Тебе ведь некуда было больше пойти.
Но я не смогу и остаться. Ты ведь это знаешь.
Знаю, покорно кивнула она.
Она прекрасно все понимала. Понимала, что мы были вместе лишь один раз, и это больше не повторится. Она не могла стать всего лишь еще одной из моих женщин, с которыми меня связывает легкая интрижка или секс без обязательств. Я способен был лишь любить всей душой, или быть безразличным. По отношению к ней ни одно из этих чувств теперь не было возможным.
Дима, я не прошу тебя быть со мной. Я лишь прошу тебя найти убежище. У меня. У этих людей, которые тебя спасли. Неважно. Ты не должен возвращаться в Сидней! Я не могу смотреть, как ты отправляешься на смерть так же, как на нее отправлялся Володя
Довольно, остановил ее я движением ладони. Давай все же не будем говорить о нем после того, что только что было.
Да, конечно. Извини.
С трудом заставив себя вырваться из неестественного в этой ситуации состояния расслабленности, я присел на край топчана и просунул свои забинтованные ступни в мои дурацкие резиновые тапки. Странно, но только что они, кажется, совсем перестали болеть, а теперь вот саднили как прежде. Может, Клаудия научилась каким-то тайным восточным искусствам?
В этот момент я услышал за дверью квартиры едва слышный шорох, заставивший меня подсознательно насторожиться. Моя ладонь, лежащая в этот момент на стене, невольно сжалась. В памяти мелькнули бегающие глаза замочного мастера. Я вдруг с тревогой осознал, как много времени я провел на одном месте.
Клаудия, вскакивая с кровати и делая быстрый шаг к двери, заговорил я шепотом, полуобернувшись к ней. Мы пробыли здесь слишком долго. Нам нужно
Остаток моей речи утонул во взрыве, с которым заряд взрывчатки вышиб дверь.
Глава 4
§ 30
Я очнулся под капельницей в больничной палате, с подвешенной на бинтах правой рукой и острой болью в груди. Во рту пересохло, глаза слиплись, а картинка перед глазами была смазанной и размытой. Мой мозг работал совсем медленно и не способен был адекватно проанализировать мое положение. Наверное, я был под действием сильных болеутоляющих.
Господин Войцеховский, пожалуйста, расслабьтесь и не делайте резких движений, заговорил со мной синтетический голос, принадлежащий, видимо, виртуальному интеллекту. Вы только что пришли в сознание, однако вам все еще требуется медицинский уход. Врач будет у вас буквально через несколько минут.
Что со мной? хриплым спросонья голосом прошептал я, осторожно ворочая затекшими конечностями.
Детали вашего диагноза сообщит вам врач, который прибудет буквально в течение нескольких минут. Пожалуйста, не делайте никаких резких движений и оставайтесь в лежачем положении.
Тарабарщина больничного ВИ долетала до моих ушей словно со дна колодца. Мозг улавливал отдельные слова, но вот сложить их в одно целое было для меня архисложной задачей.
Какой сегодня день?
Пятница. 13-ое мая, 2083-го года.
Всего день. Прошел всего один день.
Где я?
Едва я сумел выдавить из себя последнее слово, как раздвижная дверь палаты открылась и из нее вышел размытый силуэт в больничном халате. Мне показалось, что там, за дверью, сгущались еще какие-то образы: громоздкие, черные, как грозовые облака.
Доброе утро, мистер Войцеховский. Меня зовут доктор Уильям Тэнси. Я врач-травматолог и буду за вами присматривать. Так-с, расскажите-ка мне, как вы себя чувствуете!
Вопросы врача касались исключительно моего самочувствия и других клинических аспектов. Он не сказал, в какой именно больнице я нахожусь. А мои мысли были еще слишком спутаны, чтобы задавать правильные вопросы.
Главное, не накачивайте больше меня никакой наркотой, прошептал я заплетающимся языком. Я же не умираю, кажется. А после этой дряни я с трудом говорю, и зрение притупилось.
Это пройдет через несколько часов, заверил меня доктор.
Вот уж надеюсь, что это не навсегда.
Нам пришлось применить наркоз, чтобы правильно вправить вам сустав.
Будь я в более приличном состоянии, непременно удивился бы, что для подобной операции пришлось применить такой сильный наркоз, еще и к человеку, который и без того находился без сознания. Однако мысли текли в голове удивительно неохотно.
Сразу же после врача ко мне в палату заплыл один из черных силуэтов, до того топтавшихся в коридоре. Силуэт замер около двери, далеко от моей койки, так что я не мог различить деталей.
Эй! Ты меня слышишь?! рявкнул силуэт густым басом.
Еще как, поморщился я. Каждое словобудто бьют по голове.
Предупреждаю: в твоей крови находится ФСК, так что, если попробуешь сделать глупостьэто ни к чему хорошему не приведет. Доступ к любым средствам связи заблокирован. Мы дежурим прямо за дверью, день и ночь.
ФСК. Так это называлось по официальной терминологии«физиологическая система контроля». В полиции мы шутливо называли это «сывороткой пай-мальчика». За этим забавным прозвищем скрывались нанокапсулы, циркулирующие в крови. Задача этих малюток была не только в том, чтобы сигнализировать о местонахождении и жизненных показателях носителя. Если человек, в организм которого была закачана ФСК, начинал вести себя не так, как следует, дежурному офицеру достаточно было запустить невидимый микроволновый сигнали через мгновение оболочка капсул растворялась, выпуская в кровь носителя большую дозу сильнейшего седативного средства. Транквилизатор был достаточно мощным, чтобы у несчастного оставалось всего пара секунд на принятие подходящего для сна положения, прежде чем он вырубался. ФСК выходила из крови с мочой на протяжении суток. Однако достаточно было крохотного безболезненного укола в вену, чтобы восполнить потерю.
Я что в заложниках? выдавил я из себя. Вы из «Эклипса»?
Однако черный силуэт не пожелал ничего больше говоритьскрылся за дверью. А уже через несколько минут дверь вновь отъехала в сторону, и в палату пожаловали многочисленные визитеры. К тому времени я немного проморгался, и мог видеть образы чуть четче.
Первым в кабинет вошел крупный человек в черном костюме, решительным шагом преодолев всю палату и заняв место у окна. Что-то подсказывало мне, что именно этот человек сказал мне о сыворотке «пай-мальчика». Еще один широкоплечий силуэт застыл около входной двери. Следом более спокойно вошли еще двое, помельче и тщедушные.
Доброе утро, господин Войцеховский, произнес один из них сухо, пока второй пододвигал поближе к моей кровати два стульчика для посетителей.
Сейчас утро? переспросил я вялым голосом, моргая, чтобы навести резкость глаз.
До меня постепенно дошло, что я нахожусь, по-видимому, в «зеленой зоне». Палата выглядела слишком чистой и современной, чтобы размещаться где-нибудь в дебрях Нового Бомбея. Не совсем ясно пока, как я сюда попал. Однако я здесь, и это свершившийся факт. Интуитивно это вызывает у меня чувство облегчения. Но в данном случае это чувство может быть обманчивым.
Вы из «Эклипса»? тихо спросил я. Почему вы не убили меня?
Я специальный агент Абэ. Это агент Торричелли. 2-ое Главное управление СБС.
Сердце в моей груди учащенно забилось, радостно посылая в мозг импульс: «Кошмар окончился. Я снова нахожусь на своей территории, во власти законов Содружества». Многое неприятного еще предстоит, но хочется верить, что худшее позади.
2-ое ГУ СБС занимается борьбой с терроризмом, контрразведкой и другими вопросами, связанными с поддержанием безопасности на территории Содружества. Оно являлось частью могущественной махины, представляющей собой сплав всего, что осталось от западных спецслужб старого мира: ЦРУ и АНБ, Ми-5 и Ми-6, Моссад и Шин-Бет Что ж, вряд ли стоит удивляться, что я вижу «людей в черном». Масштабы истории, в которую я вляпался, переросли полномочия сиднейской полиции.
И все-таки я не в руках у «Эклипса». Я здесь, среди своих. И это главное.
Кроме МакБрайда все живы? прошептал я первым делом. Из моего отряда?
Офицеры полиции Эриксон и Блан были госпитализированы. Однако их состояние не вызывает опасений.
Голос этого показался мне смутно знакомым. Однако я не мог припомнить, откуда.