Митос кричал не на Джо. На упрямого бойскаута, на Байрона, скатившегося ниже некуда, на себя
Мак знал? Джо же говорил очень тихо.
Догадывался, я так думаю. Налей мне виски, пожалуйста.
После пары бокалов, гнев отступил Но Джо все еще мешкал не в силах продолжить разговор. Наконец он решился:
Что ты собираешься делать дальше? С Байроном, я имею ввиду?
Попробую вставить ему мозги на местоМитос невесело усмехнулсяА если не выйдет Убью, наверное. Но Маку его голову не получить. Это дело принципа, Джо.
И ты прав, наверное. Митос Если бы тебе вдруг пришлось выбирать, кому из них жить, то кого бы ты выбрал?
Я не знаю. Не хочу об этом думать. А к чему ты спрашиваешь?
Ты ведь знаешь Мака. Он может тоже пойти на принцип в этом деле.
Кто бы из них не вышел победителем из этого боя, если он случится, ему не жить. Пусть, это звучит ужасно, но больше я не могу оставаться сторонним наблюдателем. После истории с Кроносом Если я вернулся в игру, то я вернулся в нее окончательно, и теперь она будет идти по моим правилам.
Зов, словно что-то чужеродное, враждебное, ворвался в его голову. Маклауд стоял в дверях и смотрел прямо на него.
Может тебе стоит уйти? в голосе стража чувствовался страх.
Нет, Джо. Пора все решить.
Маклауд подошел к ним, и сел на свободное место.
Митос, может быть, ты мне наконец-то все объяснишь? Что на тебя нашло?
Дункан, ты действительно ничего не понимаешь? А если бы это был Ричи? Если бы я попытался убить его?
Ричи никогда не убивал ни в чем неповинных людей! слова Митоса привели Маклауда в ярость.
Но и сам Старик сохранять спокойствие намерен не был.
Зато Кристин убивала! Кокрейн убивал! Кенни убивал! Но ты делал все, чтобы они остались живы! Если бы не я, Кристин бы продолжала убивать смертных, вставших у нее на пути! Кокрейну может в любой момент вновь снести крышу, и он пойдет валить людей направо и налево, во имя своего дорогого Чарли! Да и история с Кеннетом тебе славы не добавляет! И это малая часть! Знаешь, про твою милую Касс я тоже могу тебе много рассказать! Чем Джордж хуже, чем они?!
Не трогай Кассандру! Ей ты и так причинил достаточно боли!
О да, а я и забыл! Спасибо тебе, великий Маклауд, борец за права униженных и оскорбленных! Я, если бы не твои напоминания, и забыл бы о том, что был Всадником! Которого ты тоже пощадил, смею тебе напомнить. Ты борешься со злом! Но я, о чудо, в отличие от братьев, жив! В чем отличие Байрона от всех тех, кого я назвал?! сердце колотилось как бешеное, горло словно сдавило удавкой.
В том, что никто из них не убивал от скуки и недовольства собой!
Никто. Кроме меня.
Что ты, черт побери, несешь!
То, что ты очень не любишьправду, с этими словами Митос встал и направился к выходу.
Стой! Мы не закончили!
Мынет. А вот я закончил!
Старик ушел, а Маклауд повернулся к Джо:
Что на него нашло?!
Думай сам. Тебе, знаешь ли, полезно, а у меня еще куча дел.
В квартире было темно и тихо, словно в склепе. И лишь Зов доказывал, что Байрон все еще здесь. Митос включил свет и прошел в спальню.
С возвращением, Док! Как отдохнул? сколько же яду было в его голосе!
Прошу тебя, давай поговорим завтра. Я устал. Смертельно.
Ладно! Замечательно! Может, хотя бы покормите, мой повелитель?
Байрон! Я прошу тебя! Я тебя умоляю, заткнись! такими темпами он рисковал сорвать голос.
Тебя никто не просил останавливать Маклауда, Док
Знаешь, если тебе твоя жизнь, да и жизни окружающих безразличны, то прошу, не мерь всех по себе. Тебя устроит пицца? Ничего другого у меня нет, Митос сел на кресло рядом с кроватью и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.
Зачем? Ведь он был прав? голос поэта был теперь каким-то слабым, ненормальным
Потому что я устал терять. Потому что мне не все равно. Потому что ты не только подонок, наркоман и убийца, но и мой ученик. И в том, что ты такой есть и моя вина, наверное.
Нет. Твоей винынет его едва заметно трясло, и Митос понял, что происходит.
Пусть Байрон и был бессмертным, пусть его организм и был во много раз крепче, но от обычной ломки это его спасти не могло.
Я скажу тебе сразу, Митос решил расставить все точки прямо сейчас, своей дряни ты не получишь. Кричи, плач, рыдаймне все равно. Я не затем поставил себя под удар, спасая твою шкуру, чтобы позволить тебе и дальше гробить себя.
Ну, хоть на стакан воды то я рассчитывать могу? казалось, еще чуть-чуть и он уже не сможет сдержать себя.
Можешь.
А на то, что ты меня развяжешь?
И не подумаю.
Замечательно! Знаешь, что? Иди к черту, он попытался дернуться, но Док постарался на славу, привязывая его. К черту, слышишь, ублюдок! Урод! Сволочь, паршивая тварь! Какое ты вообще имеешь право меня тут держать!
Митос вздохнул и встал с кресла:
Кричи столько, сколько тебе угодно. Я принесу еду.
Глава 2
Уснул он лишь под утро. Ночь была не просто тяжелой. Это было похоже на ад. В итоге, он, со всеми своими познаниями в медицине, валясь с ног от усталости не нашел ничего лучше, как пристрелить своего ученика. И пока тот не пришел в себя, просто сидел и смотрел в потолок.
Он сам до конца не знал, почему так поступил. Просто, когда они расстались с Дунканом перед концертом, Митос вдруг понял, что смерти Джорджа он допустить не может. Он не представлял, что ему делать дальше. И как никогда раньше тосковал по Дарию. Тот бы точно придумал, как вернуть Байрона к нормальной жизни.
Потом Байрон очнулся. Было видно, что смерть помогла. Выглядел он уже лучше, хотя его все еще немного трясло. Но хотя бы не сыпал всеми известными проклятиями в адрес Митоса. И через полчаса заснул. Митос же просидел еще минут двадцать и отключился прямо в кресле.
Проспать удалось лишь часа два. Разбудил его телефонный звонок. Джордж, все еще, спал. И Митос взяв телефон, ушел на кухню.
Адам?
Да, Джо.
Я не разбудил? голос Доусона звучал обеспокоено.
Нет, дружище, правду говорить не хотелось.
Как вы там?
Нормально. Я зайду вечером?
Да, конечно. Мне звонил Мак
И?
Ничего нового. Он никак не может понять, почему ты поступил так.
Поймет. Рано или поздно. Ладно, Джо. Байрон проснулся, кажется.
До вечера.
Когда он вернулся в комнату, Джордж уже действительно не спал.
Доброе утро. Развязать не хочешь? А то мне скажем так, нужно отлучиться в ванную.
Хорошо, Митос развязал веревки.
Можешь за мной не ходить. Я не сбегу.
Через час они сидели на кухне, и пили кофе.
Док, я так и не пойму, чего ты хочешь?
Для начала, я хочу, чтобы ты мне все объяснил. Как случилось, что мой друг, великий поэт превратился в то, что я вижу?
Я всегда был таким, Док. Грязь и ничтожество. Которое по ошибке получило дар, а благодаря емубессмертие. Которое этого не желало. Знаешь, я, кажется, понял, почему все еще здесь, с тобой. Для того чтобы лишить тебя иллюзий.
У меня нет иллюзий на твой счет, я не слепой.
И все равно, слушай. Знаешь, я даже не заметил, когда стихи стали единственным смыслом моей жизни. Смыслом, который уничтожил меня. Казалось, еще вчера были друзья, была любовь, жизнь, веселье. И бац! Пустота. Одиночество в толпе. И вот я вою по ночам, словно раненый зверь. И пишу. А раны свои залива вином. Бац! Писать больше нет сил. Потому, что знаю, что должен воспевать чувства, всю их глубину, волшебство. А вокруг грязь, одна грязь. Любовьгрязь, жизньгрязь. И сам я тоже грязь. Бац! Смотрю на стихи, которые казались гениальными, а вижу глупость, ерунду! Хочется взлететь, забыть обо всем этом. И опять приходят вино и наркотики
«Но что мгновенный бред похмелья»
«Я сердцем, сердцем одинок» Хорошо я сказал, правда? И главноев точку. Вокруг бездна. Пустота. И ты в ней горишь. Ты не хочешь умирать, Док. А я Я хочу оставить после себя что-то, что не умрет. И исчезнуть. И при этом я ужасно боюсь смерти. Бездарь и глупец. Никчемная тварь, одаренная талантом, голос Байрона дрожал, слезы лились из глаз, но этого словно не хотел замечать. А потом приходит еще одно развлечениегрань, танец на грани жизни и смерти. И все на этой гране так четко, ярко, живо. Только вот одиночество не уходит, и вот ты ищешь кого-то, тянешь с собой на эту грань. Потому что он тоже грязь, раз идет за тобой. И становиться все равно, что он в отличие от тебя не бессмертен! Ты не желаешь ему смерти при этом. Не из доброты не желаешь, а потому, что невозможно желать смерти игрушкам. А потом ты вспоминаешь лицо единственного человека, который держал тебя на этом свете, оглядываешься, а его нет. И вот он появляется, а ты просто уже не можешь иначе. И ломаешь очередную игрушку, очередную жизньон замолчал и закрыл лицо руками.