Всё, что ты сказал Три месяца, грядущий год О чём ты? Артур устроился поудобнее, желая услышать безопасный ответ, и навострил свои маленькие человеческие уши. Но Айва быстро развеял любые безопасения юноши всего одной губительной фразой:
Тебе придётся уйти.
Эти слова ударили в молодой разум не сразу. Сначала последовал поток непонятных звуков, отдалённо напоминающих слова. Потом объявился смысл каждого из слов по-отдельности. Позже, будто отрицая их реальность, мозг перевёл непонятную белиберду в полноценное предложение. Полноценное в своей неполноценности, завершённое в своей мертворождённости! Ещё никогда Артуру не становилось так плохо от слов. Но теперь он осознал смысл выражения, отложенного в закрома мозга много-много лет назад: слово ранит больнее меча
Но как так? Я не хочу уходитьего лицо отражало ту потерянность, которая клубилась в нём, в его сердце, в сознании, в самой душе. Вся его суть противилась этим словам. Он не хотел, просто не мог поверить в то, что сказанноеправда!
Таковы правила. И не мы их создали. Сама Вселенная распорядилась нашими желаниями. Временами, конечно, случается, что гости предпочитают остаться в Эвасенашем с Киамой родном мире, если ты не знал его названия, чтобы и дальше наслаждаться нашей, несомненно, продвинутой цивилизацией. Их ловят, предают быстрому суду и отправляют в родные миры. И такие личности больше не имеют права находиться здесь. А те, кто сумел скрыться Не мне говорить об этом.
А вдруг я особенный? Мне всегда казалось, что я играю главного героя в какой-нибудь истории. А здесь действительно происходит какая-то интересная история! Что, если я отличаюсь от остальных? Что, если во мне есть какая-то деталь, которая делает меня избранным?
Айва искренне не понял, что пытался донести Артур. Он задумчиво хмыкнул, рассуждая о чём-то своём, но так и не выдал ответ. Только вздохнул, слабо осклабился и отвернулся к лесу, чтобы вновь отдаться потоку мыслей. Его настроение менялось по мере приближения к Шандин Мон и, хотя сейчас они трое топтались на месте, мужчину всё же обуревали бесконечные сомнения и страх. Дабы отвлечься от них, он уселся между Артуром и дремлющей Киамой. Тепло его тела, не скрытого под курткой, сразу же передалось им обоим, отчего свежие лица расплылись в удовлетворённой улыбке. Так, сидя под небольшим деревом, они впали в ожидание сухой погоды
Глава IV. Далий Мар
Большие деревянные двери, ведущие в зал, с грохотом закрылись. Вокруг столпились знатные особы, свита и слегка отвлечённые члены королевской стражи. Все они бесстыдно пялились на виновника сия запланированного приёма, ничуть не скрывающего своё надменное и предосудительное отношение ко всем, кого касались усталые глаза.
Для начала, хотелось бы уточнить кое-какую деталь: ваши преступления, безусловно, достойны жестокой казни, но наши законы не позволят поступить подобным образом. Мы помним, какой вклад вы сделали в образование, в медицину и, всемогущая Айвеста, в «магическое познание». Ваша книга, если вы не знали, издаётся по всему свету и не претерпела ни единой корректировки за все прошедшие тысячелетия! Вы должны благодарить насБельтайновза этот факт. Но вы не станете, конечно же. Мы просим вас лишь об одном: будьте благосклонны хотя бы в собственной смерти. И тогда все ваши преступления обнулятся, как и преступления всех ваших последователей!
Женщина с белоснежными волосами, льющимися по плечам подобно морской пене, звучала агрессивно. Её дикция не поддавалась никакой критике, её манеры не уступали манерам самых благородных господ и то не удивительно. Ведь женщиной, что говорила столь яростный, но сдержанный монолог, являлась сама королева Одра Бельтайн. Её могущество было сравнимо с могуществом драконов, и её саму иногда называли «дочерью дракона». Но она, конечно же, имела исконно эльринские корни: королевские, знатные, благородные и богатые на историю прошлого! Всё, как и подобает истинному правителю верховного государства. А рядом с ней сидел король, и его тяжёлый взгляд, в купе с речами жены, давал весьма ощутимый эффект. Но то касалось обычных, непросветлённых умов, которые посещали дворец лишь в час крайней нужды. Сейчас же перед королевскими взорами предстал самый тёмный кошмар, когда-либо встреченный на пороге Эвасасам Далий Мар. Неотёсанный, побитый и изувеченный, но такой же могущественный, как и четыре тысячелетия назад.
Его тусклые глаза смотрели по сторонам, ничуть не внимая господским жестам. Его руки, закованные в изготовленные когда-то давно им самим наручники, слабо подрагивали от предвкушения. Его ноги, перекроенные бинтами, крепчали и крепчали. А мысли, полнившие его древний разум, растекались по всему худощавому телу, заставляя его двигаться дальше. И всё в этом угнетённо-уверенном образе давало понять: стоящий перед монархами колдун вовсе не собирается глядеть на собственную смерть.
Ответьте что-нибудь. Мы знаем, что у вас в голове много светлых и тёмных мыслей. Поделитесь же ими, пока способны на это.
Прошу прощения, ваше величество, хриплый голос ничуть не отливал уважением. Обращение к королеве звучало, как издёвка над вредной маленькой девочкой. Я не скажу вам ничего из того, что приходит мне на ум. Единственное, чем я могу одарить васмоей безмерной ненавистью ко всему вашему роду. Ваши бравые воины настолько тупы и никчёмны, что не смогли раскусить безынтересный план старика! И во что это вылилось? Среди них всех выжил один только Тавеан Ликгон. И вышло так, уж поверьте мне, вовсе не из-за его «силы сердца», Далий Мар оскалился. И от его улыбки повеяло ужасом. Но монархи держали себя в руках и не хотели демонстрировать свой королевский испуг перед колдуном, не достойнымпо их нескромному мнениюдаже жизни.
Вы хотите сказать, что Тавеан Ликгон предал свою родину? Вам не мерзко клеветать на него таким изощрённым способом?
А разве это клевета? Или всё, что вылетает из моего рта, считается ложью или намёком на будущие свершения? он тихо посмеялся, но его смех перерос в кашель. Пришлось умолкнуть.
Мы не верим ни единому вашему слову
Тогда чего ради был устроен весь этот приём? Признайтесь, ваше величество, вам просто хотелось познакомиться со мной. Но, боюсь, я уже занят другой, более достойной особой. Не горюйте, что вам пришлось сложить свою судьбу с этим опарышем. Он далеко не самый худший кандидат на роль подстилки правителя.
Не смейте говорить так про моего мужа! Онличность!
Мужчина гулко засмеялся. Его драный, невероятно сухой смех разлетелся по гипостильному залу и скрылся за высокими стрельчатыми окнами, распахнутыми под потолком. Но, как и прежде, надрывистый хохот сменился неизменным кашлем, да таким сильным, что мужчине пришлось согнуться в три погибели! А окружающие высокородные зеваки, что находились в этот момент в пределах тронного зала, зажглись неподдельной радостью. Их искренне забавляла мысль о мучениях преступника, и они даже не старались скрыть своё отношение за разнообразными веерами, головными уборами и гладкими ладонями. Но, когда старик вновь поднял голову, всё смолкло.
Если вы так жаждите моей смертиказните прямо здесь. Символическая смертьлучший подарок для такого старца, как я. Убейте меня там, где я когда-то спас вашего далёкого деда Артобериса Бельтайна.
У нас нет права убивать кого-либо в стенах этого священного места. Только наш прародитель мог бы так поступить! А мы вынуждены отправить вас в темницу, для дальнейшего ожидания казни. Уведите его! королева махнула на преступника, не скрывая своей ненависти. Двое высоких королевских стражей взяли Далия Мара под руки, причиняя ему преднамеренную боль, и повели прочь из зала.
Его выволокли за высокие посеребрённые двери, всегда открытые для отзывов, и повели вниз. Лестница, устланная вишнёвым ковром, расходилась в два направления: в южное и северное крыло. Одно из них вело к покоям, к трапезной и прочим личным вещам королевской семьи. Иное же, находящееся по холодную сторону, вело в переговорную. Но Далия Мара вели ни туда, ни сюда, а на улицу. В ясный солнечный день, греющий своим теплом всё, кроме того, что уже мертвотак подумал мужчина, изнывая от вечного холода и внутренних ветров.