И даже это ты увидел, Алина поставила чашку на стол и внимательно взглянула в глаза Овсова, И чем ты вчера занимался? На вторую чашку не тянет?
Ты звала из-за имбиря, второй чашки или шоу Речушкина хотела показать?
Тебя Гулин просил зайти. Но почему-то приказным тоном.
Суперпрограммист надолго?
Не очень. Терпения у Гулина хватает минуты на три, не больше. Зато потом опасно заходить. Мало ли что
Так мне дождаться? А то меня не только Гулин жаждет увидеть, но и четыре трупа.
На тебя большой спрос, как я посмотрю
Да, покойнички без меня никак.
Их негромкий разговор был ожидаемо прерван другим, гораздо более шумным и насыщенным красочными эпитетами. Слов было почти не разобрать, но громовые раскаты замначальника и срывающийся высокий голос Речушкина не оставляли никаких сомнений о том, какова была тема их беседы, что именно думал Гулин об интеллекте толстого юноши, его талантах, физиологическом расположении его рук, ног и головы и даже кое-что о его собаке и родственниках. Дверь распахнулась, оттуда вылетело искажённое муками лицо программиста УВД и, со звуками уносящегося от мышей слона, покинуло приёмную. Капли пота, срывающиеся с соломенных кончиков, начертили неровную дорожку между дверями.
В проёме показалась недовольная гримаса начальства.
Овсов! Как вовремя, заходи.
Старший опер рефлекторно дёрнулся в сторону выхода, но сумел удержать себя в руках. Он встал, поправил рубашку, попытался нащупать отсутствующий галстук, подхватил папку и глубоко выдохнул.
Я тебя жду, возвращайся, голос Алины был ободряющим, но легче Овсову не стало.
Деревянными ногами он прошёл в кабинет к Валентину Петровичу и закрыл за собой дверь.
Плотнее закрой, Гулин смотрел на листок бумаги, лежащий перед ним на столе и угрюмо хмурился, мало того, что антивирус уже задолбал, чуть ли не по ночам снится. Глаза закроешь, а там надпись: «Надо срочно обновить». Я бы этого Призрака обновил. По всей форме и всем статьям, чтобы знал, что такое компьютер и как свои идеи продавать. Так ещё этот малолетний нахлебник ничего сказать не может. Не то, чтобы сделать, а вообще хоть что-то объяснить. С меня завтра потребуют отчёт, сводку, или ещё какую-нибудь ерунду, и что я должен ответить? Что в УВД берут на работу кого попало? Если бы я занимался кадровым вопросом, то такого бардака не было бы, Гулин протянул листок бумаги Овсову, это номер «Мерседеса». Одна местная шишка из «Газпрома». Машину угнали.
Объявить в розыск?
Не перебивай, Гулин покосился на подчинённого и поджал губы, в розыск нельзя. Очень высока вероятность того, что машину взял покататься его племянник. Объявим в розыск, а потом что? Будем перед прокуратурой оправдываться, признаваться в собственном тупизме? Мол, циферки перепутали, не тот «Мерседес» искали. Выговором не отделаемся. Ещё и звёзды поснимают. Ладно, тебе сорвут, а если мне? В общем, так, сейчас по своим каналам, тихо, негласно, без шума, начинаешь искать этого газпромовского любимца. Найдёшь, сразу проверишь, потом и будем разбираться. Всё, иди.
Спорить Овсов не стал и немедленно покинул гостеприимный начальственный кабинет.
Всё нормально? Алина оторвалась от печатания очередной справки, и её блестящий ноготок завис над клавиатурой.
Да, бегу работать, Овсов и так уже изрядно задержался и торопился в «Волшебный маяк» на очередное «свидание», которое, разумеется, никто не назначал. Нет, мелькнуло в голове Дмитрия, кто-то всё-таки назначил и его предстоит найти, обеспечив горячие рукопожатия (с наручниками), радушные слова (Вы имеете право) и тёплый приём (в следственном изоляторе).
Он вышел в коридор, лампы дневного света уже не горели, и направился к дежурной части. Всё это время он крутил головой, рассматривая встречных и удаляющихся. Наконец, мелькнула знакомая спина.
Петрович, ты-то мне и нужен, Овсов крепко прихватил правой рукой левый майорский локоть и тихо заговорил, уводя офицера ГИБДД в более безлюдное место, есть очень секретное и важное дело.
Пьянка, обрадовано зашептал Петрович.
Не совсем
Тюю, договорить Овсову не дали, Петрович разочарованно потянул свой локоть на себя, но освободиться из рук старшего опера не смог, Только пьянка есть дело сугубо интимное, а потому очень секретное, чтобы лишний рот не приклеился. А милицейские разборки относятся к делам государственной важности, а потому секретными быть никак не могут, Петрович сделал паузу и поднял указательный палец вверх, И даже тайными.
Пьянка обязательно будет, но потом, Овсов протянул листок с номером «Мерседеса» и объяснил суть проблемы, включая все Гулиновские пожелания, Понимаешь?
Дима, ты как дитя маленькое, я же тебе говорюничего секретного. Знаешь, сколько таких машин постоянно у нас в разработке? Петрович сделал круглые глаза, И не одна. Помнишь, десять лет назад у нас был в начальниках Ураканов?
Забыть вечно пьяного генерала, бродящего по вечернему УВД в поисках любого завалящегося офицера на предмет проверки его боеготовности, было нельзя. Управление в это время просто вымирало. Самым ценным работником тогда единогласно считалась Людочка, секретарь Ураканова. Именно она сообщала всем о степени опьянения худого, резкого и порывистого генерала, о его благих намерениях в отношении подчинённых и его окончательном отбытии домой. Именно ей всегда все улыбались и старались задобрить. К счастью, Людочка оказалась девушкой невредной и всегда всем помогала. А потому Ураканову на растерзание доставались только самые ленивые и нерасторопные. Через некоторое время выяснилось, что Людочка ещё и неглупая, вместе с одним участковым она открыла несколько бутиков с одеждой и достаточно успешно торговала. Настолько успешно, что спустя пару лет, когда у генерала милицейская служба сменилась пенсионным сроком, Людочка, раздавая улыбки налево и направо, уволилась из секретарей. И тут же обнаружилось, что она является владелицей небольшого торгового центра. И мужабывшего участкового.
У него была дивная привычка, Петрович слегка развёл руки, пожимая плечами, выпивши, а это было, как ты помнишь, каждый вечер, он брал у своих знакомых машины и ездил по городу. А потом не мог вспомнить, где бросил очередную легковушку. И мы всем отделом носились, то за ним по вечерам, то с утра проверяли все брошенные машины вокруг его дома, то обзванивали всех его друзей и знакомых. У меня был полный список всех возможных пропаж. Да и сейчас это не редкость, когда кто-то просит найти чью-то машину. А то и проследить. Сделаем, не переживай.
Спасибо, от слов Петровича Овсову задышалось намного легче, Я всё понял. Теперь, обращаясь к тебе, следует говорить: «Секретное дело будет, но позже. Сначала так, мелочь всякая».
О! Вот теперь я вижу, Петрович радостно заулыбался, Ты повзрослел. Прямо на глазах. Молодец! Это серьёзный разговор. Так и надо уметь отделять важные вещи от всякой ерунды.
Петрович махнул рукой и неспешно удалился. Овсов посмотрел на время на сотовом телефоне и укоризненно закачал головой. Так никакие покойнички не дождутся. Почти бегом он выскочил из здания УВД и досадливо поморщился. Выезд его машине был перекрыт, и теперь следовало кого-то поймать, чтобы он освободил ему проезд. Однако, присмотревшись, Дмитрий заметил, что в одной машине водитель всё-таки ещё был на месте, и бежать назад в УВД необходимости не было. Прямо перед его Жигулями стоял джип родственника Валентина Петровича. То ли какой-то троюродный брат, то ли муж двоюродной сестры, это было неизвестно. Гулин не особо жаловал этого родственника, не любил о нём распространяться, и понять его было можно. Иван Петрович Гусев выглядел лет на пятьдесят-пятьдесят пять, был невысоким, грузным, слова еле-еле цедил сквозь неровные зубы, тяжёлый взгляд мог пригвоздить кого угодно, заставляя людей чувствовать себя крайне неловко, носил очки в роговой оправе и кольцо с крупным чёрным камнем на мизинце левой руки. При этом он был дизайнером «высокой моды», как любил он повторять к месту и не к месту, одевался всегда вычурно, иногда вызывающе. На него всё время жаловалась Алина: «Это маразм, какой-то посторонний гражданский мужик, а ведёт себя как полновластный хозяин нашего УВД. Этакий царёк с фиолетовым платочком на шее. Заходит, как к себе домой, никогда не здоровается, единственное словоэто «чай» или «кофе», причём Гулин тут же напоминает, чтобы я поторопилась. Раздаёт указания направо и налево. Позвони в ЖЭУ, скажи, что из УВД и спроси, почему это у Гусева из сорок третьей квартиры так много набежало по электрическому счётчику. Наверняка, это мастера-электрики докрутили. УВД их проверит! Прямо сегодня! А сам при этом хвастается Гулину, что свет в комнатах вообще не выключает, телевизор и музыкальный центр работают круглыми сутками. Как-то соседи его прилетели с жалобой на постоянный шум. Гулин меня завёл в кабинет и дал чёткую инструкциюскажи им, что если немедленно не заберут заявление, то для них же и будет хуже. Сам не стал угрожать. Мало, ли что, вдруг и на него накатают. Меня решил подставить. Я так и сказала, не заберёте, будете иметь дело с замначальника УВД. Люди покривились, возмутились, наговорили гадостей и ушли. А каким тоном этот Гусев всё это преподносит. Как будто я его личная рабыня! Может запросто подойти во время разговора по телефону, вырвать трубку и сам позвонить. Когда это случилось в первый раз, я побежала Гулину жаловаться. И что ты думаешь? Оказывается, на работе надо работать, а не болтать по телефону. Вот я дура необразованная! Говорю, Валентин Петрович, это и был служебный разговор, я Ваше поручение передавала. А почему раньше не позвонила? А сам вроде как уже и не помнит, что поручение давал минуту назад. Вот уроды! И, правда, родственники. Один похлеще другого будет. Однажды, в самом начале знакомства, очень-очень вежливо спрашиваю: Иван Петрович, подскажите, пожалуйста, какой цвет будет в моде этим летом? А он таким нудным, противным голосом: Модаэто смысл жизни, образ мышления. А дорогие советы дорого стоят. И ушёл, ухмыляясь. Через полчаса Гулин мне сказал, чтобы я поменьше общалась с этим Гусевым. Он сам с ним спорить не любит, родственник, всё-таки. Говорит, я ему не перечу. Да и характер у Ивана Петровича далеко не сахар. Гусь, одним словом!»