Полукровку под локти подняли и поставили на ноги, она почувствовала под собой ненадёжную, шаткую поверхность, и ощутила поддувающий снизу ветер. Пройдя хлипкую переправу, девушка вновь получила пинок и упала, плохо соображая, заваливается она или земля ударяет её по лицу. Рывком Фиаму снова поставили на ноги и сняли мешок.
Дочь ашуры увидела перед собой улыбающееся лицо здоровяка сокурсника, который в тот же момент толкнул её в грудь. Фиама оступилась, под ногой не было земли, и она упала. Ударившись о дно, полукровка оказалась в узком ящике, и ничего не понимая уставилась вверх. Вокруг ямы стояли Селена, Маркус, здоровяк, ребята из команды Азлира, несколько второкурсников, между ними прошёл Сиэль и склонился над ямой. Он смотрел на Фиаму с миловидным добрым лицом, а затем заговорил приятным, внушающим доверие голосом:
Я же просил тебя не высовываться. Я помог тебе, попросил ребят не смеяться над твоим пением. И они перестали, он посмотрел на адептов, те заулыбались в ответ. Неужели в ответ я так много потребовал от тебя? Всего лишь не высовываться на занятиях Лелулиана. Но ты даже этого не смогла сделать для меня.
Сиэль посмотрел на Фиаму с укоризной. Полукровка лежала в гробу, затравленно глядя расширившимися от ужаса глазами на адептов.
Я же был к тебе добр. Мы все были, развёл руками юноша.
Да, пытались ввести в компанию, поддакнула Селена. Но ты словно считаешь себя выше других, игнорируешь нас, уходишь без слов, воротишь нос. Неужели ты думала, что нам такое обращение приятно? Ты явно чего-то не понимаешь в этой жизни.
В любой человеческой компании есть король, а есть отбросы. Здесь корольЯ, твёрдый голос на вязался с миловидным добрым лицом. А ты грязь под моими ногами. Тыничто. А посему ты должна ноги мне целовать. Пока ты это не поймёшь, ты не сможешь жить среди людей, более грозно заявил Сиэль.
Пожалуйста, шепнула Фиама.
Поздно, развёл руками сын Декана, с упрёком глядя на полукровку. Ты предала моё доверие. Ты не понимаешь устройство этого мира и видимо не поймёшь, пока я тебе его не продемонстрирую во всей красе. Юноша поднялся с корточек, но продолжал смотреть на дочь ашуры, глаза его стали холодными.
Мы тебя научим, воспитаем, посулила Селена с улыбкой.
Ты же у нас быстро схватываешь, поддакнул Маркус. Одного урока должно быть достаточно.
Сиэль щёлкнул пальцами и указал на полукровку в яме. Двое адептов подняли крышку ящика, примерили над ямой и отпустили. Фиама оказалась в темноте и одиночестве. Она подняла руки и попыталась отбросить крышку.
Нет, не надо, я не, попыталась оправдаться дочь ашуры.
О, теперь она нас заметила, пожаловался Маркус. Теперь разговаривает. Снизошла.
Полежишь здесь, подумаешь о своём поведении, скучающим голосом сообщил Сиэль. А утром, он бросил взгляд на товарищей и поправился, нет, ближе к обеду, мы тебя откопаем. И если ты не поймёшь, мы будем повторять урок снова и снова.
О, да, протянула Селена. Это будет весело.
Ах да, если ты пожалуешься кому-то, поверь, мы придумаем пытку пострашнее, закончил своей самой дружелюбной улыбкой Сиэль и снова щёлкнул пальцами, скомандовав «закапывайте».
Двое крупных ребят принялись ссыпать землю прямо на полукровку. Фиама натянула крышку сверху, спасаясь от земляного дождя. Её заживо закапывали в землю! Дочь ашуры заорала, она молила пощадить её, спасти, вынуть из ящика, перестать кидать землю. Она клялась, что поняла урок и больше не будет высовываться, она станет послушной, незаметной, лишь бы её спасли. Фиама плакала, а земля продолжала сыпаться сверху. Ящик оказался маленьким и узким, тёмным и страшным. Всё тело ныло и зудело от множества мелких ранок и синяков, крупных ушибов и разбитой головы. Прокусанный язык саднил. Полукровка хрипела, не в силах дышать нормально. Казалось, в голове почти сквозная дыра, через которую неостановимо вытекал то ли мозг, то ли кровь, то ли ещё что-то мокрое и липкое.
Фиама вопила и выла, стучала в крышку руками и коленками, пока не сбила их в кровь. Она орала и проклинала людей, клялась в ненависти Сиэлю. В ней словно пробудился дьявол и рвался наружу через поток сдерживаемых доселе эмоций. Фиама содрала глотку, выкрикивая проклятия.
К мукам терзаемого тела добавилась ужасающая усталость и еле сдерживаемая тошнота. Она нарастала, в то время как силы покидали дочь ашуры. Они болезненно утекали из тела. Их вытягивали клещами, медленно принося смерть.
Внезапно разум Фиамы прояснился. Глаза и зрачки увеличились от ужаса, близкой смерти. Полукровку колотила сильная дрожь, а она смотрела сквозь нарастающий слой земли на своих врагов, на второкурсников, на третьекурсников, и главное на Сиэля! Она узрела его ауру, просмотрела насквозь и теперь отчётливо видела из какой злобы состоял этот человек. В нём не было ничего хорошего, только жадность, зависть и ненасытность. Он никогда не был её другом! Притворство текло в его крови. Небесный взор не продлился долго, но Фиама узрела суть людей, стоявших над ямой. Все они прогнили душой.
Магия спала. Фиама осталась наедине с гробом, в котором, корчась от боли, муки, тошноты и просто отчаянного страха, медленно задыхалась. Дочь Шанны клялась себе и орала: «Сиэль будь ты проклят, я убью тебя!», пока не стала задыхаться. Земля сверху всё прибывала, неостановимым потоком, так что с каждой секундой полукровке становилось всё хуже. Силы покидали её, но сознание оставалось.
Фиама задыхалась, локти и пальцы она содрала в кровь, до самого мяса, нервные окончания на них ныли и отзывались пульсирующей болью. Все проклятия и злобные взгляды, бросаемые деревенскими вслед отродью ашуры казались детской забавой. Все эти раскиданные подушки и рваные одеялапрелюдия настоящего Ада. Полукровка даже не подозревала, как хорошо жила до того, как оказалась в мерзотном гробу. Мысли метались, подгоняемые ураганом чувств. Фиама ненавидела всех и вся, она проклинала весь свет и мир и главное этого злого, ужасного человекаСиэля. Вместе с его приспешниками.
Никогда она не станет сабочёнкой этого ублюдка. Лучше умрёт в этом гробу, но никогда не склонит головы перед отродьем Декана. Пусть он король Академии, а Селена его королева. Если Фиама выживет, она убьёт их обоих, отомстит, но никогда не сдаться и не станет потакать людской прихоти! В конце концов, вот люди и показали своё истинное лицо. Ни ашуры, ни даже демоны, так не поступали со своими врагами. Не могли они притворятся добродетельными, а люди могли. Никто не знал, что скрывает эта приторная морда, а Фиама узнала. Звери и те сражались лицом к лицу, если их что-то не устраивало. Лишь люди всегда прячутся, всегда действуют либо чужими руками, либо, скрывая лицо, надевают жертве на голову мешок, притворяются добрыми, ударяют в спину.
Перед смертью Фиама узнала лица своих врагов, взглянула в глаза, полные ненависти и страха. Да, они боялись её. Все боялись её и ненавидели. Ненавидели, потому что боялись, а боялись, потому что она другая, не такая, как эти люди, и она отомстит им. Всем! Всем, кто свершил это преступление. Всем, кто косо и зло посмотрел. Она отомстит всем людям. Нужно только выбраться из гроба.
Ненависть отходила на задний план, в тёмном запертом ящике страшно находиться. Силы утекали, тело болело. Из глаз текли то ли слёзы, то ли жидкие звёзды, которые до этого маячили перед глазами. Фиама упёрлась руками и коленями в крышку гроба. Из последних сил, полукровка давила на неё, но всё тщетно.
Меня всегда спасали. Мама, Макри, Кси, бабушка. Все. Кто-нибудь приходил и помогал. Кто-нибудьСейчас рядом никогоЯ совсем однав темноте, в гробу, в земле
Без надежды выбраться, не мечтая о спасении, ибо ждать его не от кого, Фиама тонула в панике и отчаянии, в глубоком страшном одиночестве, наедине сама с собой, с тьмой, окружившей её. Земля сверху давила так сильно, что иной раз полукровке казалось, что её расплющит и погребёт навеки. Почва набьётся в рот, глаза и уши, черви станут ползать под одеждой и заползать в нос и, страшно подумать, куда ещё. Никто никогда не найдёт её здесь. Да и кто будет искать? Разве есть у полукровки друзья, или заботящиеся, волнующиеся о ней люди здесь, в стенах Академии? Сиэль отлично подгадал время, Куратор улетел по своим странным делам. Может, он знал, что это случится, участвовал в заговоре и специально покинул Академию? И какое ему дело до забот полукровки.