Думаю, не будет ничего страшного, если ты позволишь себе немного отдохнуть, прочувствовав мое настроение, предположил Роберт. Слишком много впечатлений за один день смогут кого хочешь выбить из колеи. Тебе стоит отдохнуть, освоиться здесь, прийти в себяа тогда уж свяжешься с ней. Идем!
Совет Роберта оказался хорош. Семейство Ленцов приняло меня, как родного. Я опасался, что жена Роберта не будет в восторге от неожиданно появившегося подопечного своего мужа, которому предстоит на полтора месяца стать непрошенным гостем в их квартире. Однако, если Руби Ленц и испытывала какие-то подобные чувства, она их совершенно не выказала. Напротив, она встретила меня в коридоре, заключив в объятия и расцеловав, словно я был их любимым и желанным гостем, поинтересовалась, как мы добрались и объявила, что вот-вот закончит готовить обед в мою честь. Полосатый кот Ленцов, которого я помнил котенком, вальяжно вышел из комнаты и приветствовал меня громким мявом.
Выйдя из душа, я нашел в гостиной приготовленную для меня постель. Одна из тумбочек была освобождена от содержимого и открыта, видимо, специально для того, чтобы я мог сложить туда свои вещи. Около тумбочки виднелся объемистый пакет с одеждой.
Я заказала кое-что для тебя по Интернету, ориентируясь на размеры, которые дал мне Роберт, сообщила миссис Ленц, заходя в комнату следом за мной. Но ты, кажется, оказался крупнее, чем мы думали. Примерь, пожалуйста, все ли тебе подходит!
От такой заботы мне сделалось неловко.
Ну что вы, миссис Ленц, вам не стоило тратиться ради меня
Во-первых, называй меня, пожалуйста, Руби. Во-вторыхне заморачивайся насчет этих пустяков, улыбаясь, сообщила мне хозяйка. Нам с Робертом очень хочется, чтобы ты хотя бы на эти полтора месяца почувствовал себя как дома. Надеюсь, мы хотя бы таким искупим то, что отправили тебя в такое суровое и негостеприимное место.
Ну что вы, я вовсе не жалуюсь
Конечно, ты не жалуешься, ведь ты вежлив и хорошо воспитан. Но это не значит, что ты не заслуживаешься немного отдыха и комфорта после того, как полтора года провел в самом настоящем концлагере. Да, Роберт рассказал мне! Держать молодых людей взаперти, в такой строгости, не позволяя даже связаться с роднымия считаю это совершенно не по-человечески!
Я смущенно опустил голову, не решаясь ни возразить ей, ни согласиться.
Ладно, я оставлю тебя, дам тебе разложиться, засуетилась Руби, выходя из комнаты. Но поспеши, обед вот-вот будет готов!
К обеду я явился в приобретенных Ленцами новеньких черных шортах и белой майке с рисунком, изображающим двух мужчин в боксерской стойке и эмблемой боксерской ассоциации. Стол был накрыт бежевой кружевной скатертью. Длинное блюдо с исходящим паром жареным хеком, посыпанным травами и политым лимонным соком, тарелка с жареными мидиями, широкое блюдо с тушеным овощным рагу, две соусницы с ароматными белыми и красным соусами, блюдце со свежей зеленью и корзинка с фруктами смотрелись очень аппетитно.
Присаживайся, Роберт, удовлетворенно оглядывая содержимое стола, указал на мне на стул подле себя. Держу пари, в интернате тебя не баловали такими лакомствами.
Нас, в принципе, нормально кормили, неловко ответил я, с сомнением оглядывая лакомства.
Более чем за год мой вышколенный интернатовскими правилами организм так привык к режиму и рациону питания, прописанным диетологами, что вид еды, поданной в неурочное время и не предусмотренной диетой, даже не вызывал слюновыделение. Мой желудок неспособен был поверить, что все это предназначено мне.
Может быть, желаешь немного вина? Новозеландское, сухое, отлично подходит к рыбе, предложил Роберт, достав из бара бутылку спиртного. По случаю твоего возращения, думаю, ничего страшного, если ты выпьешь бокальчик.
Нет-нет, благодарю, я не хочу, смутился я.
Он же не пьет, Роб, разве ты забыл? Вот, пожалуйста, как ты любишь, Руби Ленц поставила возле меня стакан с холодным молоком. Топленое коровье молоко. Натуральное! Я купила его в магазине органической еды.
Молоко с рыбой? с сомнением покачал головой Роберт. Лучше уж оставь его на потом.
Это было очень трогательно, что Ленцы запомнили такой незначительный, казалось бы, факт, как моя любовь к топленому молоку. Я даже не думал, что они знали об этом. Жаль только, что эта моя привычка осталась такой же далекой частью моего прошлого, как и все остальные. В интернате я не мог попросить себе стаканчик топленого молока, когда мне этого хотелось. И со временем я почти забыл его вкус.
Обед прошел довольно-таки пресно, несмотря на все старания Ленцов мне угодить. Я рассыпался в благодарностях и улыбался хозяевам с натянутой вежливой улыбкой, которую усвоил в интернате, но на еду не налегал, а на вопросы отвечал односложно и неохотно, так что разговор не клеился. «Дайте мне время», взглядом попросил я.
Вернувшись в гостиную комнату, где меня поселили, я какое-то время побродил из угла в угол, тщетно пытаясь свыкнуться с мыслью, что я теперь живу здесь, и что никто не следит за каждым моим шагом через камеру. Впрочем, моя нерешительность длилась недолго. Уже через несколько минут я сделал то, что собирался сделать с первой же минуты, как Ленц дал мне в руки коммуникатор, но до сих пор почему-то не решалсяс головой окунулся в открывшийся мне информационный океан.
Роберт не преувеличивал, утверждая, что ситуация в Европе сильно изменилась.
Лишь сейчас, с большим опозданием, я жадно глотал информацию о событиях, которые происходили в Европе с начала этого года, за которыми большая часть людей, интересующихся миром за пределами своих домов, следили в режиме реального времени.
Из лекции преподавателя политологии профессора Лоуренса я знал, как в январе-феврале в Европе начался новый виток кризиса, однако я и не подозревал, как далеко он мог уйти за эти полгода.
Как я смог заключить из просмотра пары десятков видеосюжетов и прочтения сотни архивных новостей, 12 апреля 2078 года окончилась длительная и острая политическая борьба, которая точилась в Новой Итальянской Республике, сопровождаемая многочисленными скандалами, взаимными обвинениями в фальсификациях, мирными и не очень демонстрациями, столкновениями, пострадавшими, круглыми столами, громкими заявлениями и неимоверной шумихой в прессе. Все это не переросло в войну лишь из-за того, что в Средиземном море находилось авианосное соединение Атлантического флота Объединенных Миротворческих Сил Содружества. Противостояние увенчалось оглашением результатов референдума, согласно которым более 80 % жителей НИР, принявших в нем участие, проголосовали за выход из Центральноевропейского Альянса. Остатки власти ЦЕА в Турине были повалены в течение нескольких суток. Большая часть представителей старой власти покинули свои посты добровольно. Многие рьяные сторонники ЦЕА были вынуждены бежать, чтобы не стать жертвами преследований, в их числе и Бруна Бут.
Далее последовала цепная реакция. 17 апреля с перевесом 73 % идея выхода из ЦЕА перевесила в Ганновере. До конца апреля еще восемь «зеленых зон» на территории Европы покинули знамена Альянса. Воинские части прямого подчинения ЦЕА, находящиеся на территории НИР и других вышедших из Альянса общин, были расформированы и сложили оружие. Триумфальное шествие демократии и воссоединение взбунтовавшейся Европы с Содружеством было центральной темой всех СМИ.
Однако, как и следовало ожидать, чем ближе к центру Европы, тем прочнее были позиции сторонников Альянса. В Тироле, который за последние месяцы стал опорным пунктом армии Альянса, результаты референдума ожидаемо показали 59 % желающих остаться в Альянсе против 41 % проголосовавших против. Как оказалось позже, референдум проходил при серьезных нарушениях и жестком давлении со стороны силовиков и был не репрезентативным. Во многих же других общинах на территории Центральной Европы, в том числе в Олтенице, референдум вообще не был проведен. На конгрессе, созванном в Инсбруке, исполняющим обязанности президента Альянса был назначен боевой генерал Станислав Вацек, зарекомендовавший себя в боевых действиях против ЮНР. Новое правительство возглавила Бруна Бут, в его состав вошли представители радикальных кругов. Начальником штаба вооруженных сил стал генерал Троян Думитреску. Тирольский конгресс мировые СМИ назвали «военным путчем». По сообщениям журналистов, все акции протеста против путча были жестко подавлены. Как и следовало ожидать, Вацек и Бут взяли курс на еще более агрессивную политику и назвали произошедшее «ударом в спину со стороны Патриджа». По словам Вацека, «наши солдаты готовы дать достойный отпор ренегатам «Смарт Тек», если те осмелятся прийти, чтобы отобрать у нас самое дорогое».