«Генеральская пенсия не так плоха, и мы с Руби за жизнь кое-что скопили. Но, кроме того, мне предложили работу консультанта в частной фирме. В этом возрасте уже пора наконец подумать об устройстве своей старости». На вопрос, что это за фирма и чем же он будет заниматься, Роберт лишь загадочно улыбнулся. Кажется, ответ был вполне очевиден.
Свою квартиру он оставил единственному сыну. К тому времени 22-летний Дэвид по папиной протекции был устроен в оружейную корпорацию «Нью эйдж армз». Я слышал, что Ленц-младший с возрастом остался довольно-таки странным парнем, и нашел себе еще более экстравагантную девушку, с которой теперь проживал в родительской квартире, но мы с Робертом были уже не настолько близки, чтобы обсуждать такое.
Стоит ли мне связаться с ним?
Не уверен, что это хорошая идея. И дело даже не в том, что наши отношения с годами стали прохладнее. Роберт находится в тысячах километров от Сиднея. Для того чтобы выйти на него, не имея при себе даже личного коммуникатора, мне требовалось: во-первых, заплатить кому-нибудь за доступ к средству связи (тем самым «засветив» свой отпечаток пальца в системе финансовых операций); во-вторых, получить доступ к своему персональному аккаунту, который хранит закрытые для публики личные контакты Роберта. Если я поступлю такпридется отсчитывать минуты до своего обнаружения: повезеттак полицией, а неттак людьми из «Эклипса». Можно, конечно, попытаться быстро скрыться с места выхода на связь. Но не усилят ли такие действия недоумение и не посеют ли подозрения насчет моей судьбы в головах у коллег?
Если я хоть что-то понимаю в логике заговора, жертвой которого я стал, то его участники едва ли пустились в бегство, опасаясь разоблачения, в чем я пытался убедить Лейлу Аль Кадри. Нет, эти ублюдки явно другой породы. Они предпочтут защите нападение. Будут вести себя нагло и самоуверенно. Есть лишь один способ нивелировать силу моих показаний, которые я против них дам, если им не удастся меня прикончить. Им останется убедить всех вокруг, что сержант Войцеховскийпсихопат, лгун, или даже большесам преступник и виновник всего произошедшего.
«Как же поступить?!»продолжал лихорадочно думать я, хромой походкой пробираясь сквозь бурлящее на улицах Нового Бомбея человеческое мореволшебное место, где человек в нелепых одежках с чужого плеча и браслетах от цепей почти не выделялся из толпы.
И тут мой пораженный пережитым шоком мозг тронула очередная шальная мысль, которая никогда не пришла бы в него в спокойном состоянии.
§ 27
Детские сады не принадлежали к числу мест, которые мне часто приходилось посещать. Не считая маминого центра Хаберна в Олтеницы, где я часто бывал до пятнадцати лет, судьба еще не забрасывала меня в места воспитания маленьких детей. Наверное, в таких местах всегда очень много шума, беготни и смеха. Но когда они расположены в «желтой зоне», и в маленьком тесном помещении собирается не менее двух десятков непоседливых сорванцов не старше пяти летэто превращается в настоящий бедлам. Остается лишь дивиться абсолютному спокойствию женщины с красивыми темными волосами, спина которой видна среди мелькающих, как ракеты, дьяволят. Облепленная своими подопечными со всех сторон, она чувствовала себя, как рыба в воде. Для такой работы нужен талант. Я бы, пожалуй, предпочел ловить преступников на улицах.
Из задумчивости меня вывел слегка настороженный вопрос, заданный кем-то на хинди. Это была другая воспитательница, полненька молодая индуска в желтенькой униформе здешнего заведения. Должно быть, ее внимание привлек подозрительно одетый высокий мужик, пялящийся на детей из дверного проема, в который обычно заходили лишь родители, пришедшие за своими чадами.
Я показал жестом, что не понимаю ее.
Вы кого-то хотеть забрать? повторила она на плохом английском.
Мне нужна ваша коллега, произнес я, кивнув на женскую спину.
Мне невероятно повезло, что я смог найти это место без навигатора. Ведь я слышал о нем лишь однажды, во время разговора, которому не придал тогда большого значения. Оставалось лишь благодарить цепкую память, над развитием которой я усиленно работал в последние двенадцать лет: начиная от тренингов в «Вознесении» и заканчивая полицейской практикой.
Кинув испуганный взгляд на стальные браслеты вокруг моих запястий, воспитательница несмело попятилась в сторону женщины, облепленной детьми. Я терпеливо ждал, пока спокойная и счастливая в окружении своих воспитанников брюнетка выслушает подозрительный доклад своей коллеги и повернет ко мне голову. Состроив нечто вроде улыбки, я помахал ей рукой.
Минуту спустя мы уже были наедине. Оставив детвору на попечение приятельницы, она торопливо завела меня в маленькое помещение с холодильничком, столиком и диванчиком для сна, отделенное от детского зала полотняной завесой. Здесь, по-видимому, отдыхали здешние воспитательницы. Заходя следом за мной, она плотно задернула завесу. В ее движениях, прежде столь плавных и спокойных, появилась легкая нервозность. Должно быть, она не ждала, что кто-нибудь вроде меня вторгнется в ее хрупкий мирок, который она так бережно хранила.
Мне стало немного неуютно. Человек, который меня здесь встретил, совсем не был похож на ту женщину, к которой я пришел за советом. От одного взгляда на осененное светлой радостью лицо, купающееся в лучах детского смеха, становилось ясноона оставила свое прошлое позади.
Мне не стоило приходить, сказал я вместо приветствия.
Господи, повернувшись ко мне, воспитательница детского сада с ужасом и жалостью оглядела мой потрепанный силуэт. Что с тобой случилось, Димитрис?
Клаудии Ризителли в этом году должно было исполниться сорок четыре. Но разрази меня гром, если бы я догадался об этом, не знай я ее возраста. В здоровом и умеренном образе жизни определенно были свои плюсы. Ее волосы имели такой же насыщенный цвет вороного крыла, как и в молодости, без намека на седину. Цвет кожи оставался свежим и здоровым. Лишь очень придирчивый взгляд мог различить морщинки вокруг губ или глаз. Приятнее же всего было видеть на ее лице выражение спокойного, зрелого умиротворения, смотреть на естественные линии ее доброй и открытой улыбки. Практически невозможно гневаться или тревожиться, когда смотришь в эти глаза.
Может быть, из-за этого мой отец когда-то и испытывал к ней чувства?
Почему ты молчишь? тревожно переспросила она.
Ты же знаешь, я не пришел бы к тебе, если бы все было хорошо, ляпнул я, даже не подумав, что это прозвучало эгоистично и жестоко.
Но она совсем не обиделась. Со свойственной ей философской невозмутимостью Клаудия быстро сориентировалась в ситуации и обуздала нахлынувшие от неожиданности эмоции.
Нам не следует быть здесь. Я живу совсем рядом.
Едва ли нам стоит идти сейчас именно к тебе домой, протянул я с сомнением. Не уверен, что это для тебя безопасно
Это не имеет значения. Позволь мне провести тебя к себе, твердо повторила она.
Веди, сдался и покорно развел руками я.
Путь действительно не занял много времени. Итальянка коротко переговорила со своей коллегой, которая согласно кивнула, согласившись, видимо, ее подменить. Затем, не переодевая желтой форменной футболочки и синей юбки с эмблемой детского центра, она накинула на плечо объемистую сумочку и поманила меня за собой. Мы вышли через ту же дверь, откуда я вошел, но пошли в другую сторону. Я не хотел изъясняться впопыхах, а Клаудия, меня к этому не принуждала. Поэтому у меня было минут десять, чтобы собраться с мыслями и обдумать ход предстоящей беседы, пока я следовал за ней по переулкам, скрытым в глубоких недрах каменных джунглях Нового Бомбея.
Переулки были такими узкими, а окружающие их уродливые здания, похожие на огромные бетонные грибницытакими высокими, что сюда практически не проникал солнечный свет. Однако жизнь здесь просто бурлила. Я сомневался, что в радиусе сотен метров можно найти хоть один безлюдный закоулочек. Люди были буквально на каждом шагу. В Новом Бомбее, как видно, не было принято убирать на улицахо том свидетельствовал толстый слой грязи и устоявшаяся мусорная вонь, которую здешние, похоже, совсем не чувствовали. Прямо у людей под ногами мелькали крысы, худощавые коты и собаки, а временами сизые голуби и юркие воробьився эта живность норовила полакомиться остатками человеческой жизнедеятельности, и мало кто обращал на нее внимания.