Однажды, полгода назад, морозным зимним утром, во время очередного гневно-саркастического обращения Геннадия Николаевича к своим операм, обозначившего начало планёрки, в кабинете раздался звонок из дежурной части:
Пашарь! Быстро хватай Овсова, и бегите к начальнику! С вас сейчас будут снимать скальп.
За что?
Сам знаешь.
Ощущая резкий приток адреналина в крови, сметая листки со стола, Геннадий Николаевич грузно вскочил, крикнул Овсову: «За мной!», и выбежал в дверь. В коридоре он налетел сначала на правый угол, затем на левый, больно ушиб плечо, и сбил с ног пожилую гражданку в белоснежной дублёнке. Развернувшись к возмущённой женщине, Пашарь закричал:
Вы мешаете правосудию, я Вас сейчас арестую!
Перед посетительницей стоял мужчина среднего роста, с широким тазом и узкими плечами. Густые брови острым углом вонзились в переносицу. Зелёные глаза светились негодованием. Круглый обвислый живот прикрывала ядовито-оранжевая рубашка, затем он подтягивался ремнём и прятался в светло-голубые джинсы. Полные, короткие пальцы хватали воздух, как будто пытались что-то нащупать. Пашарь напоминал взбесившегося цыплёнка, готового затеять первую подростковую драку.
Очевидно, подобных петушков женщина видела не в первый раз, она нисколько не стушевалась, и, пружинисто подскочив, ринулась прямо в бой. Её морщинистый палец с рисунком жёлтого тюльпана на длинном ногте уставился Пашарю прямо в живот и двинулся вверх, напоминая скальпель, вскрывающий человеческую плоть.
У меня украли болонку, и это Вы мешаете правосудию!
Какую ещё болонку?
Мою бедную Мусечку.
Это Ваша дочь?
Вы что, дебил? Это моя собака!
А где же Ваша дочь?
Какая дочь? У меня два сына.
И кого из них зовут Мусечкой? Вы что, меня за идиота держите?
Да! За две недели можно было найти всех болонок в России.
Какие ещё две недели?
Я писала заявление две недели назад.
Мне писали?
Нет, участковому.
А при чём тут я?
Вы мешаете правосудию!
Да идите Вы к участковому!
Подоспевший Овсов разнял раскрасневшуюся парочку:
Что за дискуссия? Там начальник ждёт.
Не остывший от справедливого негодования Пашарь пролетел приёмную начальника УВД, громко пробурчав секретарше: «Нас ждут», и вошёл в кабинет непосредственного шефа.
Вы по поводу болонки вызывали?
Какой ещё болонки? полковник Метелин оторвался от лежащего перед ним документа и недоумённо взглянул на подчинённого.
Мусечки.
Какой ещё Мусечки? Пашарь, ты не перегрелся?
У меня идёт важное совещание. Меня послали за скальпом.
Моим? начальник УВД приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Овсова.
С трудом сдерживающий улыбку старший опер пояснил:
Дежурный сказал, что Вы нас вызывали.
А при чём тут болонка?
Ни при чём. Это личная инициатива Геннадия Николаевича.
Инициативаэто похвально, но зачем ему мой скальп?
Вообще-то, он свой хотел предложить. Жмёт, наверное.
Сейчас я твой скальп сниму, Пашарь бросил злобный взгляд на Овсова и преданный на начальство, Товарищ полковник, по Вашему приказанию прибыли.
Так что у тебя с Мусечкой? Метелин строго посмотрел на начальника розыска.
Ничего, я женат.
Это я в курсе. А ты в курсе, что вчера ты не сдал отчёт по форме Р-1?
Только что отнёс в штаб.
Овсов ухмыльнулся. Этот отчёт он набросал Пашарю ещё четыре дня назад, и всё это время слегка помятый листок валялся перед глазами начальника уголовного розыска как ненужная бумажка. В результате, Пашаря чуть не женили на пропавшей болонке.
Молодцы, можете идти, в глазах Метелина плескались озорные искры. Никаких сомнений в том, что скоро всё УВД узнает о некоей тайной связи Мусечки и Пашаря, не оставалось.
Раздражённый Геннадий Николаевич и старающийся не улыбаться Овсов вернулись в свой кабинет для продолжения оперативного совещания. Но, так как Пашаря теперь заботила только мысль о возвращении начальственной благосклонности, а ожидавшие в кабинете опера не горели желанием переливать из пустого в порожнее, то минут через пять все сотрудники разбежались по своим рабочим местам. Ещё через двадцать минут Пашарь принял мучительное решение о стоимости подарка для начальника УВД, чтобы и не дорого было и выглядело эффектно. Теперь надо было потрясти знакомых торгашей. Купить как можно дешевле, а если повезёт, то заполучить бесплатно. Геннадий Николаевич поднял трубку телефона, и взгляд его упёрся в появившийся на пальме плод. Точнее, три плода: один банан зелёно-жёлтого цвета и две банановые кожуры.
Этого не может быть! Кожура сама не растёт. Только вместе с бананом.
Пашарь поднялся, подошёл к пальме и трепетно ощупал недозрелый фрукт. Тут он обнаружил, что всё это привязано за нитки и сообразил, что банан и кожура выросли за те десять минут, пока его не было в кабинете. С диким яростным воплем он сорвал жёлтое чучело и выскочил в коридор. Ещё долго был слышен на всех этажах Управления его спотыкающийся топот и громоподобные попытки выяснить фамилию биолога-любителя, любезно украсившего заморскую пальму. Во фруктовом дизайне никто не сознался, но с тех пор на пальме периодически появлялись самые разнообразные плоды. От замороженной вишни до пустых консервных банок из-под ананасов. Душевная щедрость обнаружилась даже у тех сотрудников УВД, которые до этого ни разу не заходили в кабинет начальника уголовного розыска.
Напротив пальмы, у другой стены, располагался сейф и стол Дмитрия Юрьевича Овсова. Старший оперуполномоченный отогнал воспоминания полугодовой давности, обошёл серого стального монстра, закреплённого за ним, и, за одну минуту до начала рабочего дня, приступил к нелёгкой милицейской службе.
Я здесь уже два часа! Пашарь схватил уголовное дело со стола и спрятал его в сейф, вызвали посреди ночи и вынужден работать, пока ты дрыхнешь.
На то ты и начальник, назидательным тоном ответил Овсов, не нравится, адвокаты зарабатывают гораздо больше. И отсыпаются ежедневно, и коньячок попивают в любое время дня и ночи.
А работать кто будет? в голосе начальника уголовного розыска слышалось неподдельное трудолюбие.
Кто умеет.
Это что же, по-твоему, выходит, что я не умею?
Нет, почему же, умеешь. Только работать надо было на диване, а не на столе. У тебя след на щеке остался.
Пашарь схватился за лицо, нащупал вмятину и принялся её растирать.
Это производственная травма, буркнул он сквозь пальцы правой руки.
Ну, да, согласился Овсов, практически боевое ранение при выполнении служебного долга. Скоро медаль дадут.
Не умничай. Тебя и так четыре трупа ожидают.
А тебя?
А меня моя жена.
Живая?
Ты что, сдурел? Что за глупые вопросы? Пашарь вскочил, подошёл к дивану и развалился на нём. Чёрные брюки и синяя рубашка бесформенными пятнами расползлись в красном прямоугольнике. Пашарь закрыл глаза и через пару секунд открыл их, А что, есть информация, что её хотят убрать? Из-за меня, наверное. Меня все воры боятся.
Нет, у меня такой информации нет.
Вот если бы кто-нибудь хотел мне насолить, мечтательно протянул начальник уголовного розыска, и убил бы мою жену
Если бы кто-нибудь хотел тебе насолить, в голосе Овсова слышались нотки уставшего учителя начальных классов, то он обязательно сохранил бы для тебя Ольгу Степановну. Жизнью бы пожертвовал, но защитил твою драгоценную супругу от всяких напастей и бед. Особенно, её жемчужный голосок. Чтобы ты слушал её день и ночь, день и ночь
У меня прекрасная жена, Пашарь подозрительно посмотрел на Овсова, и с голосом у неё всё нормально.
Мы твою жену обсуждаем или про трупы говорим?
А нечего её обсуждать.
Тогда почему ты постоянно вспоминаешь её в рабочее время? Ближе к трупам. Дальше от жены.
Звонили из гостиницы «Волшебный маяк», улица Цветочная, восемнадцать. Горничная в обмороке
Поехать побрызгать на неё водичкой, привести в чувство?
Не умничай. Она позвонила
Из обморока? Телепатически?
Слушай, заткнись. Дай договорить. Она пришла в себя и позвонила в дежурную часть. У неё там уже два часа четыре трупа валяются. Дежурный вызвал меня, сообщил в прокуратуру и отправил туда криминалистов.