Тынис?удивилась я.
Тынис,хмуря узенькие брови над крошечными глазками, подтвердила шиншилла.
Ах Тынис,догадалась я,ну так бы и сказали.
Где он?процедила эта крыса. У нее определенно портилось настроение.
А вас по какому поводу это волнует?поинтересовалась я.Если не ошибаюсь, вы умерли. Разве мертвых волнуют мелкие бытовые вопросы?
Я не умерла,процедила прислуга.
А вот Тынис умер,вздохнула я.Какая жалость. Знаете, глубокоуважаемая, премудрая Юдифь, на вашем месте я бы тоже предпочла умереть. Тыниса не оживить, по крайней мере, надеюсь. В живом виде вы больше не встретитесь, разные, знаете ли, энергетические уровни. А вот в мертвомочень просто. Такие, как вы, всегда встречаются. Вы станете лучшими соседями на сковороде.
Крошечное личико шиншиллы, похожее на сморщенную, загнивающую луковицу, стало покрываться подозрительно несвежими пятнами.
Почему он умер?пробормотала горничная.
По верблюду,живо отозвалась я.Злая я сегодня. И полы у вас трухлявые, заменить их следует. Нет, послушайте, шиншилла... ах, прошу прощения, Юдифь, не могу избавиться от мысли, что вы, как бы помягче выразить, не совсем уже с нами... Вы настаиваете, что вы живая? А то, простите, у вас печать разложения на лице.
Было дрогнувший пистолет укрепил свои позиции и настроился мне в лоб. Но что-то подсказывало, что горничная не сразу нажмет на курок.
Ты, как ненормальная, орала под дверью, что будешь стрелять,сказала она. Пистолет лежал в комоде, а без пистолета ты сильнее. Я не успела его взять, я должна была лишь страховать Тыниса. И не была уверена, что ты блефуешь...
Вы решили прилечь,догадалась я.Отлежаться. В жмурики поиграть. А сообщник пусть работает. В самом деле, дорогая Юдифь, убивать живогогрех, а вы у нас такая набожная. В общем, молодец, объяснили.
Я убью тебя, сука...прошипела горничная, взводя курок.Я убью тебя, и Бог простит мне это убийство...
Не надейтесь,обреченно вздохнула я.Бог прощает заблудших, а не тех, кто долгие годы верой и правдой служит его основному оппоненту. Вы напрасно перешли на «ты», Юдифь. Есть одно верное наблюдение: любой, кто начинает мне вульгарно тыкать, дольше одной минуты не живет.
Пистолет заметно дрогнул. Шиншилла быстро окинула взглядом прилегающие территории и облизнула сухие губы.
Не тот случай, с-сука... Молись. Что ты хочешь перед смертью?
Чтобы у тебя хрен во лбу вырос, кретинка ты безмозглая,грубовато призналась я.
Эта фурия не шутила. Да и ладно с ней. Она действительно нажимала на курок: железная закорючка уже ползла безо всякой надежды на остановку, а посиневший от напряжения палец усиливал нажим.
Говорят, на фоне смерти перед глазами человека проносится вся его жизнь. Заявляю ответственно: полный бред. Жизнь не может пронестись составом. Мозг обреченногоне компьютер. Громыхнет наиболее значимый эпизод, услужливо заготовленный подсознанием. Это тот эпизод, который, по его мнению, является в вашей жизни определяющим. Передо мной проплыла моя несостоявшаяся свадьба. Тройка с бубенцами, я в фате. Все такие прикольные, улыбаются. Лица, правда, голодные. Купола из сусального золота, солнышко в полный рост, священник лопочет свои заклинания: «...венчаются раб божий и страх божий... и хранить друг друга вечно, в бедостях и радостях, покуда смерть...»
Грянул выстрел, разорвав серую скуку старых стен. Я не успела досмотреть живую картинку. Поп в расписной сутане замер с открытым ртом... Во лбу у шиншиллы вырос красный, распахнутый хреннаглядная демонстрация, чем входное отверстие отличается от выходного. Выражение лица практически не изменилось. Выронив пистолет, шиншилла ударилась грудью о перила (разве это грудь?). Но преграда отбросила ее назад. Она упала навзничь и успокоилась.
Потирая ушибленную коленку, со стороны нефа подошла Жанна. В руке дымился пистолет Бригова. Покуда я проявляла чудеса ловкости и отваги, брюнетка успела спокойно переодеться и запахнуть под горло кожаную «простатитку». И это правильноосенняя простуда штука безжалостная.
Я давно подозревала в этой стерве дуру,показала Жанна стволом на покойницу,Кто же так поступает? Давно подмечено специалистами: хочешь убить человекаубивай без базара. А не тряси перед ним стволом, не тяни резину, не развлекай разговорамикакой ему прок от твоих разговоров?
Ну почему же,пробормотала я,нормально поговорили... Спасибо, Жанна.
Спасибо,фыркнула брюнетка, Спасибо в карман не нальешь. И на счет не положишь. Ладно, проехали. Мы с тобой квиты. Кстати,спохватилась Жанна,ничего, что я с тобой на «ты»? А то не проживу дольше минуты.
Мне стало смешно. Я судорожно икнула. И как будто стала возвращаться к жизнине отрывочными кусками, а в полный формат, наполняя голову ветром, смыслом и содержанием.
Ничего,разрешила я.Послушай,я во все глаза уставилась на Жанну, удивляясь нахлынувшей способности удивляться,а почему ты мне помогаешь? Путь из замка открыт, руки в ногии беги.
Она пожала плечами:
Но ты же мне помогла.
«Потрясающая взаимовыручка,подумала я.Главное, очень уместная для данной публики. Так и просимся на Доску почета: гордость и краса клиентов нашей Фирмы»...
Нет, серьезно.Она прочитала «добродушную» иронию в моих глазах.Мы не говорим о совести, Вера. Мы говорим о понятии «долг». А долги надо платить. Хотя бы частями. Понятия у меня такиестаромодные. Ты вытащила меня с балкона, не дала разбиться, хотя никто тебя об этом не просил.
Просили,возразила я.Ты сама просила. Помогите, дескать, спасите... Ну я и пошла у тебя на поводу. Машинально, понимаешь? Не хотела я никого спасать.
Я тоже не хотела,буркнула Жанна, нагибаясь за пистолетом.Просто эта дура так удачно подставила затылокустоять невозможно. Хлебом не корми, а дай кого-нибудь убить... Возьмешь?Она протянула мне ладонь, в которой лежал довольно увесистый пистолетстрогой прямоугольной конфигурации, но с кокетливой вязью на рукоятке.Отличная штука, между прочим. Держи. Это «бердыш», под натовский боеприпас «парабеллум». Восемнадцать патронов, скорострельность как у автомата.
Возьму,согласилась я.Постреляю. Но перед самолетом я его выброшу, хорошо? Не повезу я эту бандуру домой. Мне положить его там некуда, все шкафы забиты...
Жанна тускло улыбнулась. А я, приподняв натруженную пятую точку, сунула пистолет за пояс, достала фотоаппарат и сошла с последней ступени. Расквашенное месиво на лбу шиншиллы представляло не самый аппетитный натюрморт, но я должна быть последовательной, раз взялась. А то люди смеяться будут.
Ты спятила,испугалась Жанна.Чердак рухнул, чудачка? Какого хрена ты делаешь?
Я должна сделать натюрм... прости, репортаж,сказала я, сверкая вспышкой.Не волнуйся, Жанна, я снимаю только мертвых... или почти мертвых.
У тебя точно не все дома,она покрутила пальцем у виска.Впрочем, сделаешь мне тоже пару карточек. Так, на память. Воспоминания о глубокой заднице, которую мы имели честь посетить.
Я убрала фотоаппарат.
По поводу задницы. У тебя есть предположения, почему Игра пошла прахом?
Есть такие,кивнула Жанна.Я почти уверена. Очень тонкая игра в Игре, но все разлезлось благодаря чьей-то жадности. Не удивлюсь, если для Фирмы в этой связи наступают непростые деньки.
А конкретнее?
Это было обычное жульничество...Воспоминания об утраченном состоянии продолжали ее мучитьчерные глаза то вспыхивали, то гасли, осунувшаяся мордашка периодически вздрагивала.Я заключила контракт в середине августа. Через пару дней я получила электронное послание: мне предлагалось приехать к указанному времени на шестнадцатый километр Восточного шоссея не буду называть тебе свой родной город,провериться насчет слежки, дойти до дачного кооператива «Золотая нива» и посетить восьмой дом на улице Живописной. В конце письма значилась приписка: «Для желающих остаться». Она-то меня и подтолкнула. Я отправилась по адресу и в указанном доме обнаружила двух женщин. Одна из них была Эльза, другая...
Особа лет сорока, с аккуратной стрижкой, ухоженными руками, карими глазами и располагающим к себе голосом,перебила я.