«На фиг ты тут это пишешь?» вопрошал первый же комментатор. «Я тебе на шмотки сдавал. Я тебе на клан-холл высылал. А ты меня выгнал после первого же слива. Слива, в котором ты сам и виноват. Так что вместе со своим кланом вы смело можете идти на пенис!»
«Гы-гы. Серый Ворон облажался Будто бальзам на душу.»
«Помойка», более чем лаконично написал ещё один, выбрав в качестве цитирования лишь мой ник-нейм.
«Ты ещё не сдулся, лузер?»
«Триумвиратсила! Имморталсымогила!»
«Бомбануло, да? Понимаю», писал более-менее адекватный комментатор с полузнакомым ником. «Бывает, конечно. Но это ничего не меняет. Если клан-лид начинает гореть по пустякам, перспектив у него нет. Как нет перспектив у клана, которым он управляет. Рэйвен, флай хом, как говорится...»
Я обновлял страницу, листал комментарии, читал и озадаченно вздыхал. Ни одного хорошего слова. Только насмешки с оттенком брезгливости, ругань и направление в путь по известному адресу. Словно я вновь оказался в той игре, где у меня нет никого, кроме врагов. Никаких союзников, никаких сочувствующих. Только презрение и брезгливость со всех сторон.
Но если в том старом мире за меня горой стоял мой клан, здесь же не было даже его. Здесь за клан мне ещё предстояло побороться. Побороться с теми, кто составлял этот клан.
Ладно, к чёрту всё это! я захлопнул ноутбук, решительно поднялся и сжал кулаки. Отзывы сплошь негативные. Значит, положительного отклика уже не будет. Придётся всё начинать заново Но сначала надо разобраться с теми, кого я выгнать не могу. И не позволить им выгнать меня. Держись, Лёха! И ни шагу назад!
Глава 2. Раскаяние
Я покинул островок одиночества в виде своей комнаты и обошёл весь этаж. Стучался в каждую дверь, боролся с собственной робостью, когда ожидал того, кто мне откроет, и вежливо просил прибыть через пол часа в комнату для брифингов. Никто меня не прогонял, никто не посылал в дальнюю даль, никто не плескал водой в лицо, никто не говорил: «Не желаю от тебя ничего слышать!». Некоторые сокланы, конечно, нос воротили. Но слушали внимательно, а затем сухо сообщали, что будут на месте, чтобы узнать, что я хочу им сказать. Даже главные зачинщики бунтаАндрей и Иван, которых я обнаружил на крыше курящими вместе с семейной четой, не стали хватать меня за руки и ноги, чтобы перекинуть через двухметровую металлическую решётку. Все четверо меня выслушали и согласились посетить общее собрание. А когда я уходил, меня догнала Стася и примирительно улыбнулась.
Я была против, захлопала она ресницами. Меня заставили. Не обижайся.
Я усмехнулся:
Я всё видел. Я в тебе не сомневаюсь. Теперь мне нужно доказать всем, что во мне тоже не нужно сомневаться. И я постараюсь это доказать.
Постарайся, пожалуйста, она меня неловко приобняла и с лёгким осуждением в голосе добавила. Давно пытаюсь бросить курить. И даже продержалась какое-то время Но вот опять нервы Больше не давай мне поводов притрагиваться к сигарете.
Сделаю всё, что в моих силах, очень серьёзно пообещал я. Я постараюсь вас всех убедить, что у меня есть мужество признавать ошибки.
После крыши я посетил столовую, спортзал и медпункт. Везде кого-то находил и просил прибыть в комнату для брифингов. Персонально извинился перед Олесей, когда увидел её в медпункте. Под бдительным оком Светланы она употребила жёлтую таблеточку валерьянки, что говорило о сильном стрессе. Я это тоже заметил, а потому заверил мою вторую по топовости «маналейку», что всё будет хорошо. И ей не стоит всё принимать так близко к сердцу.
Как же не стоит. Ага, конечно, пробурчала она.
Алексей, а вам никакая помощь не нужна? прищурила глазки Светлана.
Мне-то она нужна, спокойно ответил я. Но совсем не такая, которую вы можете оказать.
Давайте-ка выйдем, сказала Светлана и повернулась к Олесе. Побудьте пока здесь. Я сейчас вернусь.
Она взяла меня под локоть и вывела за дверь.
Николай Аркадьевич поставил нас с Павлом Григорьевичем в известность о произошедшем. Мы предполагали, что нечто подобное может произойти, хоть ваш коллектив не к полёту на Марс готовится. Как вы справляетесь?
Я тяжко выдохнул и посмотрел прямо в заинтересованные глаза дамы.
Справлюсь. Коллективом управлять всегда непросто. Особенно теми, кого ты знаешь всего ничего. Буду продолжать попытки найти общий язык.
А если они вас не примут? Николай Аркадьевич говорил, что всё очень плохо. Для вас, Алексей. Что, возможно, наммедицинскому персоналупридётся заняться вашей реабилитацией
Не всё настолько плохо, мне кажется, перебил я её. Вы не думайте, что я сломался Признаю, всё идёт немного не по плану. Не так, как я привык. Но мне вполне по силам во всём разобраться. Я знаю, что напортачил. И уже смирился с этим. Но так же я знаю, что упавший должен подняться. Иначе он рискует так и остаться лежать, если прекратит попытки вновь встать на ноги. Это как боксёрский поединокты неизбежно пропустишь удар. Вопрос лишь в том останешься ли ты лежать, чтобы избежать очередного болезненного удара. Или сцепишь зубы и поднимешься, чтобы на горьком опыте научиться не пропускать подобные удары в будущем. Поймёшь, где именно ошибся, и в следующий раз будешь умнее.
Хм, Светлана вновь прищурилась, всем своим видом показывая, что не верит ни единому моему слову. Слова, конечно, хороши. Они звучат достойно. Но так ли это на самом деле?
Ну, вы же профессионал. Вам лучше знать, пожал я плечами. Хотите убедиться сами? Приходите в комнату для брифингов. Я всех собираю там. Хочу всем сказать несколько слов и послушать, что скажут мне в ответ. Там и убедитесь, нужна ли мне реабилитация или нет.
Что ж. Отлично. Так и поступлю, кивнула она головой. Но и вы не забывайте, что не обязательно беспокоить Николая Аркадьевича по пустякам. Если нужно будет выговоритьсяобращайтесь ко мне. Я тоже вполне неплохой слушатель. И тоже могу помочь.
Видимо, она, наконец, поняла, что сдаваться я не собираюсь. Что не сломался и не сгорел дотла. Потому лишь улыбнулась на прощание, бросила задумчивый взгляд и скрылась за дверью медпункта.
Короткий разговор с докторшей придал мне решительности. Я думал, она будет меня отчитывать и раз за разом повторять: «Я же говорила!». Но нет. Всё прошло на удивление спокойно. И это, на мой взгляд, говорило о том, что ей действительно интересно справлюсь ли я с проблемами. А если не потяну, она обязательно предоставит свою поддержку.
Ещё минут пятнадцать я бродил по общаге. Осматривал самые тёмные углы, в надежде отыскать тех, кого ещё не отыскал. Но самый сложный момент караулил меня у двери Катерины. Я долго не решался обозначить своё присутствие стуком в дверь. Меня мутило от того, что придётся извиняться и перед ней. Я топтался на пороге не меньше минуты, но всё же смог взять себя в руки. Смог пересилить. Постучался, а когда она открыла и очень удивлённо посмотрела на меня, попросил пройти в комнату для брифингов. Я попросил выслушать то, что хотел ей сказать. Сказать им всем.
Когда мы с ней молча шли на 5-й этаж, я на физическом уровне ощущал презрительный взгляд, обжигавший мою спину. Мы зашли в комнату, где нас уже все ожидали. Даже немного больше этих «всех», чем я предполагал. Был и Николай, сурово хмурившийся и сложивший руки на груди. Была и Светлана, и усатый психолог Павел Григорьевич, и ещё несколько медицинских работников. У дальней стены, прямо за спиной Николая, покачивались с носка на пятки два крепких работника службы охраны. Я сразу решил, что Николай предусмотрительно пригласил их во избежание неподобающих сцен. Возможно, он готовился к тому, что мне, как ранее Антону, придётся крутить руки.
Прошу всех занимать места, миролюбиво предложил я, когда прошёл к своему стульчику, который недавно чуть не спалил огнём, бьющим из задницы. Я хочу вам кое-что сказать. Вам всем.
Ребята-тестеры, шурша стульями по полу, начали приземляться. Светлана, Павел Григорьевич и Николай остались стоять на местах, ожидая представления.
Я машинально потёр подбородок, собираясь с мыслями. Как такового страха я не испытывал. Чувствовал себя неуверенно и волновался слегка, потому что впервые за профессиональную карьеру планировал не требовать и приказывать, а просить и извиняться. Такого со мной не случалось доселе.