С этим трудно было не согласиться. Тоска в глазах, не такая уж бессовестная, продолжала присутствовать. Я изучала ее в зеркале каждый день, анализируя и подмечая все новые нюансы. Если она будет прогрессировать, я накоплю о ней полный объем информации и смогу защитить диссертацию на тему «Тоска как средство подавления личности и оружие индивидуального террора в умелых и опасных руках».
На мою подругу Хатынскую можно злиться лишь в единственном случаеимея ее где-нибудь подальше. Если Бронька появляется в зоне действия бумеранга, злиться на нее невозможно. Отболтается. Поэтому через четверть часа мы помирились и приступили к уничтожению моего кофе с баранками, которые моя мама без малого сорок лет покупает в булочной на первом этаже и все никак не остановится.
Это все ерунда,уверенно заявила Бронька, в четвертый раз поднимая руку на мой кофе.Веселая, беззаботная пора. И вполне штатная ситуация. Я имею в виду твои крымские каникулы. Чуток адреналинчикаподумаешь, трагедия. Кстати насчет подставы.Она прервала водоворот в чашке и замерла вместе с ложечкой.У тебя как обстоят дела с сюжетами?
В этом месяце надо мной довлел единственный сюжетон имел прямое отношение к тоске в глазах и сумбурно подобранным снам. Сомневаюсь, что испытанное мною ушедшим летом в обозримом будущем ляжет на бумагу.
Слабовато,призналась я.
Все понятно,просмотрев мои мятые мысли, хихикнула Бронька.Но учти, разгадывание секретов бытия и сканворда в троллейбусепринципиально разные вещи. Бросай это грязное дело, если не хочешь закончить свои дни в монашеской келье. Одна моя знакомая тоже чересчур увлекалась интроспекциями и самоанализом. Теперь она лежит в белом доме па 905-го года. Ей колят аминазин и поят галоперидоном. Жалеет сильно.
Ты спрашивала о сюжетах,напомнила я.
Я помню. Так вот. Я знаю одну знакомую моей знакомой, но не ту, которая на 905-го года, а наоборотона ее лечит, втыкает аминазин и все прочее, так вот, у этой знакомой есть дальняя родственница, она недавно умерла, от чего, не помню, но все типично, а у этой родственницы осталась двоюродная племянницасирота круглая, круглее некуда, так вот эту сироту подставили, причем так конкретно подставили, что мое злодеяние по отношению к тебе тихо ежится, Крым предстает элизиумом, а твои прыжки от мафий и спецслужбвсего лишь гугуканье в яслях. Ничего себе преамбула?
Преамбула была убивающей в глаз, не сиди передо мной Бронькарецензент низкопробного чтива и большая затейница по части сгустить не такие уж густые краски. Но я не стала раньше времени настраивать ее против себя. Беды не оберешься.
Супер,прошептала я и направила в люстру большой палец. Извечные мучения редакционных работников: шикарный заголовоквот бы статью к нему!
Тогда слушай.Она бесцеремонно ссыпала в чашечку остатки моего кофе и закрутила новый водоворот.Но сразу предупреждаю: история гадкая, детали неизвестны. Поэтому не падай в обморок и не канючь подробностей. Говорю, что знаю.
Говорила Бронька почти шепотомочевидно, для пущей страшности. Она уложилась минут в пятнадцать. Этого хватило, чтобы я впала в ступор, заработала озноб и огромные выпуклые глаза. Пока Бронька наслаждалась произведенным эффектом, пришла с базара мама, растолкала по морозилкам фрагменты мертвых животных и подчеркнуто любезно поздоровалась с Бронюшкой. Меня она не заметила. Но это было не суть важноя чувствовала, как заряжаюсь нездоровым возбуждением.
Только никому,предупредила Бронька, провожая глазами удаляющуюся из кухни маму.У этой конторы такие длинные руки, что куда хочешь дотянутся.
Сочинить такую очаровательную историю она не могла по причине своей полной непригодности к сочинительству. Приукрасить, обвесить шокирующими небылицамидругое дело. Но от начала до конца? И, хоть тресни, я не могла понять, что в этой истории можно приукрасить.
Волосы пригладь,торжествующе заметила Бронька.Дыбом встали.
Естественно. Сказать, что я находилась под впечатлением,не сказать ничего, а с чувством промолчать. В голове моей уже начали фабриковаться не вполне отчетливые намерения. Даже подошедшая с трубкой мама не смогла извлечь меня из болота тягучих мыслей.
Тебя. Варюша.
Привет, мамахен. Звоню из школы,бодро отрапортовало под какофонию сотен дитятей мое единственное.Спешу сообщить, что прошло четыре урока, а у меня ни одной лишней двойки, не считая по биологии. Но биологию давай не считать, она не лишняя. Потому что наша биологичка совсем сбесилась. Она всему классу навыставляла «бананов» и наорала так, что... Ой! Мама! Антоха за попу ущипнул!.. Он говорит, я слишком долго с тобой разговариваю, а ему надо позвонить партнеру по бизнесу, а перемена не резиновая!..
Замечательно,пробормотала я, продолжая с головой барахтаться в своем болоте.Только ногти не грызи, Варюша. На кончиках ногтей скапливается большое количество свинца, а он вреден для тех, кто много думает...
Это ты о ком, мамахен?удивилась дочь.
А вот мне обидно,как бы между прочим заметила Бронька.Нет, не за себя. И не за дочь твою, которая, уверена, вырастет куда толковее, чем ее бесподобная мамаша. Мне обидно за девочку, о которой я тебе рассказала. Ты не думаешь о том, как ей было плохо, о лишениях и испытаниях, уготовленных ей судьбой. Нет, ты думаешь о том, как из всего этого состряпать новое чернушное чтиво. Ты меня даже не слушаешь.Бронька оторвалась от табурета и своевременно отняла у меня телефон, антенной которого я уже начала размешивать сахар.
Неправда,встрепенулась я.Эта девочка меня беспокоит, как родная. Но еще сильнее я о ней забеспокоюсь, когда увижу ее собственными глазами и услышу историю во всех шокирующих подробностях. Ты должна организовать нашу встречу, Бронька. Позабыв про страх и длинные руки конторы... Да,опомнилась я.Если эти руки и впрямь такие длинные, почему ты мне это рассказываешь? Откуда ты вообще узнала про девчонку?
Ой, только не надо,манерно поморщилась Бронька.Как узнала, как узнала... Спокойно узнала. Клава проболталасьта самая, знакомая моей знакомой. Как узрела меня на порогетак раскрыла рот и проболталась. Ты же знаешь, мой облик внушает бездну доверия. А зачем я рассказываюдогадайся сама. Но ты уже догадалась, и процесс пошел, верно? И учти, предупреждение о длинных руках не напрасноизмени историю до неузнаваемости, ты прекрасно знаешь, как это делается, опыт наработан.
Нет, я должна с ней встретиться,настойчиво твердила я.Это неотъемлемое право любого литераторазнать правду. Прежде чем изменить историю, я должна знать, что именно предстоит менять. Я могу, конечно, написать, не зная предмета, левой ногой, с похмелья, но это же халтура, согласись. Так большие дела не делаются. Помозгуй, Бронька, ты же пробивная.
Ну хорошо,возгордившись своей незаменимостью, согласилась подруга.Возможно, ты права. Организуем незабываемую встречу в порядке наведения мостов. Иначе, знаю я тебя, разойдешься, а потом нас обеих обнесут желтой ленточкой. Будет тебе рандеву. На днях позвоню. Но одно условие, Косичкина.Тут Бронька посуровела, а голос ее сделался подобен голосу врача, доказывающего пациенту необходимость полного отказа от спиртного.Я не знаю, что подвигло тебя на абстиненцию, но подозреваю, это возрастная блажь. Постарайся к следующей нашей встрече от нее избавиться. Не забывайабсолютно непьющий человек так же близок к улице 905-го года, как и безудержный выпивоха.
Через неделю она объявилась.
Я звоню тебе с приветом!прокричала Бронька предельно жизнерадостным голосом.Мосты наведены и нацелены друг на друга, осталось их только состыковать. Предлагаю прогуляться. Что может быть приятнее прогулки на свежем воздухе? Да, не спорю, хорошо бы посидеть в прокуренной кухне и попить водочки, но это удовольствие сегодня не для нас. Ты не помнишь, какой вид транспорта следует до Искитима?
Ты составишь мне компанию?поразилась я.
Никакой самодеятельности,строго отрезала Бронька.Один в поле не трактор. Будешь ходить за мной, как крысеныш за дудочкой крысолова. Я не расслышала, какой вид транспорта следует до Искитима?
По-моему, электричка,неуверенно предположила я.Но мне сдается, что и твой «кефир» неплохо бы туда добрался. Не тайга...