Но времени на раздумья не было. Снизу послышался звук открываемой двери, затем голоса на лестнице, и вдруг Дженни Уинделл с ужасом поняла, и от этого ее бросило в жар и в холод, она покраснела и побледнела, сердце жарко ударило в самое горло и затем ледяным комком ухнуло вниз, поняла, что ее вообще не должно было здесь быть, что она тоже полгода назад уехала из Обурн-Лоджа навсегда.
ГЛАВА ВТОРАЯПРОИСХОЖДЕНИЕ ДЖЕННИ
I
Генерал сэр Оливер Уинделл, кавалер Ордена Бани 2-й степени, и так далее, был слишком добрым викторианцем, чтобы пережить свою королеву. Поэтому он умер в марте 1901-го, к некоторому облегчению военного министерства (которое не могло сбыть его с рук в течение всей Бурской войны) и к большому облегчению троих его детей. Такое отношение было вполне в духе самого Генерала, который всегда резко осуждал весь этот проклятый сентиментальный вздор.
Его старшая дочь, испытавшая, по-видимому, наибольшее облегчение, звалась Кэролайн. Ей исполнилось двадцать семь лет, и последние четыре года она была хозяйкой Обурн-Лоджа, таким образом наслаждаясь не только преимуществами дочери, но и всеми дневными обязанностями жены. Вторым ребенком был Оливер-младший, которому посчастливилось бо́льшую часть этих четырех лет провести в пансионе. Ему было семнадцать. Третьим ребенком была Джейн. Ей было семь, а в этом возрасте легко найти убежище в детской и не слышать проклятий в свой адрес.
Повторяющийся интервал в десять лет между их рождениями, который придавал им вид арифметической прогрессии, заставлял предполагать какой-то глубокий, хотя и не совсем разумный, военный замысел, в действительности был неизбежен. Когда Кэролайн исполнился год, они с матерью, как полагалось, вернулись в Англию. Там они поселились в Обурн-Лодже и стали с беспокойством ждать Генерала, который должен был приехать в отпуск. Они беспокоились напрасно. Уникальная способность провоцировать и, соответственно, подавлять вспышки религиозного фанатизма обеспечила ему такую занятость, что он сумел возобновить семейную жизнь только через восемь лет. И даже тогда ему было небезопасно покидать страну: Элейн было приказано отдать Кэролайн в школу и приехать к нему в Чакрапутту. Она повиновалась; и через два года смогла снова вырваться в Англию, на этот раз с Оливером-младшим. В этот раз Генерал остался ею доволен, поскольку мысль о будущем Индии без Уинделлов была для него невыносима, и вернулся к службе. Еще восемь лет религиозных мятежей, и возраст Оливера-младшего позволил его покинуть. Но вмешалась Судьба. Генерала отправили домой получать положенные ему награды. Он и ее светлость провели вместе зиму на юге Франции; когда же наконец коварное затишье в Индии срочно потребовало возвращения Генерала, оказалось, что ее светлости не следует сопровождать его. Она осталась в Обурн-Лодже; она умерла в Обурн-Лодже четыре года спустя; и Генерал, чей талант провоцировать мятежи пережил его способность подавлять их, поспешил домой, дабы заботиться о своих лишившихся матери детях.
Своим первым долгом перед ними он посчитал переименовать Обурн-Лодж в Симлу. Кэролайн, которая еще не обладала опытом приграничных племен, осмелилась возражать. Она спросила: «Почему?» И Генерал ответил кратко: потому что первое название дурацкое, а второенет. Оливер младший как-то позволил себе в присутствии Индийской империи пошутить на тему Симлы и был отправлен в постель. Генерал объявил, что весь этот чертов вздор должен прекратиться и что Кэролайн сделает ему большое одолжение, если напишет мистеру Хэнбери, занимавшему в то время пост министра почт. Кэролайн сделала ему одолжение. Письмо было отправлено, и в надлежащее время мистер Хэнбери прислал свои сожаления, что принять предложение сэра Оливера невозможно. Генерал, который не привык, чтобы его приказы принимали за предложения, продиктовал энергичное письмо в «Таймс», но и на этот раз Генералу оказалось не по силам справиться с мистером Хэнбери. Письмо не было доставлено. Оливер-младший, который к этому времени уже был выпущен из постели и отправлен в пансион, делал для отца все, что мог, по воскресеньям он писал домой и адресовал письма следующим образом:
Мисс Уинделл
Симла (в девичестве Обурн-Лодж)
Бромптон-роуд, Ю.З.
но это дела не меняло. Генерал фактически потерпел поражение.
Двадцатитрехлетняя Кэролайн не была хороша собой. Глядя на нее за завтраком поверх страниц «Таймс», Генерал с досадой ощущал, что это лицо, черт возьми, каким-то образом знакомо ему. Так оно и было, потому что похожее лицо он брил каждое утро в течение многих лет. Она пошла в Уинделлов, а Джейн нет; но Джейн было всего три года, и будущее еще не рисовалось на ее лице. Няня говаривала, что она станет красавицей, когда вырастет, но Генерал, в очередной раз взглянув на Кэролайн поверх страниц «Таймс», заново терял надежду. Провидение, которое так долго помогало ему подавлять религиозные мятежи на границе, теперь отступилось от него. И вот он остался с этим чертовым дурацким парнем в правительстве и с этой чертовой дурацкой страной вокруг, а через десять лет он будет никчемным стариком с двумя страшными как смертный грех дочерьми.
Да, заботиться о них придется ему, ведь бог знает, найдутся ли мужья, чтобы взвалить это на себя. Лучше всего оставить им дом, где они смогут жить вместе, две старые девы с кошкой и дурацкой канарейкой
Он послал за мистером Уоттерсоном и отдал ему распоряжения. Верный своей традиции не признавать поражения, в частности, полученного в бумажной войне, он завещал своим двум дочерям в полное совместное владение Симлу наряду с достаточной суммой на ее содержание. Мистер Уоттерсон, вполне естественно, удивился щедрости дара и засомневался в обоснованности права собственности.
Неужели вы действительно спросил он, я хочу сказать, в самом деле мне всегда казалось, что Симла и он попытался вспомнить, не случалось ли за время существования «Уоррена Гастингса и Клайва» какого-либо заслуживающего доверия прецедента.
Симлой, холодно произнес Генерал, называется этот дом.
Мистер Уоттерсон, который всегда думал, что этот жилой дом с хозяйственными постройками и земельным участком и имущество, могущее быть предметом наследования, именуется Обурн-Лодж, откашлялся и сказал:
Безусловно, безусловно.
Теперь все ясно? спросил Генерал.
Совершенно, дорогой сэр Оливер, ответил мистер Уоттерсон с большим облегчением.
Таким вот образом тетки Дженни, Кэролайн и Джейн, стали жить вместе в Обурн-Лодже. Пророчество Генерала сбылось: никакие мужья не взяли на себя заботу о них. Сомнительно, однако, чтобы по этой причине Джейн Латур могла считаться старой девой.
II
Сэр Оливер не был похоронен в Аббатстве. Он выразил желание уйти без всякого этого дурацкого вздора, и его желание было исполнено. Все некрологи высоко оценивали заслуги Генерала перед страной, в некоторых случаях перечислялось, в чем они состояли. Высшие военные чины последние полтора года находились в тяжелой ситуации, поэтому было нетрудно выражать энтузиазм по поводу Генерала, который никогда не был в Южной Африке, а теперь уже не мог там оказаться. Одна из самых патриотично настроенных газет сообщала малоизвестный факт, что сэр Оливер был готов занять важный командный пост в Трансваале, и давала понять, что все победы, одержанные бурами в его теперь уже вынужденное отсутствие, едва ли не служат им к чести.
Кэролайн осталась за старшую. Мистер Уоттерсон посоветовал ей обращаться к нему, если при каких-то затруднениях ей будет не хватать помощи отца. Поскольку Кэролайн никогда никакой помощи от отца не получала, она поблагодарила и сказала, что вполне справится сама. И справилась. Оливер поступил в Сандхерст, а оттудав гусарский полк, и сине-желтый мундир придавал ему необычайно удалой вид. Джейн сменила одну за другой несколько школ и получила довольно разносторонние познания; но только не в области английской истории (поскольку волею судеб, в какой бы школе она ни оказывалась, там в это время изучали Генриха VIII). В восемнадцать она со своей эксцентричной красотой, своим кошачьим безразличием к окружающим и, разумеется, со знанием эпохи Генриха VIII (накопившимся к тому времени) поступила в частный пансион благородных девиц. В двадцать она окончила его, и началась великая война.