В таком виде? растерялся верзила, глянув на Серёгу с Яшей.
Вид у нас самый подходящий, заверил Жора, перекатывая шары в ладони. Поглядим, какой он будет после схватки с приезжим орангутангом. Выжить суждено не всем предупредил он гробовым гласом провинциального трагика.
Чё ты каркаешь! злобно огрызнулся Серёга Степцов. Пошли уже, хватит лясы точить.
А Петрович? уточнил практикант Яша.
Пусть здесь валяется, разрешил Степцов. Он мне, гадина, ещё за всё ответит.
И Серёга грозно сверкнул подбитым оком.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой колобок, ускользнув от волков, попадает в объятия лисы Алисы
19 апреля, Москва, утро-день
ДЖОННИ С АЛИСОЙ ВЫСКОЧИЛИ ИЗ-ПОД ЗЕМЛИ на станции «Улица академика Янгеля». Собачка спрыгнула из рук Алисы и рванула вперёд.
Вася! Стой! грозно прикрикнула девушка, набрасывая на голову капюшон ярко-красного спортивного костюма.
Топавший впереди мужик в короткой куртке (в народе такие называют «подстреленными») и чёрной кожаной кепке вздрогнул. Он оглянулся и вытаращил на Алису заплывшие глаза.
Ну, стою, сказал Алисе мужик. А ты вообще кто?
А вы кто? растерялась Алиса.
Я Вася, заявил мужик.
Гуляй, Вася, огрызнулся Джонни и потащил Алису за руку в сторону. Мы собачку звали.
Мужик матюкнулся и сплюнул, а парочка беглецов, смеясь, потрусила за чау-чау.
-Ну, ты придумала, хмыкнул Джонни. А фамилия у кобеля случаем не Иванов? Смотри, народ нынче нервный
Как хочу, так и называю, настырно ответила девушка. Кому не нравится, пусть своё имя меняет.
На Бобика, подсказал Джонни. И, переводя стрелки на другую тему, поинтересовался:Слушай, кто этоакадемик Янгель? Чего он такого открыл, что ему целую станцию подарили? Кстати, его не Васей звали?
Его Михаилом Кузьмичом звали, пояснила на бегу Алиса. Выдающийся ракетостроитель. Правда, чем выдавался, понятия не имею, он совсем секретный был при жизни. Знаю только, что за полёт Гагарина орден получил.
Откуда нахваталась? поинтересовался Джонни.
У нас в университете одна преподавательницаего старая знакомая. Рассказывала, что в сорок первом он был главным конструктором на оборонном заводе. Шёл как-то на работу, решил расстояние срезать. Полез через дырку в заборе. Его патруль и задержал. Военное время, завод секретный, пропуск академик забыл А тогда диверсантов и шпионов расстреливали на месте.
И что? поинтересовался Джонни.
И всё, пояснила Алиса. Расстреляли.
Как расстреляли? растерялся Джонни. Он же Гагарина в космос запускал!
Чего тогда спрашиваешь? хихикнула девица. Местные пролетарии успели, спасли.
Они пересекли Варшавку, нырнули за собакой во дворы и, наконец, попали в подъезд унылой девятиэтажки. Лифт, как водится, не работал.
Какой этаж? спросил Джонни.
Седьмой
Лучше бы твой Янгель лифтами занимался, а не ракетами!
Квартира, в которую студентка привела Джонни, состояла из двух ухоженных комнат, аккуратной небольшой кухни и ванной, объединённой с туалетом. Интерьерчик неброский, но уютный. Светлая стенка из разряда мебели Черноземья, спальня дубового шпона, угловой кухонный гарнитур со всякой дребеденьюмикроволновкой, кофемолкой, соковыжималкой. В общем, жильё семейки полусреднего класса с буржуазными замашками.
Ты уверена, что эту хатку через тебя не вычислят? уточнил Джонни, с наслаждением согревая руки под струёй из крана. Он любил воду погорячее, особенно после холода, ветра, сырости. Эти ребята сейчас носом землю роют.
Не вычислят, успокоила Алиса. Я здесь теперь буду жить с одной биологичкой, мы недавно познакомились. Машей зовут. А сейчас она вообще улетела к родителям в Челябинск. Тебе повезло, что ты меня на старой квартире застал. Я там последнюю ночь ночевала. Зря только окно расколотил
Прямо ужрасколотил, недовольно поморщился Джонни. Просто треснуло.
У тебя всё просто, вздохнула девушка. Ты и меня запросто в свою историю втравил. Что теперь делать, ума не приложу. Мне, между прочим, учиться надо. У меня сессия на носу. А в университет теперь не сунешься Ты хоть толком можешь объяснить, во что я вляпалась?
Я сначала сполоснусь, ладно? предложил Джонни. Мне самому толком надо уяснить, во что я вляпался.
ПОСЛЕ ВАННОЙ РАСПАРЕННЫЙ И РАЗОМЛЕВШИЙ ДЖОННИ появился на кухне в тяжёлом зелёном махровом халате.
Мужским духом пахнет, сообщил он. Там и станок, и крем для бритья. Халат тоже мужчинский.
Кажется, и в шкафу мужские вещи есть, добавила Алиса. Только это всё хозяйское. Здесь ведь Машины родственники живут. Когда не в экспедиции.
Какой ещё Маши? насторожился Джонни.
Я же говорюс биологического факультета, с третьего курса. Мне за старую квартиру платить накладно. Вот она и предложила жить вместе.
Пока я себе ничего не купил, попользуюсь хозяйским, решил Джонни. Думаешь, тридцать седьмой размер спортивных тапочек на сорок первый легко натягивать? Ещё и бежать в твоём старом трико, которое мне по щиколотки! Не хватало для полного счастья, чтобы бюстгальтер на ходу расстегнулся Зачем ты в него столько ваты напихала?
Чтобы мужикам глаза отвести, пояснила Алиса. Когда они пялятся на раздутые груди, им уже не до деталей.
Призывно дымились две чашечки кофе. Запах растекался головокружительный. На большой тарелке веером распластались бутерброды с сыром и шпротами, в центре красовался нарезанный тонкими ломтиками помидор.
Это всё, что есть, виновато развела руками Алиса. Надо было по дороге в гастроном заскочить. Да Василий с толку сбил своей беготнёй.
Мохнатый чау-чау, услыхав знакомое имя, мгновенно встал на задние лапы.
Тьфу на тебя, сурово сказал ему Джонни. Ладно, пока перебьёмся. А выпить что-нибудь есть?
Как ни странно, выпить что-нибудь было. Доверчивые родственники Маши-биологички держали в квартире целый бар напитков, из которых незваный гость предпочёл початую бутылку коньяка.
Шустовский, довольно оценил он, поглядев на этикетку.
Какой же шустовский, когда написано «Кизлярский»? удивилась Алиса.
Вот именно, подтвердил Джонни. Любимый коньяк Гены Шустова. Не к ночи будь помянут
А кто этот Гена? поинтересовалась рыжеволосая девушка.
Лучше тебе не знать. Ну, за знакомство!
Кизлярский коньякопасная штука. Даже когда его примешь «на грудь» в изрядном количестве, создаётся иллюзия, будто не пьянеешь. Так, сдуло с крыши немного шифера, в голове лёгкий сквознячок. И язык вроде не заплетается, только по нутру что-то колобродитв хорошем смысле этого слова. Появляется лёгкость, весёлость и оптимизм в смертельных дозах. Или наоборот: грудь лопается от вселенской печали, око пробивает на слезу, а нос ищет свободную жилетку. Но опять-таки, как говаривал поэт, «печаль моя светла». Короче, коварный напитоккизлярский коньяк.
Джонни предпочитал водку, разбавленную тоником либо апельсиновым соком. Водка, конечно, тоже бывает разная, но даже самая отменная долбит всё-таки по-пролетарскикувалдой по башке. Выкушав душеполезную норму, человече точно знает, что нажрался. То есть дошёл до нужной кондиции. Если на этой кондиции не останавливается, дальше перестаёт что-либо понимать и уходит в глубокую отключку. До отключки Джонни не доходил никогда, а вот нажирался несколько раз в лоскутыэто точно. И всё же предпочитал коньяку именно водку как питие предсказуемое и демократическое.
Но в этот раз никуда не денешься: не пить же ликёр, «Мартини» или полусладкое белое «Ветка сакуры». Уж лучше стеклоочистителем причаститься.
Итак, бутыль катастрофически мелела, а Джонни был ни в одном глазу.
Хороший коньяк, в очередной раз похвалил он. Но слабый.
Ничего себе слабый, возразила Алиса. Я его в рот взять не могу.
Ну, в рот братьэто ты ещё научишься, успокоил студентку весёлый Джонни.
Дурак, обиделась Алиса. Шутки у тебя
Да ладно, извини, сказал Джонни и взял Алису за руку.