Да, конечно, совершенно с тобой согласен, терпеливо ответил папа. Только вот параллель притянута за уши. Единственное, что роднит Ильина с нацистскими лидерами прошлогоэто неадекватность его воззрений. Он мнит себя чем-то намного большим, чем он в действительности является. Так называемая «Югославия», которую держат вместе только насилие и диктатура, терпит огромные внутренние проблемы и просуществует не дольше, чем проживет ее престарелый основатель.
Знаешь, во время своей сегодняшней речи он выглядел очень даже бодренько, и толпа ему орала дай боже, засомневался председатель. Он держит это уродство вместе уже шестнадцать лет, «временно исполняя обязанности президента», и на вид способен протянуть еще лет десять. Только вот похоже, что он собирается воплотить свои извращенные мечты еще при жизни. Как он там сказал в конце? «Кто владеет Балканами, тот владеет Европой. Кто владеет Европойтот владеет миром. Поэтому я со всей ответственностью заявляю, мы близки к построению Русского мира как никогда ранее». Я, когда это слышал, мороз по коже проползал. Будто снова оказался в начале 50-ых.
Старик бредит. И в этом есть свои плюсытем скорее его прихлебатели поймут, что его пора менять. А у нас нет никаких причин для паники, твердо заявил папа
Комендант считает, что это серьезная угроза обороне. Предлагал повысить уровень боеготовности.
Повысить? засмеялся отец. Он и так держит нас в постоянном полувоенном положении. Что тут еще можно повысить?
Он вроде говорил, чтобы перевести вертолет на режим усиленного патрулирования. Я отказался, конечно. Он и так еле летает, а если еще и «усиленное патрулирование», то в один прекрасный день грохнется. Хватит того, что беспилотники в воздухе по шестнадцать часов в сутки. Но вообще я хотел спросить у тебя, так, если между нами ты считаешь, что реальной угрозы войны нет?
На некоторое время в кабинете повисло тревожное молчанье, но затем Владимир Войцеховский убежденно заявил:
Уверен, что цивилизованные люди навсегда научены опытом. Мы едва-едва выбираемся из эпохи хаоса и тьмы. Ильин должен понимать, даже если он старый маразматик, что Патридж не отдаст ему Балканы, а в войне с Содружеством у него нет никаких шансов. Если он так возмущен тем, что его родина перекрасилась из коричневого в красный, и собирается выступить против Союза, ему намного выгоднее действовать с Содружеством сообща, чем наживать себе еще одного столь же сильного врага.
Хм. Ты правда так считаешь? Ну, Володя, ты меня, как всегда, успокоил немного. Я вообще-то и сам так думал. Комендант, знаешь ли, он вояка до мозга костей, постоянно сгущает краски Ладно, время позднее, не буду задерживать тебя. Увидимся завтра на совещании.
Счастливо, Сережа. Лене передавай привет!
Спасибо. И Кате от меня самый искренний!
Когда глава селения выходил из папиного кабинета, мы с ним столкнулись практически лоб в лоб. Я открыл было рот, чтобы произнести какие-то слова оправдания, но широкое благодушное лицо председателя Добрука расплылось в улыбке, и он по-свойски потрепал меня по волосам. Добрук был приземистым, обстоятельным человек, которому было хорошо за сорок или чуть за пятьдесят, в шерстяном костюме поверх джемпера, с открытым лицом и большими голубыми глазами, глядя в которые хотелось верить тому, что он говорит. О нем, правда, говорили, что он больше горазд чесать языком, чем делать что-то путевое, и часто ругали. Но, тем не менее, трижды переизбирали на новый годичный срок. Папа говорит, что председатель наделен ценным для политика качествомумением «плыть по течению и не раскачивать лодку».
Димка, вот так сюрприз! Ого, как ты вырос, скоро папку догонишь!
Спасибо, Сергей Николаевич, скромно ответил я.
Давай, тащи отца домой, а то он тут ночевать будет, подмигнув мне, Добрук отправился прочь, нарочито весело насвистывая себе под нос какую-то песенку.
Сложно представить, что еще минуту назад этот жизнерадостный мужичок серьезно обсуждал с папой вопросы внешней политики. «Быстро же он умеет переключаться!»подумал я. А может, председатель специально изображает избыточное веселье, чтобы скрыть свою обеспокоенность?
Папин рабочий кабинет своей спартанской обстановкой мало походил на место, в котором заседает важный чиновник. Здесь не проходили встречи с высокими гостями и дипломатические приемы. Две квадратных комнатки где-то три на три метра были разделены перегородкой из стекла с изменяемой тонировкой. В предбаннике стояли три стола, на двух из которых работали папины помощники, а над третьим висел воздушный экран, разделенный на сектора, транслирующие эфир крупнейших в мире каналов новостей. Взглянув на этот калейдоскоп, я заметил, что во многих сюжетах мелькают заголовки «Россияполноправный член ЕАС» и несколько реже «В ЮНР заявили о разрыве всех связей с правительством в Новосибирске». Во второй комнатке, дверь в которую сейчас была распахнута, сидел за столом папа, сосредоточенно водя пальцами по невидимым мне окнам на его сетчаточном дисплее. В предбаннике свет был выключен, в папином кабинетепо-вечернему приглушен. Не рискуя отрывать папу от важных дел, я стеснительно остановился у двери.
Дима? удивленно воскликнул папа, наконец заметив меня. А ты что здесь делаешь?
Принес тебе ужин, пап, я поднял кулек, который держал в руке.
Напряжение на папином лице сразу же исчезло, морщины на лбу разгладились, и он устало улыбнулся. Затем отключил свой сетчаточник, снял его и потер кулаками воспаленные красные глаза.
Мама говорит, для твоих глаз они особенно вредные, счел нужным напомнить я.
Знаю, знаю. Ладно, давай-ка, выкладывай, что принес!
Не прошло и пары минут, как на папином столе были разложены в качестве скатерти какие-то ненужные бумаги, и мы принялись за суп, а вскоре после этогои за сэндвичи. Откусив первый кусок, папа поднял палец вверх в знак признания моих кулинарных талантов.
Тяжелый сегодня был день? спросил я.
Да, немного нервный, папа недобро покосился в сторону дисплея, все еще транслирующего дюжину новостных каналов и щелчком пальцев заставил его исчезнуть. Как я и предсказывал, коммунистический Китай поглотил остатки России, на бескрайних просторах которой со времен войны властвуют разруха и безвластие. Мучавшийся в агонии нацистский режим, который не контролировал ни метра территории за стенами Новосибирска, вынужден был пойти на это. Официально это было названо «вступлением в состав ЕАС». Теперь две трети Евразии де-юре оказалась под красным знаменем, хотя де-факто большинство этих территорийнеобитаемые радиоактивные пустоши, где не имеют никакой власти ни коммунисты, ни кто-либо еще.
Заметив, что он говорит чересчур сложные вещи для ушей своего одиннадцатилетнего сына, папа устало покачал головой и принялся за остаток сэндвича.
И что это означает для нас, пап? поинтересовался я.
Ну, само расширение ЕАС у нас в Центральной Европе мало кого беспокоит. Пока еще, прожевав очередной кусок, ответил отец. А вот ЮНРнамного ближе. Как и следовало ожидать, Ильин отказался отождествлять себя с «Новосибирскими коллаборационистами» и объявил свое детище «последней истинной и независимой славянской державой». Его сегодняшняя речь заставила многих понервничать. Пришлось провести несколько бесед, написать пару писем, назначить кое-какие встречи Ну, знаешь, Димка, это все наши дипломатические штучки, ничего интересного.
Как думаешь, пап, война может быть? не удержался я от неприятного вопроса.
Папа проницательно посмотрел на меня и сказал:
Дима, вижу по глазам, что ты услышал нечаянно мой разговор с Сергеем Николаевичем.
Я просто начал было я искать оправдания, но папа мягко меня прервал.
Если это так, то ты слышал и то, что я ему ответил. Никакой войны никогда больше не будет, если у людей осталась хоть капля здравого смысла. А я верю, что осталась. Расскажи-ка мне лучше, как прошел твой день.
Не став спорить, я сменил тему и пересказал папе свои нехитрые школьные дела. Несколько раз папа, извиняясь, отрывался, чтобы ответить на чей-то вызов или электронное сообщение. Когда я рассказал о сегодняшней встрече с комендантом (не упоминая, правда, о такой скользкой теме как Джером и его отношения с Томом) папа вдруг сказал.