подмосковном городе Климске таинственным образом пропал секретный химик Валериан Владимирович Востриков. Первой всполошилась его жена: супруг умотал куда-то на машине ранним утром, ничего толком не разъяснив, а затем ей позвонили с заседания учёного совета, чтобы уточнить, почему Валериан Владимирович не изволил почтить этот представительный форум своим присутствием. Женщина обзвонила всех родных и знакомыхничего.
Поскольку Востриков находился на особом положении, работая в секретной лаборатории академика Горбаня, взволнованная супруга бренькнула до боли знакомым чекистамна всякий пожарный. Те посоветовали не паниковать, но сами срочно включились в поиски и сразу же метнулись в лабораторию. Благодаря их въедливости и бдительности пропажа редких образцов быстро обнаружилась. Вернее, не пропажа, а подмена.
Вот тут «феликсы» поднялись на дыбы. Стало ясно, что дело пахнет жареным. Более тогосмрадом их собственных жареных ягодиц. Стали проверять всё в радиусе сотни вёрст вокруг, включая алконавтов, которые подозрительно пускали золотистые струйки под стену пивного ларька. Понятно, что в поле зрения попал председатель Мао с его хунвейбинской кликой. Правда, досель узкоглазый криминальный бизнесмен в делах шпионских замечен не был, но времена меняются А помимо Михаила Ёсункуновича, на всякий пожарный решили взять в разработку и местную воровскую братву. К химической промышленности она тоже отношения не имела, зато могла помочь, ежели вдруг Востриков случайно попал под горячую руку каким-нибудь «штопорилам», которые, упаси Бог, позарились на его убогую «шестёру».
«Стрелу» с городским «положенцем» Воропаем забил опытный в этих делах майор Дмитрий Коняев. Встретились ближе к вечеру на воропаевских конюшнях. Вор с недавних пор занимался коневодством и с удовольствием похвалялся гривастыми питомцами.
Гляди, Дмитрий Павлович, какая красавица! гордо потрепал он стройную кобылу удивительного голубоватого цвета. Чистокровная арапка. Ух ты, моя мышастенькая и Воропай поцеловал лошадь в тонкие ноздри. Знаешь, сколько за неё пришлось отстегнуть?
Знаю, ответил Коняев. Забыл, где служу?
Ну да, ну да, закивал «положенец».
А мне вон та больше нравится, рыжая, указал чекист на лошадь в соседнем стойле.
Во-первых, это не она, а он, снисходительно поправил Воропай. А во-вторых, не рыжий, а игреневый. Рыжиеэто ведьмы на Лысой горе. А с лошадьмидело деликатное. Игреневый, к примеру, значитрыжий, а грива и хвост светлые. Есть ещё гнедой, у того рыжина потемнее, а грива с хвостом вовсе чёрные. Или взять кауроготот вроде и рыжеватый, но всё ж таки ближе к светло-каштановому. Наука, итить Ты должен понимать, у тебя фамилия соответствующая.
Пошли лучше в дом, Осип Ильич, прервал излияния вора Коняев. Разговор у нас посерьёзнее будет, чем про мою лошадиную фамилию.
Испив чайку из пузатого самовара (Осип Ильич уважал традиции дедовские, можно сказать, старорежимные), чекист аккуратно ввёл «положенца» в курс дела. Мол, так и так, исчез серьёзный учёный-химик, а с ним вместесерьёзный чемоданчик типа «дипломат».