Дичь качественная, интересная, приятная глазу простого обывателя. В городе происходил передел власти. Апраксины устроили маленький междусобойчик. Этакий турнир, в котором не было ограничения для участников, а победитель забирал титул главы рода.
Самонадеянно, конечно, с их стороны. Но понять их можно. В родовом замке, в месте их силы. Чего им бояться каких-то пришлых?
Но, всё равно дичь какая-то.
Док, а у Морозовых как глава рода выбирается?
Тебе то зачем, Найдёнов? Хочешь возглавить погибший род?
Хочу сравнить, пожал я плечами, если это не секрет.
Секрет, конечно, поморщился Вермайер, но не от тебя. Ты, всё-таки, обручён с наследницей рода. Хоть и погибшего.
Мы разговаривали, сидя прямо в снегу, в том самом закутке овражка. Вермайер скинул свой щегольской плащ, свернул его в несколько раз и удобно разместил на нём свою костлявую задницу. Мне в моей экипировке снег вообще не доставлял каких-либо неудобств. Я лишь краем сознания приглядывал за своей бандой, чтобы чего не учудили. Они спокойно нас ждали, занимаясь своими делами. Кто-то следил за округой, кто-то перебирал экипировку, Катя дремала, закутавшись в меха.
Чтобы сравнить, тебе не нужно разбираться в ритуалах погибшего рода. Тебе достаточно знать, что Апраксиныединственный род в нашем государстве, который даёт человеку, не являющемуся членом главной семьи, или членом семьи старейшин, вообще постороннему, не относящемуся к роду, человеку шанс стать во главе рода. Шанс смешной, мизерный, больше похожий на издёвку. В обычных условиях. Родовая спесь. Высокомерие. Унизительное пренебрежение другими, словно выплюнул Вермайер.
В обычных условиях? зацепился я за уточнение.
В обычных условиях, кивнул Вермайер, никаких шансов у постороннего человека нет. Даже артефактная поддержка никогда не пересилит Воплощённую энергию в самом сердце её Воплощения. И наш новый директор совсем не дурак. Он бы никогда не полез туда, где не имеет никаких шансов. А раз он полез, значит, что-то с этими условиями не так. И ты, Найдёнов, отрываешь меня от самого захватывающего и любопытного зрелища!
Вот прямо сейчас всё и происходит? уточнил я у дока, от которого тянуло нетерпением, немного весельем и почти идеально скрываемым раздражением. Урок док усвоил не до конца, но всё-таки усвоил.
Когда ты меня сюда выдернул, должны были начать, вздохнул Вермайер.
И долго они будут «соревноваться»?
Никто не знает, хмыкнул Вермайер, такое происходит первый раз! Но, думаю, до вечера растянется.
Значит, успеем посмотреть, подвёл я черту, не спеши, док. Пока не объяснишь, что там и к чему, мы с места не сдвинемся, но и ты тоже тут, с нами будешь сидеть!
Да я всё тебе уже рассказал! возмутился док, да и нечего вам там делать! Зачем Катю подвергать опасности? И самим рисковать?
Не всё, отрезал я, разгоняя энергию костяного двора и заставляя Вермайера побледнеть от ощущений, Ты, Август Пантелеевич, очень аккуратно и старательно обошёл в своих рассказах настоящую причину, по которой Крылатой бригаде не стоит сейчас соваться к Апраксиным. Ведь даже если глава занят, старейшины заняты, есть ещё и сестрички-близняшки Маришка и Ульяна, которые вполне компетентны нас выслушать. Особенно, Ульяна. А такая угроза от дикихне шутка.
Было видно, что Вермайер не хочет отвечать на вопрос. Не хочет отвечать, но не ответить не может. На прямо заданный вопрос.
Я обещал! с огромным трудом выдавил из себя док.
Опа! искренне охренел я и, само собой, потребовал подробностей.
Ещё четверть часа спустя я сидел и судорожно пытался сложить воедино треснувшую картинку.
Император, по словам Вермайера, догадался, кто тут в нашей банде Некромант. Пан, новый директор, оказавшийся старым сослуживцем дока, довёл до него предложение, озвученное главой государства.
Мы не лезем в дела империи, которая планирует не просто принять участие в ритуале выбора главы рода Апраксиных, а планирует задавить всех претендентов и присоединить Апраксиных к славной когорте младших имперских родов. Это категорическое требование. Не лезть! Не мешать! Ничего не предпринимать! Дать возможность «Палачу Императора» выйти на поле брани и вкатать в сочную плодородную землю Урала красу и гордость Апраксиных. Унизить. Уничтожить. Раздавить. Сделать так, чтобы этот день запомнился им всем навсегда!
Сухарев был настойчив в доведении этой информации до Вермайера. Вызвал к себе в кабинет, где, вместе с какой-то магичкой, тоже вроде, Сухаревой, добрую половину дня полоскал доку мозги, торгуясь за это самое обещание.
Док обещание дал, выторговав себе возможность посмотреть на бои и получить обратно свою родовую вотчинуОренбург. Заодно ему пообещали, что на наше существование закроют глаза и помогут в восстановлении Оренбурга.
Блеск!
Док, а нахрена нам Оренбург? Что там вообще сейчас творится? Кто живёт, чем дышат, что делают?
Найдёнов, ты не понимаешь! вскинулся Вермайер, жалованный городэто признание императора! Это официальный статус рода! Это помощь и поддержка на время адаптации и восстановления города и промышленности! Это защита!
Глубоко внутри поднялась волна раздражения, которую я с огромным трудом взял под контроль. Ситуация не нравилась мне категорически. Происходящее было похоже на театр абсурда.
Док, а что за магичка тебя вместе с директором уговаривала?
Не знаю, отмахнулся Вермайер, первый раз её видел, хотя лицо знакомое. Да какая разница, Найдёнов? Наплевать на неё! Ты понимаешь, что получив свой город, мы можем больше не прятаться по углам? С моей силой и твоими возможностями мы выжжем там всех, кто что-то посмеет нам сказать! Они пожалеют, что уничтожили мой род!
Царапнула фанатичная упёртость дока. Он искренне считал, что род Морозовых мёртв. Не рассматривал даже возможности восстановления рода. А ведь чисто технически, пока жив хоть один представитель родарод может воспрянуть. И в местной истории такие прецеденты были. Рода уничтожались и восстанавливались. Рода меняли принадлежность к Планам. Рода меняли родовую силу. Рода изменялись, подстраиваясь под возможности, даруемые им ситуацией. Восстанавливались и становились сильнее.
Вермайер даже мысли не допускал, что род Морозовых может быть восстановлен. Морозовы уничтожены. Точка. И эта фанатичная упёртость выглядела очень и очень неприятной. Она была разрушительной, толкая дока на самоубийственные поступки.
Вон, даже если сравнить его с Катей. Долина-Туманного-Предела давала каждому, кто мог к ней обратиться то, что последователь желал. Док отдал всё, чтобы получить силу. Он отдал даже жизнь. Она для него не значила ничего. Лишь помеха на пути к силе.
Катя, наоборот. Она тоже хотела силы, но шла к ней очень и очень осторожно, беря совсем по чуть-чуть и только то, что никак на ней не отобразится. Она инстинктивно отсекала всё, что могло сделать её ещё сильнее, но изменить необратимо. Например, как Крыло. Она самая первая получила доступ к изменяющей энергии Долины-Туманного-Предела, общалась со мной теснее всех и могла бы сейчас быть на уровне того же директора. Или ещё сильнее. Но она развивала только магический дар, причём сохраняя его изначальную направленностьмагия поддержки. Делая его сильнее, лепя из него что-то невообразимое, но, не пуская эти изменения за границы дара. Не отдавая костяному двору ничего, кроме своей магии и не беря от него ничего, что изменило бы её настолько, что она перестала быть Морозовой.
Вот кто ещё не потерял веры в возможность восстановления рода. Даже под новым Планом и с новой родовой силой.
Док, стоп! Погоди, прервал я разглагольствования Вермайера по поводу будущего, которое он себе уже успел нарисовать, опиши мне эту магичку. Почему ты решил, что она тоже Сухарева?
Какую магичку? удивился Вермайер, насильно выдернутый из своих грёз.
Которая была в кабинете директора школы, когда с тебя брали обещание не лезть в дела Апраксиных.
Глядя в растерянные глаза Вермайера, в которых медленно проявлялось понимание задницы, в которой он оказался, я только тяжело вздохнул. Всё было ещё хуже, чем казалось на первый взгляд.
Вот тварь! выругался Вермайер, это же надо! Как сопляка!