Преодолев ступеньки, скинув вниз по лестнице и отпихнув со своего пути трупы незнакомых мне людей, всячески игнорируя свою же боль и размазав животом бесконечные лужи крови, я-таки подползла к подруге. Я уже почти рыдала от осознания случившегося, хоть своих слёз почему-то не чувствовала, и тряслась как в лихорадкеменя то озноб пробивал, то жаром накрывало.
Я ухватилась за обескровленную белую кисть Хенни и за её тонкую шею, из-за собственного состояния никак не могла определить её пульс. Заглядывала в неживое лицо, силясь рассмотреть зрачки, но у самой в глазах всё плыло и двоилось, а ещё чёртову «спицу» в мой мозг воткнули с новой силой, и я в отчаянии схватилась за затрещавшие виски. Я скрючилась на лестнице, уткнувшись раскалённым лбом в ледяные каменные ступени. Пришлось полежать так некоторое время и подождатьболь правда никуда не ушла, но я немного с ней смирилась.
Потом попыталась снова найти хоть какие-то признаки жизни у Хенни.
В моей голове не укладывалась сама возможность того, что такой жизнерадостный, никогда неунывающий, активный человек как Куколка, несгибаемый оптимист и весельчак может быть мёртв. И я панически теребила тело подруги, силясь обнаружить в нём хоть какие-то признаки жизни, и я не знаю, что со мной там было бы, если бы я их не нашлая уже готова была просто лечь там же, рядом с ней и тупа склеить ласты. Но, но я уловила-таки слабое, еле-еле заметное дыхание, пульса правда так и не нашлано я уверена, что дыхание я почувствовала. Правда для этого пришлось приложить ухо к груди Хенни, а по-другому никак.
Я аж за смеялась от облегчения. Плевать на её рваные раны на руках и длинные порезы на груди и животе, на вытекающую кровь, на запрокинутую голову и обескровленные губы, главное то, что живая и то, что я её мёртвой не увиделаэто был бы конец.
Но если она живая Эта малость меня успокоила и отрезвила.
И только тогда я обратила внимание, на звуки бойни из освещённой арки, на самой лестнице был полумрак, факелов-то тут не было и окон тоже. Я скромненько высунула нос из-за стены, лёжа при этом на полу, так что мне пришлось на всё смотреть снизу-вверх, а это не самый хороший ракурс, так что всех деталей я так и не рассмотрела. Но увидела главноеЛиайла одна сражалась с толпой джиинов. Сколько там у нашей эльфы было противников я точнее сосчитать не смоглаво-первых, они двигались для меня слишком быстро, а во-вторых, я забыла, как по-человечески цифры называются, кажется у меня малость ум зашёл за разум.
Лиайла билась как лев, на пределе всех своих сил и возможностейэто было видно по ней. Глаза очень широко открыты, не моргает, дышит ртом, вены вздулись, кожа сильно покраснела, видно, как при каждом уловимом мною её движении у неё мышцы напрягаются и двигаются. Её словно облаком окружала заметная невооружённым взглядом магия, которую девушка также ловко и точно пускала в ход, как и свои клинки, руки и ноги. Она бегала по стенам, прыгала как ошалевший заяц, изгибалась и выворачивалась под немыслимыми углами, буквально стелилась по полу и всё это на такой скорости, что это не могло не восхищать.
Но противники, чёртовы джиины, они ей ни в чём не уступали, а ещё «мерцали» перемещаясь в пространстве, с нечеловеческой ловкостью уходя от верных ударов эльфа и самое противноеих было много, а она одна.
А я лежала на лестнице, распластавшись на брюхе и отстранённо, но с сожалением понимала, я ей ничем помочь не могу, даже, если поползу и исхитрюсь напасть, то смогу разве что укусить кого-нибудь за ногу.
Прости, но я сейчас даже встать не могу, не то что бы что-то там Интересно, где же Руни? Неужели и она тоже?
Не успела я о ней подумать, как нет, не увидела её, зато услышала откуда-то снизу её громкий и очень яростный даже не крик, а настоящий рёвтак кричать можно только если кидаешься в атаку. Вот кто у нас не сдаётся никогда и не при каких обстоятельствах.
У меня малость отлеглоне знаю почему, но мне стало немного легче, даже голова вроде как болеть стала чуточку меньше и я, развернувшись прямо так, на пузе, на сто восемьдесят градусов, поползла в обратном направлении, то есть вверх по лестнице.
Не знаю зачем мне это нужно было, просто ничего другого мне в голову не пришло, а просто так тут лежать было отчего-то просто невыносимо, я бы умом тронулась. А кроме того, мне показалось, что оттуда до меня долетают какие-то очень уж знакомые звуки, подозрительно напоминающие хлопки срабатывающих магических заклятий. Я в принципе догадывалась кто там у нас колдовать может, а главное против кого, и поэтому ползла на верх.
Пришлось ползти.
Я пыталась встать, очень старалась, но так и не смогла подняться. Я уже и за стену хваталась и подтягивалась и на корточки садилась и на колени вставалаэто кое-как получалось, а дальше, ну никак, ноги не выпрямляются, никаких сил не хватает. Мышцы ног словно забыли какого это вес тела на себе держать вертикально. Приходилось полсти по крутым выщербленным каменным ступеням, как карапузу годовалому, но даже так у меня отдышка началась. Кроме того, по дороге правый глаз у меня вообще видеть отказался, при вдохе рёбра подозрительно трещали, в горле булькало и до кучи, спица в голове причиняла боль безостановочно, но я всё же доползла. Кряхтя и хрипя, в кровавых слюнях и соплях, с пробитой башкой и парализованными ногами, но я вернулась, так сказать, на прежние позиции откуда меня скинули ранееснова пялюсь на драку, всё также на карачках, над последней ступенькой лишь моя голова торчит.
И что мы тут видимну, Тони разумеется, а кто ещё среди нас это мог бы быть. Кто как не она, так сказать, мог добраться на своих двоих до главного босса.
Тони, как и Лиайла, словно тигр сражается в кольце джиинов, держится неплохо, как по мне, даже лучше, чем эльфийка, но и на ней раны видны. А лицо-то какое невозмутимоетак и говорит; «Вот сейчас тут свами по-быстрому разберусь и чай пить будем с плюшками». Я аж умилилась, прямо до слёз от такого зрелища. Я бы так не смогла.
Как по мне худший расклад из всехэто когда на штурм баррикады бежит толпа народу, а по итогу до реального противника добегаешь ты один. Меня бы от такого пронесло бы на раз, честное слово, а она сражается. Как ей это удаётся, не понимаю. И смотреть спокойно на это не могу.
Правда, я мало что сейчас вижу, одним-то глазом, да и в том изображение рябит и двоится, как в нашем старом, чёрно-белом телеке советских времён из моего детства.
Но и одним дефектным глазом я хорошо видела лысого мудка в чёрном балахоне стоящего в сторонке и хорошо заметного мне на фоне краснеющего не то большого окна, не то небольшого балкона, и что-то яростно колдующего в сторону Тони. А ещё комментирующего происходящее и издающего звуки хихиканья гиены перемежающегося с хриплым карканьем вороныслух подводил меня поэтому не сразу услышала всё это. И судя по всему, по холёной красной морде прежде всего, трясущемуся брюху и пьяным от безнаказанности свинячьим глазкам, урод полностью был уверен в своём успехе и поэтому ржал. И даже мысли о том, насколько всё это, что он творит, на самом деле мерзко и неправильно не допускал. Глумился. Самым отвратительнейшим образом радовался всему этому кошмару.
Любому человеку, если он в своём уме, устроить такое даже в голову не придёт.
Меня при взгляде на него тошнить стало, от обиды из глаз непроизвольно потекли слёзы, в груди разорвалась банка с соляной кислотой и боль словно отступила подальше, на периферию сознания. Я неосознанно, а точнее, не задумываясь над тем, что сейчас собираюсь делать, начала подниматься с колен на дрожащие ноги. С нечеловеческими усилиями, буквально по миллиметру мне удалось-таки выпрямится в полный рост. Мышцы в моём теле, как сговорилисьостановить меня любой ценой. Их непрерывно судорогой сводило, и они сами по себе дёргалисьи я получается дёргалась, неестественно так, словно в розетку два своих пальца вместо штепселя воткнула.
Меня грызла чудовищная обидатак сильно меня ещё не обижали, в этой жизни, я имею в виду, на Земле-то было раз.
Голова опустела от всего лишнего, одна весьма спокойная мысль там засела сейчас:
Я мы с девками может и сдохнем тут, но и ты гадина такая у меня жить долго и счастливо не будешь!
Вот, это наше, чисто русский выверт психикиневажно что будет со мной, лишь бы кое-кому было, если не хуже, чем тебе, то хоть также погано.