Остановившаяся тошнота булькнула. Я бросилась в туалет, склонилась над унитазом и несколько минут не могла успокоиться: я рвалась, как склады боеприпасов, детонирующие один за другим...
Опорожнив желудок, я почувствовала странное успокоение. Как будто вылила в унитаз не только вчерашний ужин, но и жуть с тоской. Я прополоскала рот, подкрасила ресницы, добавила яркости губкам и отправилась в комнату этажом выше. На милость.
Он тоже стоял у окна, наблюдая за развитием непогоды. Я постучала, вошла, как положено. Бригов повернулся в мою сторонустройный, плечистый. Силуэт на фоне мглистого неба. По комнате витали ароматы мексиканского перца и мускатного ореха с Суматры.
Кто вы такая?спросил он резко.
Вера Владимировна Поляко...начала прилежно я.
Знаю,перебил он.Я видел ваш паспорт.
Другого нет. Это карается?
Я имею в виду не паспорт. Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Из какого вы издания?
Я назвала.
А к газете...он произнес название известного московского монстра,вы имеете отношение?
Никакого.
Он помолчал, свыкаясь с очевидным. Что и требовалось доказатьпроизошла ловкая подмена. Обманули дурака на четыре кулака.
Расскажите, как вы сюда попали,
Я могла бы поиздеваться и заявить, что он сам меня сюда привез. Но о последствиях такого издевательства даже думать не хотелось. Я решила отболтаться. Рассказала ему чистую правду, от начала до конца, про все, все, все и даже больше, особенно акцентируя тот момент, что сама стала жертвой невиданной подставы.
А как бы вы поступили на моем месте?закончила я свое выступление каверзным вопросом.Неужели отказались бы?
Бригов безмолвствовал несколько минут, переваривая мою речь. Мы так и стояли напротив друг другаон видел мою накрашенную рожицу и немытый колтун, а ятолько контур его головы, да совсем немного глазас каким-то недобрым блеском.
Хорошо,процедил он сквозь зубы.Можете идти.
Я могу уехать?оживилась я.
Вы можете идти,повторил Бригов.Сидите пока у себя в комнате и без нужды старайтесь не выходить. За вами будут наблюдать.
Уходя, я увидела, как он достает из кармана своего «Живанши» продолговатый предмет. Но не сотовыйслишком длинную выдвинул антенну. Провожая меня взглядом, поднес к уху.
Я, как последняя набитая дурища, до сих пор не понимала, что происходит. Слишком примитивным представлялся мне наш криминал, чтобы ждать от него такой увлекательной «залипухи». Но угрозу собственной жизни я уже отчетливо видела. Рация в руке Бриговадостаточное тому подтверждение. Что он мог в нее сказать? И какого черта означает фраза «Сидите пока у себя в комнате»? «Пока»это сколько? А что будет после «пока»?
Исподволь меня парализовал страх. Дело нешуточное, думала я, надо делать ноги. Но не могла собраться с духомстрах бросал меня на лопатки, впечатывал в тахту. В один отчаянный миг я решиласьвышла в коридор и застыла, разочарованная. По коридору прохаживался дворецкий! Не спеша, заложив руки за спину. Что он там делалдьявол его знает! Намеренно охранял мои покои или случайно проходил по коридору? Я старалась не шуметьно он услышал! Резко повернулся и вперился в менянабыченно так, угрожающе. Потом качнулся, сделал шаг в мою сторону, другой...
Я чуть не задохнулась от ужаса. Пробормотав «ай эм сори», я быстренько попятилась в комнату. Прислонилась спиной к двери и простояла ни жива ни мертва, пока за окном не кончился дождик, а в разрывах между тучами не появилось жалкое подобие солнечного лучика.
В графине оставалось вино, граммов двести. Я плеснула в раскладной стаканчик, выпила. Распахнула окно. Прояснение долго не продлитсяна востоке уже клубились фиолетовые тучи, собираясь в мощный кулак для очередного разорительного похода на Англию.
Постояльцы замка, почуяв просвет, снова вылезли на лоджию. Снова там гоготали, сыпали сальными шуточками. Я приспособила зеркальцедля безопасного наблюдения. Прикрутила его резинкой для волос к ручке массажной щетки, задала верный угол, выложила на подоконник, а сама уселась напротив.
Долетали лишь отдельные слова. Арсений обжимал Эльзу, другой рукой чокался с Рустамом. Мостовой с не меньшим упоением тискал Жанну, к чему роковая девица относилась, однако, с видимым равнодушием.
А ты Веру позови!хохотал в лицо Рустаму Мостовой.Сидит там девка, тоскует, ей же скучно, Рустамушка!..
Рустам отвечал тихо, с коронной ухмылочкой. Лишь один раз позволил себе вспылитьна грубоватую просьбу Мостового сгонять за «бухалом» воскликнул: «Я тебе че, топливозаправщик? Сам чеши...»
Кто из них «почесал», я так и не разобралась. Стало тошно до глубины желудка, я захлопнула окно. Забралась с ногами на тахту и сидела, прислушиваясь к звукам из коридора. Рустам опять не пришел... «Как жаль, что вы не с нами, Вера»,сказал он странную фразу давеча на скале. Надо думать, это препона, не позволяющая его похоти шагнуть в известном направлении... Никого у меня не былони Бригова, ни дворецкого, сидела одна-одинешенька, наблюдая, как за бортом стремительно портится погода...
Очнулась в сумерках, когда с востока надвигалась черная ночь. Серый день отбивался, терял позиции. Я выглянула в коридорникого. Полумрак окутывал помпезные колонны. Где-то внизу раздавались голоса. Я вернулась в номер, включила лампу и задумалась. Невозможно часами держать цербера у моих дверей. Есть другие способы контроля над людьми. Камеры. Но в коридорах от них мало проку. День на ущербе. Свечи еще не зажгли, а дневной свет ушел. Или я что-то упустила? И тут меня как подбросилоа только ли в коридорах камеры? Мама дорогая, надо же быть такой идиоткой! Два дня живу и в ус не дую!
Я обшаривала комнату не менее часа. Извазюкалась, как штукатурщица. За окном стемнело. Я в упор сканировала облезлые стены, прошарила скудную мебель, ощупала косяки, пилястры. Двигала стол, карабкалась на него с ногами, шарила выше, забиралась пальцами во все трещины, выступы, узорчатые барельефы. Пока не нашла. Визуально. В углу, справа от окна, за пилястрой, где было много ободранной штукатурки и прочих естественных разрушений. Дотянуться до нее я не могласлишком высоко висела. Но разглядела характерный черный отлив. Объектив, нацеленный на дверь! В зону наблюдения попадала также постель и две трети обширного пространства от окна до двери. Окно не попадало.
Обессилев, я добрела до кровати и улеглась спиной к объективу. Где же у этих чертей операторская? Исходя из утренних событий, моя комната должна находиться под неусыпным контролем, а следовательно, кто-то бесстрастно наблюдал за моими поисками. Или не бесстрастнохохотал от пуза, цедя кофеек. Но что это меняет? Ничего. Нужно бежать из этого дурдома, пока не случилось озвученное Бритовым «пока». Деньги с документами в кармане, рви, не спрашивай, а то пожалеешь...
Но как? Я выйду из комнаты, сигнал об этом поступит куда надо, и некоторые личности напрягутся. Выходит, они не должны подозревать, что я вышла из комнаты.
Подъем, рота...
Я вынула из сумочки пачку с сигаретами и отправилась к окну, демонстративно посылая сигарету в рот. Какое блаженство, что рамы в этой комнате открываются вовнутрь! Я открыла окно и высунула голову. Темнота позволяла разглядеть лишь выступающий над террасой козырек лоджии да опору между лоджией и землей. Чуть ниже моего окна должен тянуться декоративный карниз (я видела его от балюстрады; тянулся). По нему можно добраться до лоджии, а там по выступам на опоре попытаться сползти вниз.
Перед тем как влезть на подоконник, я осмотрелась. На террасе никого. Во всяком случае из тех, кто не скрывался. Моросил занудливый дождь. Дул ветер с моря, умеренный, порывами. Я осторожно взгромоздилась на подоконник (неужели в кои-то веки сподобилась на подвиг?). И ничего такого страшного, если не думать о высоте под ногами. Но зачем о ней думать? Кот Акакий падал с третьего этажа и выжил...
Развернувшись, я сползла животом с подоконника, нащупала носком карниз и утвердила ступню. Опустила вторую ногу. Ширины едва хватало, чтобы перекрыть мой невеликий тридцать шестой размер. Держась за подоконник, я сместилась вправо. Это получилось уверенно. Еще лучше дались последующие два шага. Но потом подоконник кончился, и я с полной ясностью ощутила незавидность своего положения. Я держалась. Но если бы захотелось сместиться дальше, пришлось бы разжать руку. А схватиться ей не за что. Только прижать к стене. Присосется ли?.. А до соседнего окна метра три (там комната, в которой никто не живет), затем опять участок голой стеныи завитушки лоджии, где легко найти, за что ухватиться. Но поди до нее доберись. В общем, испытание не для дохленьких.