Хорошо Кэтрин, неуверенно протянул я.
Как чувствуешь себя, Димитрис?
Нормально, мэм, ответил я, забыв о просьбе собеседницы называть ее «Кэтрин» и каждую секунду ожидая подвоха.
Я вижу, что ты очень напряжен, она тяжело вздохнула. Поверь мне, я знаю, каково это: оказаться тут впервые. Это совсем не похоже на ту жизнь, которая была у тебя там, снаружи. Такая переменаэто настоящий шок, Димитрис. Мне будет очень приятно, если я смогу хоть немного смягчить его. Я не призываю тебя довериться мне с порога. Но, по крайней мере, постарайся не смотреть на меня как на врага. Потому что я не хочу им быть.
Установив со мной зрительный контакт, доктор Митчелл некоторое время проникновенно смотрела мне в глаза, слегка улыбаясь. Затем вздохнула и молвила:
Ровно двенадцать лет назад я переступила порог интерната такой же да что тамнамного более напряженной и взволнованной, чем ты сейчас. Ты ведь мужчина, Димитрис. И по тебе сразу видно, что ты способен защитить себя. А кем была тогда я? Маленькая, испуганная девчонка. Когда мне было четыре, мы вместе с матерью приехали сюда из Европы. Моя мама имела не очень хорошее здоровье, но по мере своих сил пыталась здесь обустроиться. Даже нашла мужчину, который, как она думала, любил ее. Но, Кэтрин вздохнула, жизнь у нас, в «желтой зоне», выдалась тяжелой. И бедная мама не выдержала этого бремени. У нас не было денег, чтобы вылечить ее от рака. И ее не стало. А мой отчим не пожелал терпеть у себя дома еще один голодный рот. В итоге я очутилась тут.
Сделав паузу, она продолжила:
Не стану скрыватьмне поначалу здесь очень не понравилось. Мне было пятнадцать. Я считала себя уже состоявшейся девушкой и привыкла к свободе. О, свободы у меня было предостаточно! Мама целыми днями пропадала на работе, а отчиму не было до меня дела. Я училась, если это можно так назвать, в одной из тех печально известных муниципальных школ, к которой копы приближаются, держа руку на кобуре. В двенадцать я впервые покурила марихуану. В тринадцать меня впервые арестовали. В четырнадцать у меня уже был пареньодин громила из уличной банды. В общем, я была той еще оторвой. И ни в какой интернат я не рвалась. Полиция задержала меня с травой и, после всяких разбирательств, направили мое досье в «Вознесение». И меня, к моему ужасу, отправили сюда. Я воспринимала это как заключение в колонию, и никак иначе. Я пыталась сбежать отсюда пять раз.
Посмотрев на меня смеющимися глазами из-под очков, она произнесла:
А восемь лет спустя, когда я окончила университет, я сильнее всего жаждала снова очутиться тут. И радовалась, как ребенок, когда мне разрешили отработать здесь мой контракт. Знаешь, почему?
Почему? спросил я, хоть и понимал, куда она клонит.
Потому что я поняла, как важно все то, что здесь делают. Я помнила, кем я была. Я видела, кем я стала. Я видела то же самое на примере моих товарищей. И я поняла, Димитрис, что «Вознесение»это самое прекрасное место, куда может попасть подросток. Хоть ни один подросток и не поймет этого, пока не покинет эти стены.
Не прочитав на моем лице большого воодушевления, Кэтрин сменила тему:
Я прочитала очень много хорошего в твоем деле, Димитрис. Ты, как я понимаю, вовсе не оборванец с улиц или пустошей, каким была я и многие мои товарищи, попав сюда. У тебя была прекрасная семья! Мало кто из наших учеников может сказать о себе то же.
Да, это правда, ответил я. И она вовсе не «была»! Она
О, прости меня, ради Бога, смутилась Кэтрин. Сложно было выбрать менее удачный словесный оборот. Я вовсе не имела в виду ничего плохого, уверяю тебя!
Ничего страшного. Я просто хотел сказать, что
конечно же, ты хотел сказать, что твои родители живы и здоровы. Ты веришь в это, надеешься на это и, поверь мне, я тоже надеюсь на это всей душой. Я буду молиться за них.
Спасибо, мэм Кэтрин.
Твоя мама ведь не только моя тёзка, но и практически моя коллега, верно?
Да. Она работает работала психотерапевтом в центре Хаберна в Олтенице.
О, верно! Я была еще студенткой-третьекурсницей, когда Катерина выступала с докладом на конференции в Веллингтоне. Онаблестящий практик. Работа с детьмиэто ее талант. Хотела бы я когда-нибудь стать специалистом ее уровня.
То, что психолог из интерната знакома с моей матерью и расточает ей похвалы, приятно меня удивило. Впрочем, я не был уверен, стоит ли мне верить всем ее словам. Ведь она могла просто прочитать все это в моем досье и использовать, чтобы расположить меня к себе.
Скажи, каково этовырасти дома с настоящим психотерапевтом?
Ну, честно говоря, ничего особенного. Мама иногда любила покопаться у меня в мозгах, но вообще-то она обращалась со мной просто как мама, пожал плечами я.
Я вижу, что она прекрасно воспитала тебя, Димитрис. Воспитателям будет с тобой легко. После всех тех «маугли» с пустошей и из фавел, которых им приходится приручать каждый год, они, наверное, не смогут тебе нарадоваться.
Хм, хмыкнул я, припоминая свое поведение в первый день в интернате. Приятно, что вы верите в меня, Кэтрин, но, честно говоря, пока еще я не чувствую себя м-м-м примерным учеником.
А ты думаешь, хоть кто-то чувствует себя иначе, попав сюда? она улыбнулась. Ты еще очень хорошо держишься. Поверь мне. Тебе, конечно, еще предстоит пройти много всяческих тестов, но мне и так хватает данных, чтобы сказатьтебя ждет большое будущее.
Я недоверчиво покачал головой.
Ты даже не представляешь, как удачно все складывается. Очень хорошо, что ты попал к нам раньше, чем начался учебный год. Ты сможешь освоиться здесь, свыкнуться с нашими порядками, набраться опыта у старших товарищей. Когда в июле-августе сюда поступят твои будущие товарищи по отряду, ты сможешь стать мостиком между ними и этим миром. Ты станешь старостой отряда. Научишься быть лидером. Вести за собой людей. Ведь это важное качество для будущего астронавта, верно?
А что, мне действительно удастся поступить отсюда в воздушную академию?
А почему бы и нет? Мне кажется, что у тебя есть для этого все задатки.
Мне сказали, что не я буду решать, куда поступать.
Распределение будет производиться лишь после глубокого изучения твоего профиля. Это очень серьезный процесс, Димитрис. Будут учитываться все твои склонности, навыки, таланты, склонности. Никого никуда не определяют «с бухты-барахты». Нам нужно, чтобы ты стал блестящим молодым специалистом. А разве ты сможешь стать им на работе, к которой у тебя не лежит душа?
То есть, если я захочу, то?..
Каждый сам кузнец своей судьбы, улыбнулась Кэтрин.
Я и сам не заметил, как в процессе этого разговора немного расслабился. Конечно, все это стандартные психологические приемыэта Кэтрин просто специально пытается втереться мне в доверие. И все-таки услышанное от нее было намного более приятно, нежели все, что мне довелось увидеть и услышать ранее. Я поймал себя на мысли, что, может быть, несколько демонизирую интернат и всех, кто в нем работает. Может, стоит дать «Вознесению» второй шанс?
Послушай, Димитрис, Кэтрин вдруг вздохнула с несколько грустным видом, будто ей приходится переходить к несколько менее приятной части разговора. Мне очень отрадно видеть, что я смогла немного развеять твою печаль. Общаться с тобой очень приятно. Ты определенно очень умный молодой человек, и быстро схватываешь то, на что другим требуется гораздо больше времени. И я уверена, что ты отлично со всем справишься. Но сейчас нам нужно перейти к некоторым официальным процедурам, хорошо? Ты должен пройти кое-какие тесты, обязательные для всех абитуриентов. Не бойся. Тебе потребуется лишь ответить на ряд вопросов.
Я готов, пожал плечами я. Я надеюсь, мне для этого ничего не будут засовывать в голову?
О, нет, что ты! Кэтрин искренне засмеялась. Я вижу, ты-таки получил сильный стресс из-за своего нанокоммуникатора. Это новая разработка: когда я училась, такого еще не было. Но знаешь, говорят, когда к ней привыкаешьто она начинает казаться просто-таки незаменимой штуковиной.
Мне не нравится, что через нее за мной могут следить, прямо сказал я.
О, прекрасно тебя понимаю, кивнула доктор Митчелл. Несколько некомфортно. Ты просто должен знать, что администрация интерната очень сильно обеспокоена безопасностью учащихся. Во имя этой безопасности, действительно, иногда приносится в жертву немного свободы. Это не очень приятно, нотакова политика. В прошлом году мы получили почетное звание«самое безопасное учебное заведение на территории Содружества». За целый год среди почти тысячи учеников не произошло ни одного несчастного случая, если не считать нескольких спортивных травм. Это ведь замечательно, правда? Конечно, иногда хочется побыть немного наедине или пошушукаться с товарищами вдали от чужих ушей. Но ведь жизнь и здоровьеважнее, правда?