Что? не расслышал кореец.
Димитрис! вдохнув поглубже, громче сказал я.
Чего?! удивился Хон. Что это за имя такое?!
Греческое.
Так ты грек?!
Нет. Просто
Зайди ко мне в кабинет, Алекс, произнес мне в ухо усталый голос Петье. Прямо сейчас, пожалуйста. И передай своему товарищу, что охрана сейчас прибудет, чтобы сопроводить его туда, где он проведет остаток своих дней в интернате, позором и кошмаром которого он стал. Как жаль, что у меня нет машины времени, и я не могу поставить ему «НВЦ» вместо нерадивых сотрудников детского центра, проморгавших у своего питомца столь очевидную социопатию!
Что такое? испуганно спросил Серега, увидев все по выражению моего лица. Что случилось?
Тебе, похоже, пора туда, куда напрашивался, мрачно сообщил я Ши. Что, не мог еще пару дней подержать язык за зубами и подышать свежим воздухом?
А, черт! сплюнул Хон, пожав плечами, и бесшабашно улыбнулся. Ну сказал старому пердуну трахнуть себя, что тут такого? Ладно, пусть Петье его трахнет. Или наоборот. Мне-то что?..
По пути к учебному корпусу я заметил, что атмосфера в интернате в последние дни перед выпуском заметно переменилась. Выпускники, не занятые на генеральной уборке, поголовно выбрались на улицу, нежась в лучах теплого июньского солнцакто-то играл в бадминтон или баскетбол, кто-то сидел на траве у искусственного озера, просто судачил о том о сем, пока еще робко радуясь долгожданной свободе. Нечто подобное я наблюдал два года назад, еще будучи абитуриентом, но тогда долгожданное избавление было так далеко от меня, что я неспособен был ощутить причастность к счастью Энди Коула и других выпускников. А сейчас я один из них. Почему же на сердце такая тяжесть и тревога?
Минут через семь я уже приближался к кабинету директора в так называемом «админкоридоре» на верхнем этаже главного корпуса. Тут располагались кабинеты начальствадиректора, его заместителей, заведующего по воспитательной роботе. Пройдя по практически пустынным, в сравнении с учебным временем, коридорам, я постучался в знакомый мне кабинет.
Войди, Алекс! разрешил мне голос директора.
Ступив на порог, я замер в нерешительности. Петье был не одинв кабинете меня ожидала целая коллегия. Кроме самого директора здесь были куратор Кито, новая заведующая по воспитательной работе мисс Каммингз и генерал Чхон.
Из-за ставней директорского окна доносились радостные шумы лета, а сквозь приоткрытые жалюзи в кабинет проникали теплые лучики света. Но все это никак не отражалось на настроении людей, сидящих в кабинетеих брови были сдвинуты, губы сжаты, лбы прорезали морщины. Лишь Чхон, уютно разместившись в кресле у окна, имел вид слега расслабленный и даже скучающий.
Садись, Сандерс, без прежней приветливости велел директор, стоя позади своего стола.
Он был без галстука, а пиджак и верхняя пуговица рубашки были расстегнуты, но это все равно смотрелось скорее как обязательный атрибут летней униформы, чем как нечто неформальное. Что касается куратора и заведующей по воспитательной работе, которые умостились на стульях для посетителей, то они, разумеется, были в своих темных мундирах, похожие на палачей средневековой Инквизиции. Ярко-алая помада мисс Каммингз на фоне ее бледной кожи выглядела так, будто она только что напилась крови.
«Ого. Похоже, против меня решили задействовать тяжелую артиллерию», подумалось мне, и сердце тревожно екнуло. Но устыдившись своей робости, я решительно прошел и сел на указанное мне место, чувствуя себя неуютно под проницательными взглядами куратора и мисс Каммингз. Но не эти упыри пугали меняони уже выпили у меня столько крови, сколько смогли, и вряд ли способны были чем-то удивить. Чхон, мирно умостившийся у окна и, казалось, не обращавший на меня никакого внимания, настораживал меня во сто крат больше.
Выдержав паузу, Петье театрально вздохнул, указав рукой в сторону окна.
До чего прекрасна ранняя летняя пора. Сложно поверить, что в мире может быть что-то злое и жестокое, когда смотришь на этот солнечный свет, на зеленую траву и на молодых ребят, веселящихся и смеющихся среди этого оазиса. Ты любишь лето, Сандерс?
Да, сэр.
Я вижу это. Ты так замечательно проводишь время со своими товарищами, предвкушая скорый выход из наших гостеприимных стен, что мне аж неловко было беспокоить тебя и занудствовать, напоминая, что ты все еще не получил своего распределения.
Сэр, я сделал глубокий вдох, настраиваясь на нужный лад. Во время нашей прошлой беседы вы объяснили мне все предельно ясно. А ваши последующие действия сделали ситуацию еще яснее. Я не представляю себе, что может быть добавлено ко всему, что произошло между нами за эти очень долгие два с половиной года.
Что ты имеешь в виду? со мнимым недоумением развел руками директор, делая вид, что слегка обескуражен тем, как я повернул беседу.
Вы прекрасно знаете, что я не собираюсь принимать заявку от компании «Юнайтед Секьюрити Солюшнз», молвил я, глядя прямиком в лицо директору. Я дорого заплатил за это решение. Но вы уже не способны сделать мне ничего, чего бы еще не сделали.
А ты, я смотрю, наглый и лицемерный тип, Сандерс! неожиданно прошипел Кито, нанося удар с фланга. Едва почуял шанс улизнуть, как твое уважение к воспитателям испарилось, будто его и не было!
Уважение? К вам? я презрительно фыркнул, подумав, что Ши Хон, в сущности, правк черту их всех, надоело перед ними пресмыкаться. Что, по-вашему, должно было вызвать у меня уважение? Злопамятность? Желчность? Жестокость? Вы пытаетесь строить из себя тирана, чтобы скрыть комплекс неполноценности и неуверенность в себе. Вы вообще не пригодны к педагогической работе, вам требуется серьезная психологическая помощь
Вы много себе позволяете, Сандерс! зрачки заведующей по воспитательной работе возмущенно сузились. Опомнитесь!
Да как ты смеешь?! завизжал Кито, едва не брызжа слюной. Тыничтожный, самоуверенный сосунок!
Ты допустил оплошность в своем выборе, Сандерс, остановив словоизлияние куратора, директор стремительно повернулся и шагнул к своему столу, склонившись надо мной. Я ведь объяснил тебе все начистоту, как разумному здравомыслящему человеку. Я считал, что ты понял меня.
Я прекрасно все понял. Я принял решение, и уже заплатил за него, сэр, твердо повторил я.
Ты считаешь себя настолько умным, чтобы принимать такие решения, Сандерс?! вновь бросился в атаку Кито, глядя на меня злобным взглядом. Много же мужества тебе, должно быть, понадобилось, чтобы наплевать на всех, кто вложил в тебя силы и знания, и хлопнуть дверью у нас перед носом! Как ты можешь совершать такие поступки и претендовать на то, чтобы стать гражданином, членом нашего общества?! Да ты просто-напросто предал общину, которая приютила и обогрела тебя, неблагодарный юнец. Осквернил ее идеалы. И ты после этого смотришь нам в глаза?!
Я просил отправить меня назад в Европу в первый же день, как оказался тут сэр! огрызнулся я.
Ладно, довольно, крякнув, генерал Чхон поднялся со своего кресла, и Кито сразу умолк. Парень упорен, стоит на своем, не сдается. В этом я не вижу ничего плохого. Он таким и должен быть. Оставьте наснадо переговорить с глазу на глаз.
Под моим удивленным взглядом, все трое, включая хозяина кабинета, безропотно поднялись и вышли, заперев за собой дверь. Я еще не встречал того, кто способен был обходиться с этими напыщенными индюками так запросто. Чхон даже не удостоил их на прощание взглядом. Оставшись наедине со мной, он забросил себе в рот жвачку и, выдержав паузу, заговорил:
Я не могу понять одногопочему у тебя не хватает мужества глянуть правде в глаза и признать, что ты пытаешься свернуть со своего единственного возможного жизненного пути? Долго ты еще будешь бегать и прятаться?
Я ни от кого не прячусь, ощетинился я.
Чушь! фыркнул генерал. Ты что, забыл, как ты тут оказался? Я напомню тебе. Жадные крючкотворцы, задумали незамысловатую аферу под названием «Альянс», вся суть которой была в том, чтобы заполучить власть и разбогатеть, не отдавая нам долги. Они втянули в свои махинации недалеких руководителей твоей захолустной общины, которая могла бы существовать, не привлекая ничьего внимания, еще много десятков лет. Как следствие, спятивший фанатик Ильин, который, впрочем, был всего лишь слепым орудием в руках китайцев, отнял у тебя все, что ты имел. Разрушил твой сраный дом, бросил твоего папашу гнить в тюрьме, прикончил твою мать