ЧАСТЬ ПЕРВАЯМЕНТОВСКОЙ ДЕБЮТ
Все события и персонажи являются плодом больной фантазии автора. Любое совпадение с действительностью уголовно не наказуемо
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
из которой читатель узнаёт, что «мокрое дело»это не художественный образ, а суровая проза жизни
21 апреля, Мокрый Паханск, раннее утро
СЛАВНОЕ НАЧАЛО ДЛЯ ДЕТЕКТИВА«Труп распластался, как Рокфеллер в ванне».
Следователь районной прокуратуры Костя Костанов, не обращая внимания на противный мелкий дождь, задумчиво сидел в позе орла рядом с незнакомым и глубоко чуждым ему телом. Костя был погружён в размышления, телов речку Безымянку. Костяс головой, телопо пояс. Неглубокий ручей шириной метров восемьдесять, сдуру названный кем-то речкой, нёс мутные вонючие воды по дну оврага сквозь Автосборочный поселок. Вдоль одного из берегов тянулась улочка Сельская с тихими частными домиками и патриархальным деревенским бытом. Улочка полностью оправдывала своё пасторальное название. Находилась она всего в трёхстах метрах от шумного проспекта имени геноссе Маркса и зримо воплощала процесс слияния города с деревней. Утрами жителей будили горластые петухи, а в некоторых дворах держали коз и свинок.
Обитали на Сельской в основном тихие бабульки и тихие алкаши. Баба Дуся, которая наткнулась на тело Рокфеллера в пятом часу утра, представляла собой помесь обеих пород: живописный тип старой пьяницы в калошах на босу ногу и c драным зонтиком, который щерился во все стороны острыми спицами.
На берегу пустынных волн сидел он, дум великих полн грустно процитировал следователь классика и поднял печальные глаза на старушку. И что же вас, драгоценная Евдокия Матвевна, потянуло в такой час, не говоря уже о чудесной погоде, на берега пустынных волн?
На куда? не поняла баба Дуся и икнула, обдав Костю свежим сивушным запахом. На каких волн?
Какого тебя, старая, понесло в такую рань в такую срань? перевёл фразу на доступный аборигенский язык долговязый опер Серёга Степцов, стоявший за спиной следователя. Чё ты в овраг этот долбанный спустилась до первых петухов? Скрозь тьму кромешную
Так мусор же высыпать! У нас тут куча мусорная! От же ж рядом с вами.
Время самое то, одобрил Костя Костанов.
И место удачное, поддакнул опер Степцов. Живописное полотно «МусорА у кучи мусора». Что с клиентом, Андрей Герасимович? поинтересовался он у судмедэксперта с лаконичной фамилией Зуб, уже осмотревшего труп и теперь стоявшего в сторонке.
С виду Зуб больше напоминал гвоздь. Сухопарый, вытянутый в струнку, он носил одежду преимущественно унылого серого цвета, который в народе обычно называют «сиротским». К тому же гардеробчик медэксперт почему-то упорно подбирал размера на два меньше, словно и впрямь скупал списанную униформу в детском приюте. Пальтецо застёгивалось на одну пуговицу, и то с трудом, рукава не закрывали запястий, брюкилодыжек.
Пациент скорее мёртв, чем жив, отрапортовал медик, потянулся и противно хрустнул суставами.
Ценное наблюдение, заметил Костя. Я надеюсь, он умер естественной смертью?
Совершенно естественной, подтвердил Зуб. По крайней мере, для его образа жизни. Ему свернули шею. Подробнее скажу, когда вытащим.
Знаете, как Манька-Облигация говорила Жеглову? напомнил Зубу Костя. «Ты кто такой, чтобы за мой образ жизни на людЯх рассуждать?». Может, мы имеем дело с вполне приличным человеком.
Ну, конечно, презрительно хмыкнул эксперт. Мало я этих приличных перевидал С его рожейтолько в палату лордов.
Чего стоим, кого ждём? вмешался дежурный прокурор городской прокуратуры Игорь Сергеевич Полторакгрузный мужчина лет сорока с гаком. Свою массивную фигуру он наивно пытался скрыть от дождика, держа над головой тощую папку. Раньше Игорь Сергеевич был следователем в том же райотделе, где сейчас рыл землю носом Костанов, и за ним закрепилось прозвище «следак Полторак». Да так и не открепилось после ухода на повышение. Полторак этого страшно не любил. Так же он не любил ночные дежурства, особенно под дождём. Ему не терпелось скорее расплеваться с этим делом, а не искать чёрную кошку на ночной помойке. Тем более кошки здесь нет, а есть какой-то утопший козёл.
Семён Давидович, вы во всех позах запечатлели эту героическую личность? поинтересовался Костя Костанов у мелкого субъекта лет шестидесяти, который, словно лысый ястреб с фотокамерой, нарезал круги вокруг утопленника.
Эксперт-криминалист Семён Давидович Гольдман отмахнулся:
Да погодите вы! Значит, головою на тридцать градусов к юго-востоку
Начинается, буркнул опер Серёга Степцов. Давыдыч, ты ещё к звёздному небу привяжи. «Меркурий в созвездии Псов под знаком Козерога»
Мусьё Серж, не надо тАту бумзен лернен, недовольно буркнул Гольдман. Ферштейн?
Нихт ферштейн, признался Степцов и поинтересовался:Это по-каковски?
На идиш это значитне учите папу половым извращениям, господин намоченный опер, перевёл Семён Давидович. Я своё дело делаю, вы займитесь своим. Ваш крестпо дворам народ опрашивать. Всё, можно вытаскивать! дал отмашку криминалист двум «формовым» сержантам.
Неведомого пловца выволокли на берег. Он лежал, широко разбросав руки в стороны. Луч света от фар милицейского «уазика» вырывал из тьмы черты довольно гнусного лица, особо приметного мясистым носом, который напоминал крупную картофелину, попорченную жучком-медведкой. Физиономия незнакомца раздулась и оплыла, что придало ей неожиданно добродушное выражение. Голову мертвяк задумчиво склонил вправо, чему способствовали умело сломанные шейные позвонки.
Дык я вам больше не нужна? неуверенно спросила Дуся.
Нам вы и меньше не нужны, пояснил бабусе Костя Костанов. Вы нужны Отечеству. В качестве свидетеля этого безобразия.
Дык я в доме подожду, если что.
Только очень ждите, Евдокия Матвевна, попросил Костя. Как никто другой.
«От же дурень на мою голову», нетрезво вздохнула баба Дуся, топая калошами одиннадцатого номера по непролазной грязи до родимой хаты.
А члены опергруппы скорбно склонились над телом, обсуждая ситуацию. В стороне остался только местный участковый, который мирно прикорнул, присев на корягу.
Скажи: откуда ты приплыл? уныло поинтересовался опер у безвременно почившего гражданина.
У него есть право не отвечать на ваши бестактные вопросы, заметил криминалист Гольдман и вытер лысинку тряпочкой из мягкой замши.
Судя по сопутствующим травмам, товарищ пикировал свысока, вмешался в разговор судебный медик Зуб.
И свернул себе шею? с робкой надеждой спросил Костя Костанов.
Даже не мыльтесь. Когда он падал, ему уже было не больно. Так что на парашютный спорт не спишете. Помимо свёрнутой шеи рекомендую принять во внимание удар в область виска с правой стороны. Как водится, тупым тяжёлым предметом.
Опер с обоими следаками нестройным трио изобразили стон разочарования. На ментовском жаргоне «парашютистами» называют самоубийц, которые имеют обыкновение нырять с крыши головой в асфальт или же совать шею в петлю и некоторое время весело дрыгать ножками. Подобные дела расследовать приятно: составил протокол, снёс в архиви забыл, как страшный сон. Таинственный незнакомец этой радости доставлять опергруппе не собирался.
Значит, расставание тела с душой, если таковая имелась, не обошлось без посторонней помощи? уточнил Полторак.
Как и ныряние в бурные воды, добавил Зуб.
А как давно гражданин не дышит?
Гражданин не дышит часа четыре. Максимум пять.
За это время он мог отмахать порядочную дистанцию, заметил опер Степцов.
Как сказать, возразил Зуб. Вон там, посередине речки, валун огромный. Скорее всего, тело столкнулось с ним и изменило направление движения. А у берега поперёк течения лежит здоровенный ствол. Он нашему трупику дистанцию и преградил. Прибило болезного к древу, а позже к бережку снесло. Так что мог издалека приплыть, а могли его и где-то рядом скинуть. Если есть подходящее местечко.