Были у меня и недоброжелатели, взять хоть того же Поля, но в эту памятную минуту наша неприязнь отошла на второй план, и каждый радовался своему счастьюза исключением тех многих, кто не сумел окончить интернат. Но эти последние на церемонии не присутствовали.
Из стройного женского ряда на нас с улыбками глазели однокурсницы. Не удержавшись, я и сам улыбнулся краем губ, посмотрев на Рину, которая выделялась среди нежных худеньких девиц своей широкоплечей и угловатой боксерской фигурой. Рина едва заметно подмигнула мне и даже показала язык, чем вызвала гневный взгляд своей кураторши. Она выглядела вовсе не так уж плохо в своей отутюженной серой ученической униформе, с короткими темными волосами, которые были собраны в аккуратную косичку.
По окончанию церемонии, когда актовый зал гимназии утонул в веселом гомоне, смехе и вспышках фотокамер, я начал пробираться сквозь нарядную толпу, источая улыбки и рукопожатия, отвечая словами благодарности на банальные напутствия воспитателейв сторону ворот, в сторону выхода отсюда, где, как я знал, меня ждала свобода.
Поверить не могу! в сердцах хлопнул меня по спине Шон, идя рядом со мной. Это свобода, парень! Свобода!
Да, мечтательно улыбнулся я, ускорив шаг. Слышишь, Ши?! Куда твое веселье подевалось?!
Захваченный радостными чувствами, я подхватил низкорослого корейца на руки и с легкостью поднял над землей, вызвав смешки сокурсников, но сам кореец не отреагировал ни возмущением, ни улыбкойвыглядел он как сомнамбула.
Эх, не следовало все-таки тебе хамить Петье, приятель, прошептал я ему на ухо. Видишь, как они тебя?
Бедняга ответил мне лишь безжизненным взглядом.
Надеюсь, у него это скоро пройдет, обеспокоенно произнес я.
Я присмотрю за ним, пообещал Шон, приобнимая друга за плечо. Нам же вместе жить в общаге в Элис-Спрингс.
Уезжаете сегодня же?
Как скажут, пожал плечами я. Надеюсь, дадут хоть пару дней погулять в Гигаполисе.
Я знал, что свобода, которую обрели мои товарищи, довольно-таки относительна. Всем им и далее, до двадцати одного года, предстоит находиться под опекой государства, соблюдая сотню правил и ограничений, регулярно отмечаясь в службе по делам несовершеннолетних и проводя профилактические беседы со своим куратором из этого органа. Но сейчас я не хотел об этом думать. Я знал лишь, что ждет меня.
Впереди я уже видел ворота интерната, которые сегодня, едва ли не первый раз в году, были гостеприимно открыты. За ними было припарковано несколько гражданских автомобилей и толпилась, вглядываясь в приближающуюся толпу выпускников, небольшая группка мужчин и женщин, некоторые из которых махали руками и даже плакали. Охранникам во главе с Полулицым приходилось сдерживать некоторых особо эмоциональных персон, чтобы те не кинулись в ворота навстречу тем, кого они ждут. Это были родственники «сирот», которые сегодня выпускалите из них, кто имел право находиться в «зеленой зоне».
Дядя! Дядя, я тут! вдруг заорал диким голосом, срывающимся от счастья, мой сосед по комнате Хосе, и быстро помчался к воротам навстречу просто одетому, морщинистому пожилому мужчине латиноамериканской внешности.
Во дает! глянул ему вслед Шон, усмехнувшись. А твои где?
Вот они.
Я уже видел своих. Роберт сегодня выглядел нарядно и представительно в темном костюме-двойке с серо-стальной рубашкой и красным галстуком. Дженни, конечно же, сияла лучистой красотой в светлом летнем платье, выглядевшим настолько просто и изысканно, что никто не смог бы отвести от нее взгляд, даже если бы не прекрасные волосы, рыжей волной развевающиеся за открытыми плечами девушки.
Ни хрена себе! присвистнул Шон. Блин, Алекс, только не говори мне, что это твоя девушка!
Я Димитрис, Шон, не отрывая взгляда от, наверное, самой прекрасной девушки на Земле и улыбаясь, ответил я. А это моя Дженни, старик.
Блин, чувак, да это это отпад просто у меня нет слов я думал, ты привираешь, а ты, оказывается, обо многом умалчивал Я рад за тебя, честно.
Спасибо, Шон.
Когда до ворот осталось уже совсем немного шагов, я услышал позади заливистый свист.
Эй, Сандерс, оглянувшись, я увидел Рину Кейдж. Ну что, теперь на свободе, да?
Моя фамилияВойцеховский, а зовутДимитрис, обернувшись, сказал я.
Только не заставляй меня запоминать это, ладно? закатила глаза Рина. Это твоя девчонка, да? А я-то думала, ты заливаешь, что у тебя кто-то есть. Собиралась предложить тебе прямо сейчас метнуться в ближайший мотель. Ну да ладно, мало в мире мужиков, что ли? А твоя ничего такая. Хоть по телику ее показывай. И что она в тебе нашла?
Спасибо за комплимент, Рина, не переставая улыбаться Джен, к которой мы приближаемся, прошептал в ответ я. Сейчас познакомлю, только не ляпни при ней ничего лишнего.
Нет уж, спасибо, такой чести нам не надо, отмахнулась она. Увидимся в академии, здоровяк!
Да уж, по-мужски пожав подруге руку, ответил я. Обязательно.
Минуту спустя я уже сжимал в объятиях и кружил Дженни, которая глядела на меня, улыбаясь. На ее милом веснушчатом лице в ярком солнечном свете блестела слезинка.
Все-таки ты дождалась меня, прижимая ее к себе, как сокровище, прошептал я на ухо девушке. Ты просто героиня. Два с половиной года ждать такого остолопа, как я, вместо того, чтобы жить человеческой жизнью.
Может быть, мне просто нравятся трудности, улыбаясь сквозь слезы, ответила она.
Роберт терпеливо дожидался своей очереди, добродушно любуясь объятиями нашей пары. Когда я наконец вспомнил о нем и с благодарностью пожал руку, полковник произнес, глядя на меня снизу вверх:
Я так понимаю, еще плюс дюйм?
Где-то так, Роберт, улыбнулся я, точно зная, что результаты последней антропометрии, проведенной в «Вознесении», показали рост 637 фута, или 192,3 сантиметра.
Если бы твои родители видели сейчас тебя, Димаони плакали бы от гордости. Я знаю это, серьезно произнес Ленц, придирчиво рассматривая меня. И знаешь что? Я чувствую себя сейчас так же, как чувствовал на последнем звонке своего сына. Это правда.
Я ни за что не выдержал бы этого, если бы не ты, Роберт. Когда папа узнает об этом, он поймет, что самого искреннего и преданного своего друга он обрел в твоем лице. Однажды он сможет сказать тебе об этом лично.
Не сомневаюсь в этом, Дима. Не сомневаюсь.
Куда тебя определили, Дима? воспользовавшись паузой в нашем трогательном объяснении, поинтересовалась Джен. Почему они тянули до последнего дня?
Сиднейская полицейская академия, кисло усмехнулся я. Там сейчас большой набор. Требуется все больше офицеров полиции в нынешних условиях. Я знал, что так будет. Петье давно сказал мне, что меня определят в силовой блок.
Этот вариант вовсе не плох, улыбнулся Роберт. Это престижная работа, Дима, и неплохо оплачивается как для муниципальной службы. Многие пытаются попасть туда, но не проходят отбор: больше двадцати абитуриентов на одно место.
Уверена, из тебя получится прекрасный полицейский, улыбнулась Дженни. Я не придумала бы тебе профессии лучше. Ты сильный, честный и любишь помогать людям. Как раз таким и должен быть офицер полиции! Ну и парочка у нас с тобой будет: врач и полицейский. Просто как в кино!
Ну, да, наверное, я неуверенно улыбнулся. Может быть, это и неплохо. Я просто еще не свыкся с этой мыслью Эх. Ну что, хотите, я познакомлю вас со своими ребятами?
Обязательно, усмехнулся Роберт. А мы тут подготовили тебе небольшой сюрприз.
То был прекрасный день. В честь моего выпуска Роберт с Дженни подготовили настоящее празднование. Пришли многие из наших общих знакомых по «Юнайтед». Джен привела с собой уже знакомых мне однокурсников. Даже Энди Коул вместе со своей девушкой приехал из Канберры. Я пригласил присоединиться к нам практически всех своих друзей-выпускников. У большинства из них не было родственников, которые бы могли организовать нечто подобное, и большинство согласились.
Многие из наших в этот день впервые попробовали шампанское, и оно, в основном, пришлось всем по вкусу. Даже Ши, которому Роберт первым делом налил пятьдесят грамм коньяку, начал слегка улыбаться. На открытом втором этаже специально нанятого автобуса, который колесил по городу, мы под музыку плясали, разодетые в парадные одеяния и счастливые, и весело махали руками проезжающим мимо автомобилям, а те сигналили нам вслед. Девушки посылали воздушные поцелуи. Все смеялись и пели песни. Обнявшись с пьяным и счастливым Шоном и Энди, я самозабвенно горланил, пока не охрип, а затем как-то по волшебству оказался вместе с Джен, поодаль от всех.