Наемники совершили большую ошибку, выпустив меня живым, озвучил я Лейле свои соображения. Думаю, они уже и сами это понимают, и сейчас быстро сматывают удочки. Поэтому и мне не стоит медлить. Я вытащу все их делишки на свет Божий. Будет расследование. Мы обязательно узнаем, кто стоит за этим преступлением. И они об этом горько пожалеют. Я никогда не успокоюсь, пока убийцы Бена не будут наказаны: и исполнители, и заказчики.
Кто это может быть, по твоей версии? Кто мог насильно навязать «независимой» сиднейской полиции каких-то темных наемников?
В моей памяти вдруг всплыло лицо Гаррисона, который небрежно называет по имени одну из руководительниц полиции Сиднея. Затем я вспомнил слова Рейнолдса о каких-то «политиках». Снова показался из глубин памяти ненавистный призрак 86-го. У меня неприятно засосало под ложечкой.
Кто-то весьма могущественный и влиятельный, признал я.
И ты считаешь, что простой коп, который даже не дослужился до резидентского статуса, может меряться силой с такими людьми?
Я не так прост, как тебе кажется, упрямо сжал зубы я.
Ты не слишком умен, я погляжу.
У тебя есть другие предложения?
Посмотри наконец правде в глаза. Ты попал в мельницу чьей-то большой игры, откуда выбрался живым лишь благодаря чуду. Твое выживание не входило ни в чьи планы. Если ты явишься назад в свой Анклавты не проживешь там долго.
К этим словам я вынужден был отнестись серьезно. Я вовсе не исключал, что «Эклипс» еще не расстался с надеждой прикончить меня раньше, чем я смогу пролить свет на их дела. Но прятаться от них по подземельям, как кролик, я не стану!
Ясно, на что намекает Лейла. Как и Захери, пытается заманить меня в свой маленький «клуб по интересам». Нет уж, спасибочки, ребята. Я не подхожу вам уже как минимум из-за недостатка благочестия.
Твое предложениеостаться здесь? сдержав усмешку, я покачал головой и поднялся с кресла. Нет, я не могу. Я признателен вам за помощь, но не готов присоединиться к вам.
Тебя никто и не приглашал в наши ряды, надменно ответила Лейла. Для этого, как минимум, необходимо заслужить доверие. Я говорила лишь о возможности предоставить тебе убежище. Но уговаривать не стану. У тебя есть еще вопросы?
Я услышал достаточно. Если я действительно не твой заложник, то сделай мне последнее одолжениевыведи меня наверх.
Даже после нашего разговора я все еще не уверена, не отпускаю ли на свободу врага, который вновь вернется к нам в качестве убийцы, проницательно глядя мне в лицо, с сомнением проговорила арабская революционерка.
Под её пристальным взглядом по моей спине пробежали мурашки. Я тоже всё ещё не был уверен, чего от неё ждать.
Отпустив меня, хуже вы себе точно не сделаете, поспешил заверить её я. Сейчас вас считают в Анклаве исчадиями ада и готовятся открыть на вас настоящую охоту. Ваши оправдания никто слушать не станет. Яединственный, кто способен развеять павшие на вас подозрения в убийстве офицера полиции и террористической деятельности.
Ах, значит, ты уже не считаешь нас террористами?
Ваши с Амиром передовые взгляды на устройство мира вполне тянут на «экстремизм» в понимании законодательства. Но на моих глазах вы не совершили серьезных преступлений. И ваша помощь, оказанная мне, тоже будет оценена. Я об этом позабочусь.
Очень мило с твоей стороны. Учитывая, что ты вряд ли доживешь до вечера, это обещание недорого стоит, вздохнув, Лейла тоже встала со своего кресла, признав разговор оконченным.
Признаться, я до сих пор сомневался, светит ли мне выбраться из арабской общины живым. Однако Аль Кадри, похоже, не собиралась отдавать спасенную ею жизнь Аллаху.
Тебя выведут на поверхность. Подальше отсюда. По пути твои руки и глаза будут завязаны. Это местомой дом. Здесь живет моя семья. Я не могу подвергать их опасности, не терпящим возражений голосом распорядилась арабка.
Она сделала знак рукой каким-то из своих собратьев. К нам тут же подошли двое молодых мужчин весьма суровой наружности. Руки оба держали в карманах, и сверлили меня весьма свирепыми взглядами.
Не бойся. Если бы мы хотели убить тебядавно бы убили, снисходительно произнесла Аль Кадри, увидев мелькнувшую в моих глазах тревогу.
Она разъяснила что-то своим спутникам по-арабски. Один из них, согласно кивнув, достал из кармана тугую черную повязку. Второй зазвенел наручниками и сделал мне знак сложить руки за спиной. Не слишком приятная перспектива вновь оказываться в беспомощном состоянии, зависящим от чужой воли.
Но вряд ли я в том положении, чтобы спорить. Вокругпара десятков мужчин, которые по одному слову Лейлы со мной расправятся.
Приятно было познакомиться, принцесса Лейла, выдавив из себя нечто вроде бесстрашной улыбки, которая должна была показать, что все происходящее не пугает меня, произнес я.
Через миг один ее приятель натянул мне на глаза повязку, а второй грубо защелкнул наручники на сложенных за спиной запястьях, рядом с так и оставшимися на них после заточения в темнице ржавыми стальными кольцами.
Береги себя, Димитрис Войцеховский.
Напутствие, в котором она впервые назвала меня по имени, стало последним, что я от нее услышал.
§ 25
Друзья Лейлы Кадри таскали меня под локотки по подземельям добрых часа два. Для моих израненных ног эта прогулка была настоящей мукой. Много раз я спотыкался, с меня спадали нелепые шлепанцы, но они удерживали меня на ногах и терпеливо позволяли обуться вновь. За это время не было произнесено ни слова. Я пару раз пытался задавать вопросы, но конвоиры оставались глухи.
Хотя я пытался сохранять невозмутимость, я чувствовал нешуточное напряжение. Ничто не мешало им завести меня в какой-нибудь темный угол и зарезать, как барана. Я даже не успею ничего понять. Так же как Бен.
Однако мои страхи не оправдались. В какой-то момент я ощутил по звукам и вибрации, что меня посадили во что-то вроде вагонетки, и она со скрипом понесла нас по рельсам. Поездка заставила меня слегка успокоиться. Сложно было предположить, что меня везут куда-то по тайной подземной железной дороге лишь для того, чтобы прикончить. После катания на вагонетке проследовал новый раунд ходьбы, в основном вверх по старым обваливающимся ступеням. И наконец мы прибыли.
Наручники и повязку с меня сняли на выходе из подземки. Раньше, чем я успел задать какой-то вопрос, мои провожатые, словно кроты, поспешили скрыться от солнца назад во темноту.
Ну пока, разминая затекшие после двух часов в наручниках запястья, прошептал я.
Над городом все еще был день, но солнце уже катилось к закату. Долго же я пробыл в подземке! По лестнице поднималось и спускались множество прохожих. Некоторые таращились на странно одетого человека, с которого только что сняли наручники. Взгляды останавливались на обрывках цепей, которые по-прежнему болтались на стальных кольцах.
Поднявшись по ступеням, я бегло огляделся. Трущобы. Мало чем отличаются от любых других трущоб, какие я видел. Но все-таки разница есть. Слишком много плакатов на хинди. Слишком высокие, переплетенные между собой, безобразные здания. Такое ни с чем перепутаешь.
Черт бы тебя побрал! выругался я шепотом, подумав о Лейле. Твои дружки затащили меня в самый Новый Бомбей?!
Между Южным гетто и Новым Бомбеем пролегало, если я не ошибаюсь, порядка пятнадцати миль. Я и не задумывался никогда о том, что эти две «жёлтые зоны» могут быть связаны между собой подземными коммуникациями. Интересно, а задумывались ли когда-то сиднейские власти, до каких невероятных масштабов разрослось подземное царство у них под ногами?
Крайне редко мне приходилось бывать в подобных местах в одиночестве. И уж точно с самого шального 83-го я не разгуливал по улицам без каких-либо средств связи. Это создавало определённые неудобства. Но в моей ситуации, пожалуй, это могло быть и преимуществом. Ведь наёмники «Эклипса» могли обнаружить меня быстрее, чем патруль муниципальной полиции.
Не став долго задерживаться на одном месте, я захромал вперёд по узкой улочке, на которую меня вывела подземка, протискиваясь широкими плечами сквозь плотную толпу. Я не представлял себе, как наёмники могли выследить меня. Но лишняя осторожность не помешает.