Да всё ты понял, Аркадий, поморщился Шустов. Бабки хорошие, а делоговнистое. На хера ты полез Родиной торговать? Теперь со всех сторон ****юлины остаётся ловить. Это ещё шпионы пока не щекотнулись
Вот пока они не щекотнулись, надо всё разгрести, отрезал Драбкин.
Не верю я, что блатаритакие уж патриоты, с сомнением заметил Джонни и оторвал от кисти виноградину. За хорошие деньги все покупаются. Мы же купились.
Прошу учесть: я не покупался, оборвал Аркадий Игоревич. Ягражданин мира. Моё отечествовесь глобус. И я считаю, что ради паритета необходимо, чтобы подобного рода разработки
Кончай, Аркадий, отмахнулся Геннадий Александрович. А то я зарыдаю. Ещё раз говорю: воровские на такую торговлю не пойдут. Как говорится, «советская малина врагу сказала нет».
Вот именно, поддакнул Джонни. А раз не пойдут, есть вариант, что помешать такой торговле не побрезгуют.
Аркадий Игоревич вопросительно поглядел на Шустова.
Чего смотришь? пожал плечами тот. Они мне не исповедуются. Но, в принципе, Джонни прав.
Драбкин задумался. С воровским миром ему выяснять отношения не хотелось. Конечно, сейчас не семидесятые, многое изменилось, однако у «законников» за одного битого могут пописаться сто небитых.
Ладно, хмуро сказал он. Джонни, бери мою машину и ребят. Проедешься, поглядишь, что там с Грачом и Исайкиным. Сам можешь подключиться.
Не люблю я этого
Чего?
Беспомощных лупить.
А кто тебе сказал, что их там лупят? С ними беседуют. Пока. А ты со мной останешься, повернулся Драбкин к Шустову. Не возражаешь?
Да хоть бы и возражалты что, послушаешь? хмыкнул Геннадий Александрович и шмыгнул длинноносым жалом.
В ЭТО САМОЕ ВРЕМЯ ЗА СТОЛИКОМ климского ресторана «Олимп», который вопреки названию располагался почему-то в уютном подвальчике, председатель Мао обедал вместе с близкой его сердцу Алёнушкой. Ресторан принадлежал не Мао, а Игнатию Ивановичу Зугдиди, председателю местной греческой общины. Но кормили здесь Михаила Ёсункуновича всё равно бесплатнов знак особого уважения.
Стену, у которой находился столик Мао и Алёнушки, украшал масштабный горельеф работы художника-монументалиста Гриши Кобелякоса, изображавший греческую бузувдохновенное безобразие, где мужики в юбках, расписных жилетках и огромных башмаках с меховыми бубонами на носках лихо отплясывали хороводом карапугу, а зрители пожирали греческую запеканку мусаку и радостно били тарелки. Однажды такую тарелку расколотили о башку самого Гриши Кобелякосачтобы сильно не выкобелякивался. С тех пор художник ходил под впечатлением от бузы и на горельефе изобразил себя третьим слева.
Греческую кухню председатель Мао полюбил после того, как съездил с Алёнушкой в солнечную Элладу. Хотя и обидно ему было себе признаваться, но кулинарный талант греков он ставил выше национальной корейской стряпни. Окончательно его к этому склонила газетная заметка о том, что кухня обитателей Эгейского полуострова способствует здоровью и долголетию. Правда, Мао любил повторять, что при его образе жизни долголетие исключено в принципе (с таким обилием доброжелателей каждый лишний день на этом светепраздник). Однако «Олимп» всё же стал посещать чаще, чем собственные восточные харчевни.
Михаил Ёсункунович предпочитал пищу простую, обильную и сытную. Вот и сейчас благополучно заглотнул последний кусок хорошо прожаренной свинины, оставив в руке лишь острую деревянную палочку, и сытно икнул.
Елена глянула на него с лёгкой укоризной.
Алёнушка, это же благородная отрыжка, извиняясь, пояснил Мао. Немцы вон за столом вообще попёрдывают.
Миша! возмутилась девушка. Ну что ты, в самом деле! Я же ем
Кали орэкси! радостно пожелал кореец подруге приятного аппетита. Это была единственная греческая фраза, которую он запомнили то по созвучию с калом и эрекцией.
Спасибо, саркастически ответила Алёнушка и зачерпнула ложкой белого йогуртового супа с тёртыми огурцами, зеленью и лимоном.
Ты за желудок не боишься? сочувственно поинтересовался председатель. Молоко с огурцомэто же бомба!
Смотри в свою тарелку, посоветовала Алёнушка.
Мао покорно уставился в блюдо с половинками жёлтых сладких перцев, фаршированных сыром, рисом, куриным филе, помидорами и ещё чёрт знает чем. Первая порция перчика взлетела и исчезла в недрах председателева желудка.
А с чемоданом я был прав, довольно произнёс Мао, когда перчик достиг заданных глубин. Кинул химик Аркашу. Не тот, значит, они чемоданчик умыкнули.
Ну и что ты веселишься? пожала плечиками Алёнушка, доедая супчик и перейдя к колечкам кальмара, тушёным в красном вине. Нас же тоже вместе с ним кинули. Не хочешь твоего любимого? Она протянула председателю треугольную гренку золотистого цвета.
Мао взял поджаристый хлеб из пальчиков подруги и с удовольствием захрустел.
Да, нас тоже кинули, согласился Мао, покончив с одним треугольничком и принимаясь за второй. Но нас кинул не химик! Мы оказались кинутыми совершенно случайно. Можно сказать, несчастный случай на производстве.
И это утешает, иронически заметила Елена, сделав глоток из бокала.
Зачем ты пьёшь красное, когда в нём уже кальмара вымочили? удивился Мао.
Миша, отстань, недовольно поджала губки Алёнушка. Что же мне, всухомятку питаться? По крайней мере, это «Немея», а не твоя грубая сивуха.
Что значит «сивуха»? обиделся кореец, макая кунжутный хлебец-«язычок» в густой розовый соус. «Рецину», между прочим, на смоле настаивают. А смолалечебное средство.
Вот именно, от твоей «рецины» несёт дёгтем за версту, подтвердила Алёнушка. Ты лучше скажи, что мы делать будем. Ивану у Драбкина оставаться никак нельзя. Там люди продуманные, если за дело возьмутся, его быстро вычислят.
Вычислить твоего братца для Аркаши Деловогоне вопрос, согласился с боевой подругой Мао и подвинул миску пюре.
Тарамасалата, между прочим, едят в начале, а не в конце, заметила Алёнушка. Это холодная закуска.
Плевать я хотел, добродушно заметил Мао. Ты лучше скажи, почему у них в Греции это пюре такое пакостное? А здесьрайский вкус
Они же его готовят с икрой кефали или трески, пояснила девушка. А в «Олимпе»с красной.
Уроды твои греки, постановил председатель.
Они такие же мои, как и твои. Лучше скажи, что Ивану делать.
Ноги ему надо делать, коротко отрезал Михаил Ёсункунович. И чем раньше, тем лучше. Главное он уже сделалскинул нам информацию о проколе Аркаши с чемоданом. Теперь твой братец-кролик нам без надобности. Скрыться ему мы поможем.
Как это «скрыться»? недовольно спросила Алёнушка. Куда скрыться? Я думала, мы его здесь
Соображаешь, что говоришь? оборвал её Мао. У нас и без того забот полон рот. И он отправил в заботливый рот очередную ложку пюре. Тут, я чую, крупными разборками пахнет.
Если бы твои гориллы чисто сработали, не пришлось бы сейчас нюхать, заметила девушка и откусила от орехового рулетика. С миндалём пожадничали, констатировала она и продолжила:Не оставили бы следов, и гадал бы сейчас Драбкин, куда его люди пропали. Растворились в безвоздушном пространстве Но завалить такую простую операциюэто надо быть большими специалистами своего дела. Зачем Есенин устроил перестрелку в чистом поле, когда можно было взять людей Драбкина у их машины уже с кейсом?
Наши орлы и там бы всё перегадили, сокрушённо махнул рукой председатель Мао. Что теперь обсуждать С Есенина теперь не спросишь. Откуковался Есенин. Короче, решим что-нибудь с твоим Ванюшкой. Лишь бы он целым от Делового к нам добрался.
Будем надеяться. А о Гусаре ты что-нибудь выяснил?
Да что от неманов добьёшься, вздохнул Мао. Они про него мало знают. Говорят, с юга откуда-то прилетел, занесло случаем. Помнишь, у мэра «мерс» увели? Его рук дело. Чисто сработал. Но мэр сильно психанул, ментов натравил, чекистов. Пришлось этим Гусаром пожертвовать. Поговаривают, местные «подпольщики» его и сдали. Может, тот же Шарль, гнида окопная.